На рандеву с тенью - Татьяна Степанова

Он взял со стола и передал сидевшему ближе всех Керояну тоненькую картонную папку. Кероян протянул ее Кате, причем с таким видом, точно вот-вот не выдержит и выхватит папку назад.

— А что это? — поинтересовалась Катя, хотя отлично уже знала — ей дали материалы ОРД, оперативно-розыскного дела. То-то Керояна едва удар не хватил.

— Там первоначальные показания родственников пропавших без вести. Майор Колосов лично просил, чтобы мы ознакомили вас с ними.

— Огромное спасибо. Я хотела просить вас о том же. — Катя сцапала дело. — Могу я забрать его с собой на время в следственное отделение?

— Можете, только, пожалуйста, верните до обеда вот ему. — Лизунов кивнул на Керояна. При этом весь вид его показывал: если бы не прямое указание начальства из главка, хренушки ты у меня бы эти материалы получила, корреспондентка.

Катя ретировалась, а то не дай бог передумают. По пути в кабинет Красновой она размышляла, как же ей отблагодарить Никиту за такое великодушие к нуждам пресс-центра. Хотя... дело было явно не только в его отзывчивом сердце. Видимо... Катя прикинула: Никита прибыл в Спас-Испольск работать по убийству Клыкова и делом пропавших без вести (как это ни странно, ведь это же настоящая сенсация!) поначалу не слишком интересовался. И вдруг такой поворот, такой жест — он решил ознакомить ее с материалами, причем с теми, с которыми и сам-то особенно знакомиться не собирался. Значит, сейчас ему для чего-то срочно понадобилось, чтобы Катя обладала всей имеющейся у розыска, пусть и скудной, информацией по делу об исчезновении, хотя сам он по-прежнему вроде был занят только убийством Следует ли из этого, что Никита изменил свое отношение к ЧП месячной давности? Заинтересовался ли он пропавшими без вести в связи с убийством Клыкова? Выходит, что-то где-то кардинально изменилось? За истекшие сутки он столкнулся с какими-то фактами, которые позволили ему посмотреть на два этих совершенно разных дела под каким-то единым углом?

У экспертного отделения Катя столкнулась с участковым, который, как она помнила, вместе с Керояном выезжал «под мост». С ним был молодой сержант в форме, рядом с ним без поводка по коридору вышагивала крупная серая овчарка. Участковый говорил, что они сразу поедут, как только дежурный выделит машину, и что он «это место знает как свои пять пальцев».

В семнадцатом кабинете у вернувшейся с совещания Красновой сидел уже первый вызванный свидетель. Стрекотала пишущая машинка. Катя устроилась за соседним столом (напарник Красновой ушел в отпуск) и открыла дело. Оно было совсем тонким и даже не подшитым: несколько документов на скрепке — заявления, копия телефонограммы, ксерокопия протокола осмотра места происшествия (из которого явствовало, что Кероян осматривал вход в Большой провал и прилегающий к нему участок леса при «сухой и ясной погоде») и протоколы опросов свидетелей.

Они-то и заинтересовали Катю больше всего. Это были так называемые первоначальные показания, которым опытные сотрудники и следствия, и розыска, и суда обычно доверяли гораздо больше, чем всем остальным допросам, очным ставкам и прочим слезницам уголовно-процессуального характера.

Первым шел опрос Марины Брониславовны Коровиной. Катя обратила внимание на дату: 7 мая, время 14.30.

Мать Коровиной сообщала допрашивающему ее Керояну, что 29 апреля она вместе с младшей дочерью по льготной путевке, данной администрацией города группе сотрудников социального страхования (она работала в местном страховом департаменте), ездила на экскурсию в Петербург. Вернувшись 3 мая вечером, она не застала дочь Марию дома, однако сначала не волновалась, думая, что дочь где-то у подруг или на работе. «4 мая я с работы позвонила подруге дочери Маргарите Кривцовой, — показывала далее Коровина, — но та сказала, что видела Машу только вечером 30 апреля, а на работу она сегодня не вышла, хотя ее смена. Потом мне позвонила Лариса Леднева, теперь она замужем за Островских, но фамилию, кажется, не сменила, и спросила, не могли ли моя дочь и падчерица Ледневой Вера куда-нибудь уехать без спроса? Я сказала, что ничего не знаю. Леднева сказала, что Веры тоже нет дома, что они с мужем сильно волнуются. Я ждала, думала, что дочь вот-вот вернется, что она куда-то уехала на праздники и задержалась, быть может, из-за поезда, и вот-вот позвонит. Но она пропала. В чем была одета Маша в день ухода из дома, сказать не могу, у нее было очень много вещей, она всю зарплату, кроме денег на учебу, тратила на тряпки. Из особых примет дочери...»

Катя стукнула кулаком по «опросу». Черт возьми, Кероян, кто так допрашивает? Особые приметы... Ее раздражали путаница и огромное количество непроясненных вопросов. Чем объяснялось то, что Коровина не обратилась в милицию сразу же, а ждала, пока это сделает Островских? Кероян это так и не выяснил, а ведь ему это было так просто сделать Может быть, дело все в том, что чета Островских, будучи уверена, что их Вера похищена ради выкупа, а ее приятели похищены вместе с ней, уговорили Коровину пока не поднимать шума? Но кто, кто, скажите, может уговорить мать, чья дочь пропала, не искать ее немедленно всеми возможными способами? Странно было и то, что Коровина не смогла сказать ничего об одежде дочери. Они же жили в одной квартире, даже если у Маши был сверхразнообразный гардероб, ее мать вполне могла заметить, каких именно вещей не хватает.

Катя, кляня Керояна, перешла к следующим документам. Давал показания Олег Островских. Дата на протоколе была 7 мая, 10.30. Давал показания Олег Островских, русский, 1946 года рождения, несудимый, по профессии предприниматель, прописанный по адресу: Москва, Смоленская набережная, 11/2, кв. 56, а также Спас-Испольск, Сосновая аллея, строение 7-А.

Из его коротких и, как Кате почудилось, чрезвычайно горьких показаний она узнала, что «праздники моя семья собралась провести в Москве на нашей новой квартире на Смоленской набережной. Однако вечером 29 апреля Вера сказала, что хочет вернуться в Спас-Испольск, потому что у них намечается встреча со школьными друзьями. Жена не стала возражать. Дочь сказала, что позвонит мне. Однако никаких звонков от нее не было. Вечером второго мая я спросил у Максима, сына моей жены от первого брака, не звонила ли Вера ему. Он сказал, нет. Мобильный телефон дочери был заблокирован. Я связался с нашей домработницей в доме в Спас-Испольске, но та Веру не видела, она не приезжала и не звонила. Тогда я выехал в Спас-Испольск, начал искать дочь. Веры нигде не было. Мы с женой пытались разыскать ее подруг, друзей, но никто ничего не знал. Тогда я решил, что моя дочь похищена с целью получения от меня выкупа, и обратился в РУБОП».

Катя взяла чистый лист бумаги и переписала некоторые фразы отца Веры: «Жена не стала возражать. Дочь сказала, что позвонит мне». Странная была фраза: в ней, такой нескладной и нелогичной, скрывался некий смысл...

Вера так и не позвонила отцу, и он вынужден был опять же поступить очень странно — спросить у своего пасынка, не звонила ли Вера ему.

Катя еще раз бегло перечитала показания Островских. Что-то он недоговаривал. О возможном посещении ребятами каменоломен тогда, 7 мая в 10.30 утра, речь еще не шла, хотя версия похищения к этому времени стала уже вроде бы несостоятельной. Катя отложила протокол и обратилась к следующему. Первоначальные показания давал... Антон Новосельский! Дата на них стояла гораздо более поздняя: 12 мая.

Из показаний следовало, что, во-первых, Новосельский и пропавший без вести Андрей Славин со школьной скамьи были близкими друзьями, во-вторых, что они жили совместно в квартире Славина по адресу: Спас-Испольск, Зеленая, 8, кв 29. И в-третьих, местом работы обоих было расчетно-финансовое отделение местного филиала Стройпромуниверсалбанка, где Славин трудился на посту менеджера бюджетного отдела, а Новосельский пахал в поте лица как консультант отдела капиталовложений.

Показания Новосельского Катя прочла весьма придирчиво, и у нее были на то основания.

"Вопрос Керояна: Когда вы видели Андрея Славина в последний раз?

Ответ Новосельского: Утром 30 апреля, он отвез меня на своей машине в Москву.

Вопрос: Вы куда-то уезжали на праздники?

Ответ: Вместе со своими институтскими товарищами я планировал ехать на регату на Переславское озеро. Но в самый последний момент, выяснилось, что поездка отменяется. Мы остались в Москве, отпраздновали встречу в баре и ночных клубах.

Вопрос: Когда вы вернулись?

Ответ: Я вернулся четвертого мая. (Ничего себе праздновали, подумала Катя.)

Вопрос: Славина на квартире не оказалось?

Ответ: Нет, я подумал, что он где-то у друзей.

Вопрос: Вы ведь, как сказали мне, близкие друзья, что же вы праздники врозь проводили?

Ответ: Не понимаю, почему вы таким тоном это спрашиваете у меня... Если хотите, то отдых друг от друга временами не только приятелям, даже супругам нужен!

Вопрос: Вы поссорились?