Можете нас поздравить! - Юрий Ермолаев

«Пионер — всем пример! Ты должна это помнить, Мохова!»

Света вспомнила, что сказал ей перед сном отчим, посмотрела на Алика и тоже крикнула:

«И не думай, я ни за что за тебя не пойду, ни за что!»

Алик вдруг засмеялся противным смехом и сказал:

«Мне нужна боевая подруга, как Анка-пулемётчица, а не Мышка-норушка!» — и снова замахал саблей под носом у Светы. Света даже зажмурилась.

«Учись быть смелой! — кричал Алик. — Открой глаза и не бойся. Открой, а то поздно будет!» Алик бросил саблю и стал трясти Свету за плечи. Испугалась Света, открыла глаза и увидела маму.

— Ну и разоспалась ты, дочка. Вставай скорее! Проспали мы. Я даже тебя в школу проводить не смогу.

— И не к чему, школу с балкона видно, — сказал отчим, допивая стакан молока. — Надо приучаться к самостоятельности.

Света вскочила с тахты, пожелала всем доброго утра и принялась убирать свою постель.

Полная неожиданность

Света так торопилась в школу, что даже забыла о предстоящей встрече со своими новыми одноклассниками. Опомнилась она и испугалась только на школьном дворе, когда увидела на часах, что до начала уроков ещё десять минут.

Остановилась Света возле большого клёна и ни назад, ни вперёд. Стоит и дрожит. А чего дрожать? Никто из ребят даже внимания на неё не обращает. Все бегут в школу, торопятся. Десять минут — не так уж много. А Света всё под клёном стоит. Оторвалась, только когда звонок услышала. Вокруг уже никого не было.

Вошла в школу, а дежурный по раздевалке старшеклассник перед самым её носом дверку закрыл. Вот вредный! Куда ж она теперь пальто денет? Тут последний звонок загремел. Все ребята в это время должны в классах быть. Села Света на скамейку у раздевалки и заплакала.

— Чегой-то ты, чего? — подошла к ней нянечка. — Давай мне пальто, а сама беги, обгонишь ещё учительшу-то.

— А куда бежать? — спросила Света.

— Как — куда? — удивилась нянечка. — В свой класс.

— А я не знаю, где он. Я новенькая, — объяснила Света, — меня в четвёртый «А» записали.

— Тогда беги прямо по коридору, в самый конец. Там твой класс.

Припустилась Света и вдруг услышала сзади себя чей-то голос:

— Дергачёва, ты опять опаздываешь?

Света обернулась. Перед ней — высокая молодая женщина в красивом коричневом платье. И в руках у неё классный журнал.

— Я не Дергачёва, — сказала Света.

— Вижу. И тебе опаздывать не надо, — сказала учительница. — Ты из какого класса?

— Из четвёртого «А». Я новенькая, — виновато потупилась Света.

— Мохова? — спросила учительница.

— Ага! — кивнула головой Света.

— Что ж ты сбой первый день в новой школе опозданием начинаешь? — сказала учительница и улыбнулась. — Чтобы запомнить его получше?

Света не знала, что ответить, и тоже улыбнулась.

— Ну идём, вот твой класс. — Учительница открыла дверь и пропустила Свету вперёд.

— Фу-ты ну-ты, растапуты! — раздался чей-то насмешливый голос, который в конце фразы вдруг оробел. — Ой, Маргарита Павловна, а я подумал, вы заболели и нам взамен учительницу-лилипута дали.

Ребята засмеялись. Они привыкли к тому, что Витя Пухов развлекал их на уроках. А Света вспыхнула и залилась краской: «Вот уже начинают над ней смеяться».

От огорчения она даже не слышала, что сказала учительница тому мальчику, который первый подшутил над ней. Только заметила, что он сразу притих и сполз с сиденья так низко, что из-за парты стали торчать лишь его золотистые кудряшки.

— Садитесь, — сказала учительница ребятам. — А ты, Мохова, сядь пока с Витей Пуховым. Я вижу, ты ему понравилась… Зимина, подвинься немножко.

— Маргарита Павловна, как же мы втроём писать будем? — тотчас поднялась из-за парты соседка Вити. — Неудобно ведь втроём. Вы потом сами скажете, что я не старалась, — затянула она плаксивым голосом.

— Не будешь стараться — обязательно скажу, — ответила ей учительница. — А сейчас потеснись и дай место новенькой. Хозяева должны быть гостеприимными.

Зимина надулась точно пузырь, а кудрявый весельчак Пухов расшаркался, как кавалер на балу, и сказал Свете:

— Прошу к нашему шалашу, — и вместе со своими тетрадями подвинул и Зимину.

— Чего ты пихаешься! — насупилась она.

Маргарита Павловна посмотрела в их сторону, и Пухов с Зиминой притихли.

— Начинаем урок, — сказала учительница.

Света присела на краешек скамьи, а портфель поставила у края парты. Зимина опять забубнила, только совсем тихо, себе под нос:

— Это из-за тебя, Пух-Перо, новенькую к нам посадили… из-за тебя… Вечно ты куда не надо суёшься.

— Заныла, — усмехнулся Витя Пухов и сообщил Свете: — Она ж долгоиграющая пластинка. Заведётся — так на весь урок.

— Заведёшься, если локоть от тесноты вниз свисает, — разозлилась Зимина. — Я теперь косо писать буду.

— Мозги у тебя, Римка, свисают, а не локоть, — хмыкнул Витя и поднял руку.

— Что тебе? — спросила Маргарита Павловна.

— Кого мне слушать: вас или Зимину?

— Ябеда! — отчеканила Римма и немигающим взглядом уставилась на доску.

— Ещё одно слово, и ты выйдешь из класса, — предупредила Римму Маргарита Павловна и стала объяснять правило правописания безударных гласных.

Только прозвенел звонок, Римма дёрнула Свету за платье и сказала:

— Завтра к другим садись. Не всё нам ёжиться.

— Можно и по-другому сделать, — предложил ей Пухов.

— Как — по-другому? — обрадовалась Зимина. В голосе Вити она не почувствовала никакого подвоха.

— Тебе от нас уйти, — посоветовал Витя и засмеялся. Уж очень потешным стало у Риммы лицо. Вытянулось и окаменело.

Кругом тоже засмеялись, и Римма ожила.

— Фиг тебе! — сузила она свои и без того маленькие глазки. — Я здесь на законном основании сижу. Меня Маргарита Павловна посадила. — И Римма сказала Свете с раздражением: — Из-за тебя ссоримся. Пришла тут!..

— Чего встали, выходите! — закричал на них серьёзный мальчик с повязкой дежурного на рукаве. — Надо класс проветрить. Перемена-то маленькая. Все выходите!

Стала Света выходить из класса, а дежурный как подтолкнёт на неё другую девочку. Света так и стукнулась с ней лбом.

— Вот это да! — поморщилась Света. — Даже в ушах звенит.

— Давай стукнемся ещё раз, а то поссоримся, — предложила ей девочка, потирая рукой ушибленное место.

— Давай! — сама не зная чему, обрадовалась Света.

Они вышли в коридор и принялись стукаться лбами. Не больно, конечно, а так, ради смеха.

— Вам помочь? — с охотой вызвался худощавый мальчуган с длинной цыплячьей шеей.

— Сами как-нибудь обойдёмся, — сказала ему новая Светина знакомая и, схватив Свету за руку, побежала по коридору. — Ну его, Гаврилку. Первый драчун.

— Он же совсем не сильный! — удивилась Света. — Худенький.

— Верно, — согласилась собеседница, — даже смешно, когда он хорохорится и грудь выпячивает. А как наскочит, тут уж не весело. Тебя как зовут?

— Света.

— А меня Наташа, — сказала девочка и принялась разглядывать Свету во все свои большущие синие глаза. А чего Свету разглядывать? Курносая, щупленькая, совсем дурнушка. А когда на неё так пристально смотрят, ещё и горбится. Это потому, что боится. Вдруг Наташа назовёт её как-нибудь обидно и смеяться над ней будет. Сама-то она вон какая красивая: точно её загримировали под сказочную принцессу Синеглазку, только не успели надеть драгоценное платье. Но школьная форма с белым фартуком ей тоже очень идёт. Залюбовалась Света новой одноклассницей и неожиданно для себя сказала:

— Какая ты… хорошая.

— Вот уж нет! — засмеялась Наташа Синеглазка. — У меня как раз много недостатков. И Маргарита Павловна на меня часто сердится. «Ты, говорит, Максимова, не в меру рассеянная». Это потому, что я нужные тетради часто дома забываю. И о родительском собрании тоже маме никогда вовремя не скажу. А ещё я никак не могу удержаться, чтобы не подсказать. Как кто отвечает учительнице и замолчит, обязательно зашепчу. Жалко ведь человека. Вон Маша Рубина, чуть у неё задачка не получается, так она, вместо того чтобы подумать, плакать начинает. Целый урок реветь может. А я сижу и переживаю за неё. Ну и подсказываю, чтоб не плакала. А ещё я наряжаться люблю во всякие костюмы. Дома даже ателье мод устраиваю. Посажу на диван сестрёнок и показываю им новые моды. Во все скатерти и кофты с шарфами кутаюсь. Мне за это даже от мамы попадает. А у тебя есть недостатки?

— У меня?.. — переспросила Света и вдруг растерялась. Ей даже показалось, что Наташа уже всё про неё знает, потому и спросила об этом. — Я… робкая, — нерешительно проговорила Света. — Я даже к вам в школу идти боялась. Никого ведь не знаю. И учительнице отвечать всегда боюсь. Выучу урок, а сердце так и бьётся, так и бьётся…