Кот стоит насмерть - Ширли Мерфи

Налево от дверей в патио уходил еще один длинный коридор. Два крыла здания, разделенные внутренним двориком, соединялись третьей линией комнат, завершающей квадрат, внутри которого и находился садик. Из каждой комнаты стеклянные двери вели в это уединенное солнечное местечко для отдыха.

Как только группа вошла в гостиную, одна крохотная мохнатая собачонка радостно заскулила, выражая готовность выполнить возложенную на нее почетную обязанность. Старички тут же зашевелились, распахнули слезящиеся глаза и слабыми, но радостными возгласами приветствовали гостей. Старик с восковым лицом широко улыбнулся и выкарабкался из глубокого кресла, его выцветшие глаза сияли не хуже лампочек.

Реакция Дилон была странной. Рассеянно стиснув Джо и словно забыв о его существовании, она напряглась всем телом, глядя на приближающихся обитателей пансионата.

Пока одни старички поднимались с кресел, другие подтягивались из дальнего конца коридора; некоторым помогали передвигаться сиделки, иные пытались энергично крутить колеса своих каталок или ковыляли в ходунках. Их сбор напоминал замедленное кино, однако они неуклонно стремились к гостям, словно влекомые некой магнетической силой.

Звери вели себя более разнообразно. Собачонки отчаянно виляли хвостами и поскуливали, изголодавшись по столь щедрому вниманию, без которого, подумал вдруг Джо, эти крохотные существа зачахли бы и померли. Золотистый ретривер, радостно дергая поводок, тянулся к престарелым друзьям. Кошки вели себя более сдержанно, благоразумно выжидая дальнейшего развития событий.

Пудель Бонни Доррис продолжал сидеть у ее ног. Судя по виду пса, происходившее его нисколько не интересовало и даже нагоняло тоску. Вот почему кошек невозможно обучить покорности – ни один сородич Джо не проявит подобного раболепия.

Внезапно пудель застыл. Его короткий хвост задвигался при виде коляски, в которой сидела худощавая седая женщина. Его пасть растянулась в беззвучном смехе. Продолжая сидеть, он, казалось, вилял всем телом.

Бонни произнесла единственное слово, и пудель сорвался с места, бросился прямо на коляску и принялся пританцовывать вокруг на задних лапах, словно цирковая собака, вытягивая морду и пытаясь лизнуть женщину в лицо. Его передние лапы по-прежнему не касались кресла, пока седая женщина не потянула его к себе, чтобы обнять.

Не прошло и нескольких минут, как эта пара исчезла, выскользнув в парадную дверь. Они хотели побыть наедине – пудель тащил коляску с державшейся за поводок хозяйкой к недолгой, но заслуженной свободе.

Группа понемногу стала рассеиваться, каждый «лекарь» находил себе пациента. Джо поражался, насколько спокойно кошки устраивались на руках у того или иного обитателя пансионата – расслабленно, отзывчиво, с явным удовольствием. Джо наблюдал за ними с беспокойным интересом. Казалось, каждая кошка знает, зачем она здесь, и ценит возложенную на нее миссию. На мгновение эти бесхитростные существа вызвали у него прилив стыда.

Дульси неустанно втолковывала ему, как он должен себя вести: «Не дергайся от громких звуков. Не прижимай уши, даже если тебя ущипнут, и ради всего святого, не вздумай на кого-нибудь шипеть. Не выпускай когти. Не напрягайся. Просто закрой глаза и мурлычь. Держись спокойно. Не ворчи. Думай о том, какую пользу ты приносишь какому-нибудь одинокому старичку. Если ты провалишься, не пройдешь проверку, тебе потом будет очень стыдно».

Сам Джо был иного мнения. Если бы он тогда не справился его бы тут уже не было. Пусть не годен, зато свободен.

Однако все прошло благополучно, чему немало помогла Бонни Доррис. Но вот две дамы, прибывшие из Сан-Франциско, доставили ему больше волнений: незнакомки тыкали в него пальцами, толкали его и громко разговаривали, преднамеренно раздражая его. Однако он в ответ, как он сам считал, вел себя с ангельской кротостью, демонстрируя чудеса самообладания и лишь улыбался в ответ, проявляя раздражения не больше чем плюшевый медвежонок.

Экзамен он выдержал с блеском.

«Итак, я способен вести себя хладнокровно. Подумаешь, большое дело. И вот теперь я сижу на руках у какой-то девчонки и жалею, что вообще здесь оказался, потому что через минуту она сбросит меня на пропахшие мочой коленки какой-нибудь старухи». Группа престарелых граждан, обступившая их, внушала коту такой же ужас, как сборище вивисекторов.

Какой-то старик в коричневом халате заковылял прямо к нему, толкая свои хромированные ходунки вперед с решимостью бегуна на короткие дистанции. Не сводя с него глаз, Джо припал к плечу Дилон. Однако старикан, беззубо улыбаясь, проскочил мимо и радостно двинулся дальше, к черно-белой кошке:

— Китти! Ах ты, принцесса! Я думал, что уже никогда тебя не увижу.

Бонни Доррис нежно взяла старика под руку, посадила в кресло, поставив ходунки рядом. Когда владелица передала ему черно-белую кошку, старик громко засмеялся. На удивление невозмутимое создание польщенно улыбнулось ему голубыми очами, уютно свернулось у него на коленях и замурлыкало с такой силой, что заставило задрожать свой толстый животик.

От этой умилительной картины Джо чуть не стошнило. Он сменил позу на плече Дилон, повернувшись ко всей компании спиной. Это не его амплуа, увольте.

Его не интересовала вся эта благотворительная ерунда, ему было наплевать, полезно или нет гладить кошек в лечебных целях. У него не было никакого желания развлекать одиноких стариков. Он пришел сюда только ради Дульси, из-за уговора с ней:

«Ты себя прилично ведешь в „Каса Капри“, не заставляешь меня из-за тебя краснеть, пытаешься помочь старикам – и тогда я не против, чтобы ты сообщил Харперу приметы голубой „Хонды“ той воровки. Договорились?»

Он согласился – с оговорками. Теперь он смотрел на безмятежно мурлыкавшую Дульси, которую Вильма посадила на колени миниатюрной дамы в инвалидной коляске. Должно быть, это и есть Мэй Роз, она и впрямь размером напоминала куклу-переростка. Ее короткие седые кудряшки тоже напоминали кукольные, ярко-розовые румяна и помада усугубляли сходство. Она поглаживала Дульси, улыбаясь так, словно позировала для рождественской открытки.

Дульси вытянула лапку и коснулась розовой морщинистой щечки. Потом она снова устроилась на розовой шали, которая укрывала старушкины колени, и перевернулась на спинку, сложив перед собой расслабленные лапы. Худенькие ручки с голубыми венами слегка дрожали, поглаживая кошку. Эта женщина была такой хрупкой, такой изящной, что, если бы Джо прыгнул ей на колени, наверняка сломал бы почти бесплотную ногу.

Дилон сняла его с плеча, и Джо застыл. Она рассеянно держала его, словно куль муки, и осматривала комнату, занятая собственными мыслями. Он гневно мяукнул, чтобы привлечь ее внимание.