Тигроловы - Анатолий Буйлов

— Левая пушнина была, как не быть? — спокойно согласился Вощанов, брезгливо взглянув на Савелия. — А пушнинкой мы, Савелий Макарович, не приторговывали никогда ради наживы, просто жизнь заставляет иной раз чуток оставить: то друзья просят, то родственники, то всякие нужные люди, черт бы их побрал! Нужно было лекарство достать жене — нигде нет! Достаньте, говорят, на шапку — будет лекарство. Нужны запчасти к мотоциклу — «нет запчастей». Куда ни сунься — везде дефицит, и везде за этот дефицит что-нибудь требуют. Вот и приходится оставлять. Но мы никогда этим делом не увлекались. Не в пример некоторым. — Вощанов нервно постучал о край стола, с упреком посмотрел на вновь потупившегося Савелия. — Негоже, Савелий Макарович, тебе задавать такие вопросы, негоже, ежели ты сам в прошлом году четырнадцать соболей загнал.

— Ишшо чего придумал... Не четырнадцать вовсе.

— Да уж не возражай, Савелко! — насмешливо перебил брата Евтей. — Об этом давно уж судачат все.

— Я вовсе не в упрек ему, Евтей Макарович, а к тому говорю, что ему вот чувство меры изменило, а вообще, и это не спекуляция, потому как наша чернорыночная цена чуть больше приемной, навар небольшой, а риск огромадный! Покупатель купит у нас в три раза дешевле, чем в магазине, и ничем не рискует, а у нас конфискация пушнины и штраф в трехкратном размере от магазинной, а не от приемной цены. Кроме того, охотничий участок отберут, права охоты лишат и позорить будут. То есть фактически — не выгода, а сплошной громадный риск. А все одно — продают!.. — Вощанов замолчал, потом резко поднялся и сказал: — Давайте-ка спать укладываться, а то я тут разговорился с вами, а мне еще двух колонков надо ободрать...

А утром, когда гости проснулись, Вощанов был уже на ногах. Он успел приготовить завтрак и накормить собак. Вместо лампы на столе горела свеча.

— Долго спите, товарищи тигроловы! Пора вставать! — Голос у Вощанова звучал доброжелательно, и, должно быть, уловив это, Савелий тотчас же откликнулся:

— А что, Иван Иванович, неужто проспали? Сколь же времени?

— Семь часов уже, Савелий Макарович, скоро рассвет, — миролюбиво, точно и не было вчерашнего напряженного разговора, сказал Вощанов.

Окончательно убедившись в том, что Вощанов не держит на него обиду за вчерашнее, Савелий повеселел.

Перед завтраком, когда Вощанов вышел на минутку из зимовья, Савелий шепнул Евтею:

— Ты про тигру спроси его, про тигру...

— Чо сам-то не спросишь? — усмехнулся Евтей. — Везде меня, как толмача, толкаешь...

— Да, вить, к тебе он больше льнет, Евтеюшко, значит, и доверия больше.

— Выходит, больше! — насмешливо сказал Евтей, но вошел Вощанов, и тигроловы смолкли.

Сели завтракать.

— А слышь-ко, Иван Иванович, — начал издалека Евтей, — у нижней твоей избушки штабель хлыстов мы вчера видали — свежие поруба там будто? Наверно, и тебя обкосят нынче?

— Этим порубам три года уже, штабель тот загнивать уж начал...

— Стало быть, бросили? А издали смотреть — будто новый лежит.

— Оставили этот угол как запас, пока на перевале лес берут.

— Стало быть, два сезона еще спокойно поохотишься?

— Спокойной охоты сейчас, Евтей Макарович, у нас не увидишь больше.

— Что верно, то верно, — закивал Евтей, недовольно косясь на брата, толкавшего его под столом ногой. — Это правильно ты подметил: тесно стало в нашей тайге и зверю и человеку. Вот взять хотя бы того же тигра, говорят ученые — чуть больше сотни их в Приморье осталось, и все они вынуждены метаться в сетях лесовозных дорог: куда бы он ни сунулся — везде либо на лесовозную дорогу натыкается, либо на охотничий путик. Кстати, на тепляке нам сказывали вчера, что у тебя будто бы осенью тигра собаку утащила, — правду, нет, говорят?

— Ну, вот с этого бы сразу и начинал, — оживился Вощанов, широко улыбаясь. — А то и так, смотрю, кружит и эдак, и меня извел, а пуще того Савелия Макаровича. Так бы прямо и сказал: есть тигрица? А я бы прямо ответил — нету. Нету, ребятки, тигрицы! Но... — Вощанов поднял кверху палец, ему, должно быть, хотелось потомить тигроловов. — Но была она с осени. Ей-богу, была. Собачки были не мои, сосед Крутиков дал мне их в тайгу прогуляться. Молодые псы — неученые. Ну, увязались со мной, я как раз продукты завозил сюда. Утром назад на трассу пошел — слышу: недалече взлаяли псы. Я на шум бегом — не дай бог, думаю, на кабана напорются, посечет он их, покалечит, а мне потом перед Крутиковым оправдываться. Ну, только пробежал половину, слышу: молчок... Однако все одно бегу и шумлю их, зову, стало быть, думаю: и кабана отпугну голосом, и их отвлеку к себе. Тишина. Ну, выбегаю на то место, где лай-то слышался, гляжу — на полянке все три собаки лежат кровью залитые. Я ружье наизготовку — думал, медведь их смял. Однако ближе подошел, смотрю: работа аккуратная, молниеносная — только тигра так может сработать. А тут и она из чащи рявкнула... Ну я и убрался оттедова подобру-поздорову. Крутиков не поверил, на мотоцикле приезжал со мной удостовериться. И скажи ты, как она с ими быстро управилась — минуты ведь не прошло!

— Ну, а почему ты решил, что это именно тигрица была? — нетерпеливо спросил Савелий. — Может, самец задавил собак.

— Да самец и был! — охотно подтвердил Вощанов. — След я его видел потом на ключе, пятку специально измерил — три спичечные коробки уместилось в ней, и пальцы длинные...

— Дак чо ж ты мозги нам запудривашь? — возмутился Савелий.

— Нишкни, Савелко! Дай человеку договорить... — одернул брата Евтей, подбадривающе кивая Вощанову.

— Ну, стало быть, прошла эта история с собаками, да и с тигром с этим. Пришел я уже на участок, кулемки хожу по путику подымаю. Тут заметил: вороны над распадком кружат. Не медведь ли, думаю, пирует там. Пошел туда — ружье пулями зарядил. Долго подходил — не подшуметь бы, думаю, зверя. Подкрался. Смотрю: изюбр задавленный и съеденный уже. Рога да потроха от него остались. Работа не медвежья — опять тигриная. Но самец-то ведь, когда задавит, тут и лежит на давленине, не растаскивает ее подобно медведю, а эта растаскана, но опять же не по-медвежьи, аккуратненько. Одна кость от другой недалеко, и чисто все, земля не перекопана. Медведь, он перекопает все да в земле вывозит, как чушка, а тут чистота. Ясное дело — тигрица с тигрятами. А тут недалече и следы обнаружил ихние. У матки-то у самой пятка на двенадцать сантиметров, а у молодых два спичечных коробка. Ну, больше я их следов не видал — просто не бывал в том ключе.

— Ну ты даешь, Иван Иванович! Такое хорошее известие держал до последнего! — радостно воскликнул Савелий.

— Так надо было еще вчера спросить, я бы сказал вам.

Известие Вощанова приятно взбодрило тигроловов, они принялись возбужденно выдвигать предположения, далеко ли может уйти тигрица за месяц.

— А справитесь ли вы с такими большими дураками? Они по весу поди не меньше матки своей?

— Справиться-то справимся, брали и побольше, — озабоченно сказал Евтей. — Да только риск большой собак потерять, но куды денешься?

После завтрака, еще раз подробно расспросив Вощанова, в каком ключе и где именно видел он давленину и следы тигрицы, охотники, быстро собравшись, вышли на поиск.

Вечером, едва лишь ступив на порог зимовья и увидев неудержимо улыбающегося Савелия, степенно поглаживающего бороду. Павел приготовился услышать хорошие новости и не ошибся. Войдя вслед за Павлом, Евтей, посмотрев на брата и племянника, спросил:

— Ну чо сидите, как начищенные самовары? Сказывайте быстрей — нашли следы али нет?

— Ишь какой скорый, вынь да положь ему, — тщетно пытаясь спрятать улыбку в бороде, усмехнулся Савелий. — Думает так, с бухты-барахты взял и нашел следы. За имя ишшо походить, покумекать надобно, а то, безголово-то, хоть всю жизнь ходи, ничо не отыщешь...

«Ну пошел, пошел брательник цену себе набивать — значит, отыскал следы», — сразу успокоился Евтей.

И куда вся усталость делась? Ведь еще минуту назад, оглядываясь, видел его Павел предельно уставшим. И вот перед ним возбужденный, радостный человек. И точно такую же разительную перемену Павел ощутил в себе, он ведь тоже минуту назад был угнетен и физически, и морально, а теперь готов плясать и петь. Как мало, оказывается, нужно человеку для радости! Даже находка тигриных следов, оказывается, тоже может быть настоящей радостью, несмотря на то, что эта же самая находка может обернуться бедой.

Обо всем этом Павел успел подумать, пока снимал и пристраивал над печкой свою видавшую виды охотничью шинелку.

Савелий между тем уже рассказывал, смакуя подробности, о том, как они с Николаем нашли едва-едва заметный глазу, запорошенный снегом, подозрительный следок, как, распутывая его, перевалили в соседний ключ и там наткнулись на давленину, от которой дальше идет уже хорошо заметная тигриная тропа. Правда, молодые тигры ростом и весом мало уступят своей матери, но выбора нет, придется ловить этих, лишь бы собаки не искалечились.