Император Александр III - Владимир Петрович Мещерский

Не уничтожает монарх никакой самодеятельности, никакого совета, никакой работы мысли народной, не отрицает он и народной воли, когда она существует. Он выше всего этого. Он дан не для уничтожения всего этого, но для направления. Для него нет ни мудрого, ни глупого, ни сильного, ни бессильного, ни большинства, ни меньшинства. Для него есть только совесть и правда. Он должен все видеть, но поддержит только то, в чем правда.

Император Александр III показал, что монархия в этом истинном существе своем не есть что-либо переходное, пережитое, совместимое только с одним каким-либо фазисом развития культуры, но есть принцип вечный, всегда возможный, всегда необходимый, высший из всех политических принципов. Если этот принцип становится когда-либо для какой-либо нации невозможен, то не по состоянию ее культуры, а только по нравственному падению самой нации. Там, где люди хотят жить по правде, им необходимо самодержавие, и оно возможно всегда, при всякой степени культуры.

Будучи властью правды, монархия невозможна без религии. Вне религии единоличная власть даст только диктатуру или абсолютизм, но не монархию. Только как орудие воли Божьей самодержец имеет свою единоличную и неограниченную власть. Не для народа только нужна религия в монархии. Народ должен веровать в Бога, чтобы желать подчинить себе правду; но гораздо еще больше нужна эта вера для самодержца, который в деле власти государственной есть посредник между Богом и людьми. Не ограничен ни в чем самодержец человеческой властью или народною волей, но он не имеет и своей воли, своего желания. Только голос правды Божией слушает он в совести своей. Его самодержавие не есть привилегия, не есть простое «сосредоточение» человеческой власти, а есть тяжкий подвиг, великое служение, верх человеческого самоотвержения, «крест», а не наслаждение. Посему-то монархия получает свой полный смысл только в наследственности. Еще и нет будущего самодержца, еще не имеет он своей воли, своего желания выбирать между долей царя или пахаря, а уже предназначено ему отречься от себя и возложить на себя крест власти. Не по пожеланию, не по приказанию способностей своих, а по Божьему назначению становится он на служение свое. И не должен он спрашивать себя, есть ли у него силы, а должен только верить, что если Бог избрал, то нет уже места человеческому колебанию.

Вот в каком величии подчинения воле Божьей дается освящение нашей политической жизни в идеале монархии.

В те эпохи, когда жив и всеобщ этот идеал, не нужно быть великим человеком для достойного прохождения самодержавного поприща. Не все воины – герои, но в хорошо устроенной армии даже и обыкновенный человек находит силы геройски побеждать и геройски умирать. Так и во всем остальном. Но когда наступает эпоха деморализации, забвения идеала – только великий избранник может воскрешать его в сердцах людских. Ему негде учиться, ибо все, что есть кругом, не помогает ему, а только мешает. Все он должен почерпнуть только в себе самом, и не в той лишь мере, какая необходима для исполнения долга, а в той, какая нужна, чтобы просветить все окружающее. Действительно, какая была бы помощь миру, если бы служение Александра III ограничилось лишь дарованием России тринадцати лет благоденствия? Он умер, и если бы мы Его не поняли, то какую пользу принесло бы нам это благоденствие? Носитель идеала посылается не для того, чтобы мы пользовались благоденствием, оставаясь недостойными его, а для того, чтобы возбудить в нас стремление быть достойными идеала.

Цесаревич Николай Александрович.

Фотограф К. Бергамаско. 1889

Вот почему явился Наш возлюбленный Монарх, так рано отнятый у мира, одаренный всеми дарами Царственной благодати, во всем величии Своего обаятельного образа. Вот почему Он был так праведен, был таким примерным сыном Церкви, таким идеально-чистым человеком. Он был дан миру таким, чтобы мы, увидя Его, уже никогда более не забыли Его…

Смерть есть минута уничтожения всякого земного величия. Но для носителя идеала это момент рождения, последний удар резца, создающего для нас бессмертный образ. Пока живет он, мы все еще не понимаем, все еще сомневаемся. Но вот дорисовываются последние черты. Спадает с наших глаз застилающая их чешуя. Ярко, ослепительно вырисовывается идеальный образ, но не успеем еще мы и вскрикнуть от восторга, а Его самого уже нет. Раскрылся весь – и ушел туда, где живет…

…в вечных идеалах

То, что смертным в долях малых

Открывает Божество…

Торжественны и тяжки эти великие минуты истории. Много веков будут завидовать дням нашим, а нам самим – так тяжко, так больно. Зачем исчез Он? Зачем уже не можем мы окружить Его нашей любовью и преклонением?

Затем, что награда Ему будет дана не нами, а Тем, кто послал Его. А нам остается поучение, остаются великие заветы Его. В верности заветам Его должны мы искать выражения тех чувств любви и благодарности, которых уже не можем выразить ему Самому.

Недавнее прошлое

Когда нынешним летом проникли в общество первые слухи о болезни Государя, они встречены были не только с тревогой, но и с недоверием. Не прошло, однако, и четырех месяцев, как наихудшие опасения стали совершившимся фактом.

Конечно, не настало еще время для беспристрастной и всесторонней оценки минувшего царствования; но и теперь уже выяснилось многое, что недавно могло казаться неясным и спорным.

На какой бы точке зрения ни стояли, каких бы взглядов мы ни держались, перед нами невольно выступает значение личности почившего Государя, невольно чувствуется великий характер. О значении той или другой меры, реформы или направления можно спорить; как бы остроумны, глубоки и даже гениальны они ни были, можно не соглашаться с ними, находить их неудобными или несвоевременными, но значение личного характера Правителя непосредственно отражается на внутреннем и на внешнем положении страны, и от него зависит в значительной мере степень уважения и доверия к ней остальных государств.

Нельзя не видеть, чем мы обязаны в этом отношении покойному Государю. Только благодаря Его личному характеру и влиянию Россия без войны могла достигнуть такого положения, каким она не пользовалась после кровопролитных побед. Никто не мог заподозрить Царя в каких бы то ни было тайных завоевательных замыслах; но все знали, что он не позволит коснуться истинных интересов и истинного достоинства России.

Не во внешней политике, однако, состояла главная заслуга Императора Александра III перед Отечеством. Почти всем нам памятны те печальные дни,