Ученик - Picaro

Лекарь приказал ему положить посудину на пол.

– Стань на колени и приподыми ей голову, – сказал он, затягивая повыше локтя фрау Анны кожаный ремешок. – Шевелись!

Урс опустился на пол. Осторожно устроил голову и плечи матери у себя на коленях. Ее лицо было по-прежнему багровым, веки закрыты, из рта вырывалось хриплое дыхание. На сгибе обнаженной, перетянутой ремнем руки набухли синие змейки жил. Подсунув под локоть тазик, лекарь поднес к одной из вен ланцет. Провел по коже, делая надрез. Потекла темная струйка крови. Паренек судорожно сглотнул.

Быстро глянув на него, Джордан приказал отвернуться. Урс с трудом отвел глаза от черной лужицы, расползающейся по дну тазика. Принялся смотреть на стену, потолочные балки, стол, лежащее на нем письмо. 

Когда ушел лекарь уже начало темнеть. Все еще растерянный Урс вышел во двор, проводить. После обильного кровопускания мать, слава Богу, пришла в себя. Слабым голосом ответила на вопросы Джордана, которые тот задал, чтобы проверить речь, память и разум. Она все помнила, отвечала внятно, и лицо не утратило подвижность, что часто случалось с людьми, перенесшими удар. Свое тело Граф чувствовала и попыталась встать, но алхимик удержал. Вдвоем с Урсом они перенесли возмущенную фрау Анну в спальню. Устроили на постели.

– Все будет хорошо, – бормотал лекарь. – Вы просто потеряли сознания от внезапного прилива крови. Сейчас вы уснете…

Он накапал какое-то снадобье в кружку с водой, дал больной выпить. Не прошло и четверти часа, как женщина заснула. Лицо фрау Анны стало бледно-серым, глаза ввалились.

– Ей сейчас ни в коем случае нельзя волноваться, – прошептал Джордан подростку. – Я буду навещать вас дважды в день… О деньгах не беспокойся, – отмахнулся он, когда паренек заикнулся, что им нечем платить за визиты. – Потом сочтемся. Кстати, в письме этого мошенника адвоката есть приписка, что он вернет часть задатка. Тебе нужно будет придти в контору… Черт бы его побрал. Нельзя мне было читать эту писульку. Но кто же знал?

Урс промолчал, но мысленно согласился. Он злился на лекаря, который поступил попросту глупо. Если бы он как-то…

– Все равно пришлось бы сказать, – словно угадав его мысли, заметил Джордан. – Еще хорошо, что все случилось при мне. Не пусти я сразу кровь, Анна могла бы умереть. Или паралич, – лекарь вздохнул.

Они вышли в гостиную. Урс взял со стола письмо, прочитал. Даже ему, не искушенному в крючкотворстве, было ясно, что Боше просто не захотел портить отношения с судьей. Неожиданное признание Ганса в убийстве говорило, что, скорее всего, брата во время допроса пытали. Подросток ощутил, как в нем закипает гнев на Шонхельма, прево, адвоката…

– Скрыть от твоей матери отказ Боше, – Джордан одевался, – ну, никак бы не получилось. Сейчас, главное, не давать ей волноваться и двигаться. Первую неделю, может, и дольше Анна будет пить мой "пасификаторум". Чтобы спать все время. Так что дом будет на тебе, Урс. Впрочем, один ты не справишься. Нужна помощница.

Паренек молчал, скатывая письмо в трубочку и снова разворачивая. Потом принялся обламывать кусочки сургучной печати юриста. На ней была изображена фигурка святого Иво, поддерживающего под руки нищего калеку. Над головой защитника бедняков и бесправных порхал ангел. Пальцы Урса безжалостно отломили крылатому существу голову.

Перед тем, как выйти на улицу, Джордан пообещал вернуться ближе к полуночи.

– Насчет помощницы для твоей матери – я поспрашиваю у клиенток, – сказал он. – Может, кого и присоветуют. И с Фогертом, когда он вернется в город, обязательно переговорю. Выясню про Ганса.

Лекарь ушел. Закрыв калитку, Урс, не чувствуя холода, застыл на месте. Болезнь матери оглушила паренька, притупив все чувства. Словно ударило его, а не ее. И тогда в доме, и сейчас казалось, что все происходит не с ним. Или как будто он смотрит на себя со стороны. Удивительно, но страха больше не было. Ни за мать, ни за себя, только… как-то странно. "Странно" – вот слово, лучше всего подходившее для описания его ощущений.

И еще он понимал, что нужно молиться. Просить Господа, чтобы смилостивился, простил им грехи и послал облегчение. Остановил страшный камнепад наказаний, обрушенный на семью, разжал свою карающую десницу, дал передохнуть. Но молиться у мальчика просто не было сил. И желания.

Окончательно замерзнув, Урс нехотя вернулся в дом. Сразу стало не по себе от царившей в комнатах тишины. Поспешно заглянув к матери, паренек увидел, что она спит. Слышалось тихое ровное дыхание.

Урс подошел поближе. Матушка лежала на спине, так же, как они положили ее. Одетой. Правый рукав траурного платья был распорот, а на место, где лекарь надрезал жилу, Джордан наложил повязку. Глядя на нее, Урс вспомнил о тазике, в который спустили кровь. Нужно было его вычистить. Таз отыскался на полу в гостиной. Кровь в нем застыла, прилипнув к дну посудины. Урс снова вышел во двор. Подойдя к сугробу, зачерпывая снег, принялся отмывать черный студенистый сгусток. Белизна окрасилась в красный, потекли темные струйки… Словно в пальцах лопнула насосавшаяся крови пиявка. К горлу подкатила тошнота, но паренек сдержался. Закончив работу, он отправился на кухню, где нагрел воды. Долго, наслаждаясь теплом, мыл руки и застирывал пятна, посаженные на рукав дублета.

Глава седьмая,

в которой Урс с матушкой принимают гостей

Подбоченившись, Грета повысила свой и без того громкий голос. Она ходила на рынок и снова пришла без сдачи, хотя по расчетам Урса, должно было остаться пять-шесть грошей. Спускать такое не следовало, но опасаясь, что спор услышит мать в спальне, паренек замолчал. Набычась, он со злостью смотрел на стоящую перед ним девку и не мог ничего поделать. Больной матушке был предписан строжайший покой.

– Если ты мне не веришь, – продолжала Гретхен, – можешь сам ходить за покупками! На мне и так весь дом!

Видя, что Урс не отвечает, она открыла было рот, но паренек развернулся и ушел в мастерскую. Заперев дверь, он присел за рабочий стол покойного отца. Подперев голову руками, подросток стал пережидать, пока уляжется злость на нового "члена семьи". Ставни на окнах были закрыты, в мастерской царил полумрак, но Урса это устраивало. Сегодня он опять не выспался, глаза то и дело норовили закрыться. Если бы не скандал, глядишь, прилег бы вздремнуть.

Гретхен, которую им подыскала знакомая мастера Джордана, была выше его почти на голову. Ненамного старше паренька, она уже обладала женской, по-крестьянски крепко сбитой фигурой. Лицо девицы было простоватым, но приятным: круглые щечки, чуть вздернутый носик, обманчиво мягкие карие глаза. Перебравшись месяц назад из Мабаха к мевельским родичам, она теперь поселилась у Графов, чтобы следить за домом и готовить.