Император Александр III - Владимир Петрович Мещерский

уже первые мероприятия правительства бросали на нее яркий свет. Прежде всего правительство энергически позаботилось о том, чтобы положить предел дальнейшему развитию деятельности политических злоумышленников. С этою целью был принят целый ряд чрезвычайных мер. На случай, если бы эти меры оказались недействительными и злоумышленникам удалось бы достигнуть своей цели, установлено было регентство ввиду несовершеннолетия наследника престола. Эта мера свидетельствовала об энергии, с какою правительство намеревалось подавить брожение. Но вместе с тем была принята еще одна мера, которая бросала не менее яркий свет на настроение и намерения правительства. В том же Высочайшем повелении, в котором предписывалось принять чрезвычайные меры, упоминалось об образовании при градоначальнике для содействия ему совета из выборных от столичного населения. Таким образом сразу определялся взгляд правительства на истинный характер той преступной деятельности, которая имела такой роковой исход в катастрофе 1 марта. Провозглашение неприкосновенности начал самодержавия не исключало единодушной деятельности правительства и общества; напротив, это единодушие, эта совместная деятельность правительственных органов и общественных элементов признавались залогом полного успеха. Что правительство намеревалось вступить именно на этот путь, подтверждается и последовавшим вскоре сообщением о созыве сведущих людей из разных губерний для представления соображений по вопросу об устройстве питейной торговли, а также об упорядочении переселенческого движения крестьян. Два месяца спустя, то есть 10 октября, состоялось первое соединенное заседание государственного совета с участием земских экспертов для обсуждения вопроса о понижении выкупных платежей.

Значит, совместная деятельность правительственных органов и общественных элементов признавалась вполне целесообразною и желательною не только в борьбе с политическими злоумышленниками, но и по отношению к законодательным мерам более общего характера, которыми должно было ознаменоваться новое царствование. При том сразу определился и характер этих общих мер. Упорядочение переселенческого движения, устройство питейной торговли, перевод временнообязанных крестьян на выкуп их наделов, понижение выкупных платежей – вот те вопросы, которые были возбуждены или решены на первых же порах. Кроме того, было увеличено содержание офицерам, а в армейской кавалерии и полевой артиллерии им были предоставлены казенные лошади. Вслед затем были приняты еще следующие меры: действие судебных уставов 1864 года распространено на северо-западные губернии; установлено ежегодно празднование дня 19 февраля; в Восточной Сибири введено общее положение о крестьянах 1861 года, учрежден крестьянский поземельный банк для облегчения крестьянам всех наименований способов к покупке земли, издан закон об ограничении труда малолетних рабочих на фабриках. Одновременно все военные гимназии были переименованы в кадетские корпуса, женские врачебные курсы упразднены, военнослужащим запрещено публичное произнесение речей и суждений политического характера, наконец, газеты: «Порядок», «Страна», «Земство» и «Голос» – подверглись более или менее сильным административным карам. Для дополнения картины прибавим еще, что уже 26 августа 1881 года покойный Государь совершил путешествие в Данциг для свидания с императором Вильгельмом I.

Герман Шеренберг. Вильгельм I в рабочем кабинете своего дворца в Берлине. 1868

Достаточно вникнуть во все эти мероприятия и действия русского правительства за первые два года минувшего царствования, чтобы убедиться в следующем: действие великих реформ Царя-Освободителя не только не было в каком-либо отношении приостановлено, а, напротив, они получили дальнейшее движение, то есть были распространены на новые местности России. Наряду с этим проявлялась и забота о довершении самой крупной реформы Александра II, то есть о создании условий, наиболее благоприятных для обеспечения судьбы освобожденных им крестьян. Доверие к земским силам России не было поколеблено; напротив, они призывались к новому служению государству в составе высшего законодательного органа. Введение нового таможенного тарифа свидетельствовало о намерении оградить интересы отечественной промышленности, увеличение содержания офицерам служило доказательством заботливости о военном сословии. Вскоре учрежден был дворянский банк. Словом, все классы русского общества могли убедиться в деятельном попечении о них законодателя, – все, за исключением одного, за исключением той «части общества», о которой упоминалось в постановлении о прекращении «Отечественных Записок». Правительство сочло нужным энергически противодействовать начинаниям, которые «внесли немало смуты в сознание» упомянутой части общества. Речь, следовательно, шла не только о борьбе с так называемыми террористами, против преступной деятельности которых принимались самые энергичные меры; вопрос ставился шире, то есть правительство старалось обезвредить почву, на которой зарождалось это прискорбное явление, другими словами, подавить проявление недовольства. В этом отношении происходила энергичная работа разрушения очагов распространения чувства недовольства. Но дело и этим не ограничилось. Внешние проявления чувства недовольства, в форме ли протеста словом или действием, имели, конечно, свою причину, и надо было ее доискаться. Исторически выяснилось, что наиболее сильное проявление этого чувства всегда совпадало с эпохою более или менее крупных законодательных реформ. Вспомним времена Екатерины II, Александра I и Александра II. Другими словами, упомянутая часть русского общества вступала в наиболее сильный антагонизм с официальною Россиею именно в те моменты нашей истории, когда само государство после временной приостановки было озабочено обновлением русской жизни. Этот исторически выяснившийся факт наводил на мысль, что в самом понимании государственной задачи существует рознь между этою частью общества и правительством и что источник этой розни заключается в отрешенности первой от жизни, в ее стремлении разрешать общественные и государственные вопросы не при помощи исторически сложившихся сил, доказавших на деле свою способность обеспечить культурные успехи России, а помимо этих сил, на основании разных социальных или политических доктрин крайнего характера. Изучение родины, ее прошлого, реальных условий, в которые она поставлена, заменялось изучением разных крайних теорий, возникших на Западе, и русская жизнь измерялась меркою этих теорий, причем она, конечно, оказывалась совершенно неприглядною. Вместе с тем получалось нерасположение окунуться в эту жизнь, жить ее интересами, приложить деятельную руку к устранению практических несовершенств и слагалось убеждение, что делу можно помочь только общими коренными реформами. А когда реформы такого рода совершались, их признавали недостаточными, потому что человеческий ум, отрешаясь от действительности, от совокупности исторически сложившихся условий, всегда склонен создавать теории, в сравнении с которыми даже самая крупная реформа представляется, конечно, недостаточною.

Ввиду этого выяснившегося положения дел правительство, как показывают принятые им мероприятия, сочло своим долгом сосредоточить внимание на реальных, практических интересах родины. Плодотворность совершенных Царем-Освободителем реформ была признана безусловною. «Да будет память Его благословенна вовеки», – говорилось в манифесте 29 апреля; но дальнейшие реформы в этом направлении были признаны излишними. Выдвинута была другая задача: консолидации этих реформ в самой жизни или, как сказано в манифесте, «водворение порядка и правды в действии учреждений, дарованных России Благодетелем ее, возлюбленным Нашим Родителем». Путь же, приводящий к этой цели, как выяснилось из всех дальнейших мероприятий минувшего царствования, полагался в том, чтобы поставить