Другая сторона бесконечности - Н. Д. Аврех

встрече куратору её проекта и старейшему обитателю Системы Светила Муари-Ю. Бэаэт чувствовала, что старый философ – единственный, кому можно рассказать обо всём, что её беспокоит и при этом не быть осмеянной. Муари-Ю она знала с детства, он нередко проявлялся в её доме по приглашению отца, известного прогрессивного деятеля. Древний бесплотный философ и просветитель частенько беседовал с юной Бэа и даже называл дочкой. Именно поэтому Муари-Ю и согласился на просьбу Бэаэт-Ла быть куратором её квалификационного проекта.

Её очень обрадовал появившийся в переговорнике ответный мыслеобраз бесплотного старца: "Проявлюсь в малом конференц-зале приблизительно через шестьдесят-семьдесят мгновений".

– Почему благороднейшая Бэаэт-Ла в таком смятении? – прозвучал в сознании мыслеобраз Муари-Ю.

Бэаэт хотела ответить, но ком застрял в горле. Она швырнула на стол свой переговорник с открытым файлом перевода письма. Швырнула так, будто он обжёг её. Бесплотный старец пробежался по файлу своим вниманием, и она явственно почувствовала его усмешку. Но усмешку не злую.

– Написано доходчиво, – прозвучало в её сознании. – И довольно злобно. Но это и понятно. Представь себя на месте этой нестандартной девчонки и скажи, какие "тёплые" слова написала бы ты…

– Как я могу представить такое?! Я не лабораторная особь! Я происхожу из уважаемого рода Ла, из древнейшего истинно цивилизованного вида. Смешно даже сравнивать!

– Вот оно, наше великое божественное чванство! – рассмеялся Муари-Ю. – Всё же сделай усилие, попробуй откинуть его хоть на миг. Представь: ты чувствуешь одиночество и страх, ты не знаешь, где находишься, ничем не занята, тебя окружает постоянное гнетущее однообразие, ты далека от всех, кто тебе дорог. Нужна бы тебе была такая жизнь, будь ты на её месте?

– Я – совсем другое, благороднейший Муари-Ю! Нам с детства внушали, что только наш древний вид способен на настоящие чувства. У молодого вида людей превалируют инстинкты. Хоть у них имеется то, что они считают технологией, они всё равно лишь слабая бледная копия нас.

– А ты уверена? – усомнился Муари-Ю.

– Последнее время у меня начали возникать смутные сомнения в этом. Но, с другой стороны, разве инстинкт выживания не всё для них? Они цепляются за выживание. Столкнувшись с нами, они испытывают панический страх, потому что наша технология для них сродни чему-то божественному. Не может быть у таких примитивных существ проклятий для нас, а могут быть только страх и молитвы. Но эта тварь… то, что она написала… Мне лично написала! Мне!!!

– Ну, насчёт их примитивности – это всего лишь мнение нашей официальной науки, – усмехнулся Муари-Ю. – А кроме официальной науки у нас есть и реальность. Страх и молитвы? Что-то ты заговорила словами Киюса-У, прочитав это письмо. А ведь у тебя по замыслу – религия веселья и раскованности! А тут вдруг какие-то страхи с молитвами?

Старец явно смеялся своим бесплотным смехом. Но смеялся без злости, просто слегка подтрунивал. Затем Бэаэт восприняла его мысль:

– Запомни, дочка: к какому бы виду не принадлежал человек, если он перестал цепляться за жизнь и взглянул в глаза смерти (базовому страху), его уже не так просто запугать. А она, эта девчонка Лилит, явно взглянула.

Они долго молчали. Тишину нарушил лишь нарастающий мягкий, еле слышный рокот аклиматизаторов: внешняя поверхность Ксафа накалялась от лучей Светила. Бэаэт, поразмыслив, произнесла, сама удивляясь своим словам:

– Покажется очень странным, но я вдруг начала понимать её. Возможно, на её месте я бы и похлеще написала. Незнаю, почему, но я вдруг перестала злиться. Хотя, на кого злиться, ведь она всего лишь… Нет, тут что-то не так.

Она опять надолго задумалась. Затем сказала:

– Почему-то я хочу, чтоб ей было хорошо, несмотря на все это. Но почему мне не всё равно, как она себя чувствует? Но это не более, чем подопытный объект. Как я могу сочувствовать подопытному объекту? Что это? Наверно, я схожу с ума. Не иначе. У меня раздвоение личности! Что мне делать, Муари-Ю??! Что мне делать с собой?

– Ты не сходишь с ума, Бэаэт, – ответил Муари-Ю. – А то, что я скажу тебе сейчас, это как раз покажется безумным в наших кругах. Но я скажу: ты растёшь, Бэаэт-Ла. Ты постепенно превращаешься из паразитического организма (каким уже давно является наш древний вид) в нечто более достойное. Но при этом ты становишься нестандартной для нашего общества, как эта твоя Лилит – для своего. Вот только в нашем излишне консервативном обществе не принято и даже небезопасно показывать свою нестандартность. Все эти активизировавшиеся в последнее время ревнители Кодекса… сама понимаешь.

Они опять долго молчали – богиня новой религии, ещё пребывающая в белковом теле и древняя точка восприятия, окружённая ореолом сознания. Это молчание сближало их, вносило в их умы то, что невозможно передать словами, мыслеобразами – ничем иным, кроме этого молчания.

– Так что же делать с этой осо… с этой девушкой? – спросила наконец Бэаэт.

– Думаю, ей прежде всего необходимо общество себе подобных.

– На складе живого биоматериала общество не предусмотренно, – сказала Бэаэт. – Другие экспериментальные объекты длительное время проводят же в таких боксах, и ничего, живут себе и всё нормально… вроде бы.

– А какими они оттуда выходят, ты видела? – спросил Муари-Ю.

– Н…нет, а какими?

– Эмпатия – это одна из самых неразвитых сторон нашего общества. Это всё, что я тебе скажу об этом, девочка.

– В таком случае я точно не хочу, чтоб Лилит осталась на складе, – сказала Бэаэт. – Но куда её деть, чтоб она была в обществе себе подобных?

– Ты, конечно, знаешь о длительном эксперименте "Людопарк". Я могу перемолвится мыслеобразом-другим с его ведущим, моим давним знакомым Сиумансом-Э. Он, помниться, утверждал, что условия в его Людопарке почти естественные для молодого вида людей. Будто живут они, хотя и в искуственно созданной среде, но свободно и независимо, как хотят. Сиуманс-Э – учёный-социолог авторитетный. Я попрошу его приютить временно девочку в этом "Людопарке", а дальше посмотрим.

Конечно, Бэаэт-Ла не могла не знать об этом нашумевшем социологическом проекте. Глубоко под почвой спутника Ксафа с его обширными пустотоми с незапамятной древности были многочисленные туннели и шахты для поиска редких полезных ископаемых. Во время войны с Низшими, там готовилось вооружение, создавались временные жилые помещения. Потом нашли ещё какие-то ценные жилы, опять что-то копали, прокладывали. В результате этой деятельности недра Ксафа пронизал гигантский, невероятно запутанный многоярусный лабиринт туннелей.

Там сохранились водные резервуары, вентиляцмонные шахты, аклиматизаторы. Естественные и искуственные пещеры соединялись длинными разветвлёнными туннелями и лестницами. В ходе эксперимента Сиуманс-Э заселил второй уровень этого лабиринта несколькими сотнями людей разных сословий, национальностей, рас, собранных со всех материков Тхеллы.