Ученик - Picaro

Picaro

Ученик (первая книга из "Пляска смерти, или История Урса Графа – ювелира и наемника")

Часть первая

Ученик

Глава первая,

в которой мастер Петер получает письмо

В славном городе Мевеле

За мгновение до того как часы на Ратушной площади пробили одиннадцать, ювелир Петер Граф отставил в сторону кубок, над которым трудился. Установившаяся за многие годы привычка делить дневную работу на две половины подсказала ему, что пришло время прерваться. Разгибая уставшую спину под звон колокола, донесшийся в раскрытое окно, мастер поднялся с табурета. Бросив взгляд на сидящего за соседним столом сына, ювелир пробормотал свое обычное:

– Пойду прогуляюсь в "Дубовую Кружку", скоро вернусь. Если придет покупатель, пошлешь за мной Ганса.

Не поднимая головы, Урс привычно ответил: "Слушаюсь, батюшка", – и продолжил наносить штихелем гравировку на серебряную полосу – заготовку будущего браслета. Тем временем его отец снял кожаный фартук и натянул поверх рубахи повседневный дублет. Сосчитал мелкие монеты в кошельке и прикрыл начавшую лысеть голову беретом из черного бархата. Головной убор украшала мастерски сделанная серебряная пряжка, изображавшая святого Дунстана. Когда-то ее изготовил Хромой Гюнтер – дед ювелира, и с тех пор она переходила в семействе по наследству от отца к сыну.

Одевшись, мастер Петер вышел в лавку, где скучал племянник жены. Покупателей не было, и долговязый шестнадцатилетний парень с простодушным, румяным, как у девушки, лицом сонно сгорбился над обитым сукном прилавком. Год назад его родителей, живших на хуторе неподалеку от городка Мабах, постигло несчастье. Случайный пожар уничтожил практически все хозяйство свояченицы. В одно мгновение зажиточные крестьяне превратились в нищих. Петеру Графу пришлось сильно помочь родственникам деньгами и взять племянника к себе в ученики. Хотя, если говорить откровенно, Ганс совершенно не годился в золотых дел мастера.

Его большие, неловкие пальцы давно загрубели, с детства привыкнув к крестьянскому труду, и дядя использовал парня только для самой примитивной работы. Раздуть меха плавильной печи, раскатать на вальцах пластину, протянуть проволоку или выстучать деревянным молотком какую-нибудь вмятину. Нельзя сказать, чтобы у Ганса отсутствовало желание быть полезным, нет, он, наоборот, стараясь угодить, брался за любую работу. Но, как на будущем ювелире, Граф мысленно поставил на нем крест и даже не пытался внести в цеховой реестр. Так что "Учеником" племянника называли только в доме, хотя цехмистер Струк уже несколько раз намекал Графу, что тот нарушает устав, используя труд чужака.

Проходя мимо Ганса, мастер ободряюще взъерошил юноше курчавые волосы. Повторив, где его искать в случае надобности, хозяин вышел на улицу. Одним из преимуществ дома Графов, служившим вот уже несколько поколений источником зависти собратьев по ремеслу, было то, что фасад здания выходил прямо на Рыночную площадь. Почти сто лет назад Хромой Гюнтер, участвовавший в штурме Мевеля, занял особняк по праву победителя. Куда делись жившие в нем люди, никто из его детей не знал, так как старый вояка не любил говорить об этом. Скорее всего, хозяев двухэтажного дома в самом центре города постигла судьба большинства тогдашних бюргеров Мевеля. Наиболее храбрые и глупые погибли, защищая город, остальные бежали, когда стало ясно, что побеждают императорские войска.

Здороваясь с соседями-лавочниками, раскланиваясь со знакомыми, щурясь от яркого летнего солнца, мастер Петер пересек торговые ряды, занимавшие площадь. В конце короткого маршрута он вошел в пивную, над дверью которой красовалась огромных размеров кружка. Ее вырезали из цельного дубового пня по заказу хозяина заведения, решившего сменить вывеску. До этого место называлось "У Розы", по имени первой жены владельца – Гектора Криппе. Похоронив бедняжку Розу, скончавшуюся от больной печени, муж недолго вдовствовал и через год привел в дом новую хозяйку. Неудивительно, что молодая и властная Хенни решила искоренить любое упоминание о первой супруге.

Ни перемены в семье, ни новое название на царивших в пивной порядках не отразились, и постоянные клиенты продолжали ее охотно посещать. Мастер Петер был одним из них, так как дружил с Гектором еще с детства. Основой их приятельских отношений послужило то, что оба были выходцами из семей, которые в Мевеле за глаза называли "пришлыми голодранцами". Хромой Гюнтер и дед владельца "Дубовой Кружки" служили в императорской армии. Оба участвовали в годичной осаде города, потом под вражескими стрелами, градом камней лезли на его крепостные стены и резались с ополченцами на залитых кровью улицах. Оба получили серьезные ранения и вместе с несколькими сотнями других выздоравливающих воинов решили осесть в захваченном городе. Некоторые из них потом долгие годы, пока Мевелем правил императорский наместник, занимали видные административные должности. Городское право, дарованное бюргерам князьями Уррена, было отменено, и десять тысяч беженцев, вернувшихся после войны в город, смирились с новыми порядками.

Как было во все времена, победители с побежденными не церемонились: многим коренным жителям пришлось забыть о захваченных врагом домах и прочем имуществе. С этого момента меж старыми и новыми бюргерами пролегла незримая граница. Даже по прошествии ста лет она никуда не исчезла, а со временем, казалось, стала еще явственней. Например, семейство Граф так и осталось чужим для городского Цеха ювелиров, несмотря на проявленное тремя поколениями мастерство. Почтенные ремесленники были вынуждены принять к себе имперского гражданина Гюнтера Графа, но даже его потомки не были для них своими. То же касалось и остальных императорских солдат. Вначале их ненавидели и боялись, но чем больше лет проходило с момента штурма, тем свободнее чувствовали себя мевельцы. Еще на закате жизни Хромого ситуация в городе начала потихоньку меняться. Мало-помалу, бюргерам возвращали их права и привилегии.

Вначале Мевель вернули его прежнему сюзерену. Курфюрст Урренский, демонстрировавший после войны полную лояльность императору, получил город назад под свою руку. Потом канцлер, не прошло и пятидесяти лет, разрешил магистрату восстановить снесенные укрепления. А новый князь, искавший поддержки у подданных, в короткий срок возвратил большинство свобод. С тех пор имперские граждане окончательно утратили влияние на городские дела. Время "пришлых голодранцев" стремительно заканчивалось. Старики с тоской вспоминали о "славных временах сразу после победы" и поносили чиновников, а молодежь давала выход вражде в неравных драках.