Червь - Антон Лагутин

Ну всё, я попал! СПАЛИЛИ! Сукиииииии….

Стоп!

А чего это я так напрягся? Я же уже не птица! Мне нечего бояться.

— Отто, она теперь тебе везде будет мерещиться, — влезает мать, — бедный мальчик!

— Мама, я говорю правду, вот, смотри!

Все вдруг засуетились, подошли к подоконнику и что-то внимательно рассматривают.

— Такое черное перо могла оставить только та гадкая ворона! — смело заявляет пацан, но я чувствую страх в его голосе. Он всё еще напуган.

Тупая ты пернатая, неужели нельзя было сделать всё по-тихому? А! Вот взять, просто, и улететь! Зачем надо было раскидываться перьями, обсирать подоконник? Для чего?

Мои шансы на успех быстро уменьшаются.

— Выкини в окно эту грязь, помой руки и садись есть!

— Хорошо, мам!

Спокойствие. Вдох-выдох. Я вдруг понимаю, что дышать под толщей бульона мне нечем! И насколько хватит запасов воздуха — я не ебу!

И тут батя выдаёт такое, от чего мне сразу же становится дурно, и я понимаю, что попал так, как никогда раньше.

— Сынок, — воодушевлённо говорит отец, отодвигая свой большущий стул от стола, — садись на моё место!

Нет! Блядь, нет! Не надо туда садиться! Слышишь меня, пацан! Не смей! Пиздуй на свое место, и жри свой суп, а к этому даже не прикасайся!

— Почему, пап?

— Ну, ты сегодня вдоволь настрадался. Возмужал! Получил первые серьёзные шрамы! Пора почувствовать себя настоящим мужиком!

Настоящим мужиком он себя почувствует, когда перед ним его любимая Роже опустит свои трусики до колен, ну уж ни как не сев на стул!

— Садись, сынок, ты заслужил! Почувствуй себя во главе, и больше не вспоминай об этой птице.

Вот это поворот. Попал, так попал! Н-е-е-е-е-е-е-е-т! К-а-а-а-а-а-р! Бля! Срочная эвакуация в соседнюю тарелку!

— Замри! — резко кинул мне Дроздов. — Не двигайся. Ты хоть представляешь себе, как это будет выглядеть со стороны?

Конечно. Ничего сверхъестественного я тут не вижу: белый скользкий червячок вылезает из тарелки, ползёт по столу, извиваясь как змея, и забирается в соседнюю тарелку. Думаю, никто и не заметит.

— Ага, конечно! Намотают на палку и зажарят на костре, как маршмеллоу. Пацан так и ждёт момента, чтобы тебя сожрать. Хочешь оказаться в его желудке, но только живым?

Мне не очень хочется это говорить, а тем более признавать, но Дед прав. Выбор у меня не велик.

Да, я хочу быть живым! Ты доволен?

— Тогда лежи смирно и не смей шевелиться!

Хорошо-хорошо, я — кусок лука в наваристом бульоне. Я — ломтик витамина “C”, который так и хочется проглотить не пережёвывая.

Глотай!

— Ну всё, Мужчины, — говорит женщина, — садитесь уже есть! Отто, бери сметану, хлеб!

— Мам, но у меня уже лежит сметана в супе…

— Хорошо-хорошо… — видимо женщина так увлеклась, что даже и не поняла, на что намекает Отто, — Юрис, тебе положить сметану?

— Да, дорогая. Спасибо!

Пацан начинает сладостно мычать:

— Мама, какой вкусный суп!

Я уже не знаю что сказать. Просто лежу себе, и жду очереди, когда ложка опустится на дно и заберёт меня в мой новый, неизведанный мирок.

Тем временем семья ведет светскую беседу за обедом; говорят о работе, упоминают о пропаже местных жителей. Отец говорит, что подозревают девочку, общающуюся с животными. Пацан рассказывает, как его лечила Роже, водя своими руками у его лица. Мать молчит. Видимо с интересом слушает! Короче, обычный обед в обычной семье.

А уровень супа надо мной все ниже и ниже. Воздуха начинает катастрофически не хватать. Суп сочится в мои поры, и я начинаю чувствовать его вкус. Для меня он горький, а соль так вообще обжигает моё тело! Где-то у меня в голове начинает пробуждаться инстинкт самосохранения. О нет, только не сейчас! Терпи!

Начинаю дрыгаться…

Терпи!

Начинаю извиваться!

Пацан запускает свою деревянную ложку в тарелку. Скребёт ей по дну, зачерпывая остатки супа, кусочки лука и бинго! Плавно, я начинаю взлетать в воздух. Я как бабочка пойманная сачком!

Вдруг, всё вокруг замирает.

— Пап, смотри, какая большая макаронина мне попалась!

— Кушай, давай, не отвлекайся! — отвечает ему отец, — Иначе я сейчас съем твою макаронину! — и он делает так, словно кусает воздух. — АМ!

Под мужской смех, мой полёт возобновился. Я уже чувствую, как подлетаю ко рту. Окружающий меня свет тускнет. Ага, я чувствую шершавую поверхность — это язык! Теперь главное не попасть под зубы!

Начинаю дрыгаться, крутиться. Чувствую волны женского голоса:

— Сынок, я макароны не добавляла…

Наебали! Сам виноват, не хуй пиздюком во главе стола садиться, вначале отрасти свой кабачок, а уже потом занимай место бати! А теперь уже всё, поздно! И не надо сувать руки в рот, особенно за столом!

Я, как разрубленный лопатой пополам червь, начинают извиваться, двигаясь по слизистой языка. Меня ждёт чёрная дыра под названием горло. Оно тянет меня, оно тянет всё в себя. Главное сейчас — не спровоцировать рвотный рефлекс. У меня появилась идея. Может кое-что попробовать? Живём-то один раз…

Быстро трусь о его шершавый язык, кончиком хвоста вожу по зубам, скребу по твердому нёбу… вокруг меня всё такое тёплое, мягкое… Приятно то как! О да… да… Почеши мне спинку язычком! Уххх… Да-да-да…

Молофья брызжет во все стороны, создавая вокруг меня скользкий слой слизи, затекающий прямиком в горло. Уперевшись хвостом в зубы, я выстреливаю как пружина и проваливаюсь в мягкую зеву, ласкающую меня своими крохотными язычками.

— Мама, а вдруг это был тот червячок?

— Сынок, не говори глупостей!

Глава 10

Вся проблема тьмы — окружающую меня со всех сторон — это её вонь. Душная тьма, извергающая запах скисшей пищи. И еще эта выматывающая тишина. Часто бывают дни, когда хочется окунуться в тишину с головой, абстрагироваться от всего, что может тебя докучать — а для