Виртуальная подружка - Светлана Алешина

— Но почему Маша ничего мне не написала?

— Вполне вероятно, что она об этом ничего не знала. Думаю, Стас и теперь не догадывается, что Сергей его брат. Они познакомились якобы случайно. Случайно для Стаса, но не для Сергея. Долгое время общались просто как друзья. Потом Сергей его здорово выручил и взял к себе на работу. Мать могла знать, что Стас работает в банке, но совершенно не обязательно, что он называл ей имя его владельца.

— Стас был единственным человеком, с которым Сережа общался, — сказала Элла. — И я никогда не понимала, почему для него он делает исключение. Они проводили вместе очень много времени и на работе, и у нас дома.

— Боже мой! Неужели и теперь, после смерти Сергея, Маша не разрешит мне встретиться с сыном?!

— Извините, Игорь Эдуардович, полагаю, у нее есть все основания противиться этому.

— Да, вы правы, — глядя на меня с нескрываемой горечью, согласился Бессметнов-старший. — Конечно, вы правы. Из-за моего идиотского и непростительного поведения я лишился обоих сыновей. Первый выгнал меня сам. А претендовать на внимание и любовь второго после моего позорного бегства у меня просто нет никаких прав. По крайней мере… Элла, вы ведь не откажетесь мне показать, где… где Сергей теперь.

Элла молча кивнула.

— С другой стороны, — невольно проникаясь сожалением к его искреннему раскаянию и горю, сказала я, — Станислав Игоревич уже взрослый человек и имеет полное право решать самостоятельно, хочет он с вами встретиться или нет. Думаю, вам стоит поговорить с его матерью и попросить разрешения рассказать сыну о своем существовании.

— Конечно, я так и сделаю. Но что будет, если он откажется? Даже не представляю, как пережить это.

— Ваши опасения вполне понятны, но об этом надо было думать раньше. Меня волнует другое, — разумеется, я решила ни о чем не говорить Элле и Игорю Эдуардовичу, но у меня в голове до сих пор звучали слова Косимова: «…Вы меня не поняли. Я его по-настоящему любил… Очень… Понимаете?..» — неизвестно, как Станислав отнесется к известию о том, что Сергей был его братом? Это может стать для него настоящей трагедией.

— Это правда, — согласилась Элеонора. — Стас очень болезненно переживал смерть Сережи. Он думал, что потерял компаньона и друга, а когда выяснится, что потерял единственного брата… У него мягкий и ранимый характер. А Сережу он очень ценил.

— Полагаю, вам лучше десять раз подумать, прежде чем решиться рассказать ему об истинном положении вещей. Хотя вполне возможно, со временем этот секрет все равно раскроется, и тогда будет только хуже.

— Да, есть над чем задуматься. — Игорь Эдуардович неожиданно твердо взглянул на меня. — Скажите, неужели милиция даже не предполагает, почему мог погибнуть Сергей? Только не говорите мне о возможности самоубийства — у него был слишком сильный характер.

— Почему же не предполагает, самая вероятная, по их мнению, версия: убийство с целью устранения компаньона. А главным подозреваемым, как вы понимаете, является Косимов Станислав Игоревич.

— Что?! Да вы с ума сошли! Бред какой-то!

— Я не утверждаю, что это действительно так. Однако у Стаса нет алиби на момент убийства, зато есть мотивы. Сергей был единственным человеком, мешавшим ему полностью завладеть банком.

— Вы хотите сказать, что один мой сын убил другого моего сына?

— Но ведь Стас не знал, что Сергей его брат.

— Что это меняет?! Мой сын — убийца?! Абсурд! Это просто невозможно!

— А что вы знаете о своем сыне, Игорь Эдуардович? Сколько ему было лет, когда вы видели его последний раз? Два года? Семь лет? Десять? Вы знаете, как он рос? Кем воспитывался? Когда папой Карло, а когда никем? В какой компании вращался? Почему Сергею пришлось выплачивать его долги?

— Довольно! Прекратите! Я все понял… Ему уже предъявлено обвинение?

— Насколько я знаю, пока нет.

— Это хорошо… Хорошо…

Игорь Эдуардович вскочил с дивана и загнанным зверем заметался по комнате. А я прикусила свой не в меру болтливый язык. Тоже мне, выискалась морализаторша! Интересно, кто мне дал право вести себя подобным образом с этим в принципе глубоко несчастным человеком? Как я могу его за что-то осуждать, даже если убийство действительно совершил Стас? Тем более что сам Стас был мне очень симпатичен, несмотря на свою нетрадиционную ориентацию. И, в отличие от Гурьева, я сильно сомневалась в его причастности к истории с антабусом.

— Я не могу оставить этого просто так. Не могу лишиться теперь единственного сына. Я должен сам во всем разобраться. Обязан ему помочь. И я обязательно придумаю, как это сделать. Надо только позвонить… Маше… Или сразу ему… Или… у меня ведь остались здесь знакомые…

— Игорь Эдуардович, пока вы не успокоитесь, вы никому не сможете помочь. Расследование только началось, толком еще ничего не известно.

— Когда оно закончится, будет поздно. Поверьте, дорогая моя, я знаю, как делаются эти дела. Мотив есть — прекрасно! Алиби нет — еще лучше! Улик не хватает — сфабрикуем! А там и оглянуться не успеешь, как сухари сушить поздно будет.

— Игорь Эдуардович, — расчувствовалась я: в конце-то концов, причиной его отчаяния стали именно мои слова. — Я работаю на телевидении, и у одного из моих сотрудников есть знакомые в милиции. Именно они занимаются этим делом, так что мы можем быть в курсе всех событий. И я уже обещала Элеоноре, что сделаю все возможное, чтобы разобраться в этом деле и найти убийцу Сергея.

Игорь Эдуардович с сомнением посмотрел на меня, но, понимая, что другого выхода у него нет, обреченно махнул рукой и снова сел на диван. Он весь как-то сразу осунулся, сник, постарел на глазах. Лицо оставалось бледным, а лихорадочный блеск в глазах сменился тусклой пеленой боли и осознания собственной беспомощности.

— Спасибо вам. Эллочка, простите меня за все. Знаете, я очень хочу побывать у Сергея.

— Мы можем поехать к нему прямо сейчас, — в глазах Элеоноры стояли слезы.

— Я был бы вам очень признателен.

Кажется, это уже было дело семейное, и моего участия в нем не требовалось.

— Вы меня извините, если я поеду домой? Как только мне что-нибудь станет известно, я вам сообщу.

— Разумеется. Спасибо. Я провожу.

Уже в дверях я повернулась к Элеоноре:

— Вы уверены, что я могу оставить вас с этим человеком?

— Полагаю, для беспокойства нет оснований.

— Вы не предполагаете, что он мог все это выдумать? Я имею в виду историю с братьями? Мы ведь даже не можем позвонить Стасу и спросить у него что-то, поскольку, по словам Игоря Эдуардовича, Косимов ничего не знает.

— По-моему, так притворяться просто невозможно. Кроме того, вы же сами видели его документы.

— Хорошо. Позвоните мне, когда вернетесь. Или если заподозрите что-нибудь неладное.

— Обязательно. Еще раз большое спасибо.

Дома меня ждал сюрприз в лице господина Гурьева Валерия Николаевича, удобно расположившегося в облюбованном им кресле.

— Все гуляешь? А мы, между прочим, волнуемся, — кивнул Валера в сторону подозрительно молчаливого Владимира.

Только этого мне не хватало. Мало, что ли, Володькиных упреков? Но я слишком устала, чтобы объяснять Гурьеву, насколько неуместно его замечание.

— Новости есть? — спросила я, падая на диван.

— Ну, если придерживаться сентенции о том, что отсутствие результата — тоже результат, то есть.

— Что ты имеешь в виду?

— Во-первых, то, что с работы меня, скорей всего, выгонят. Я там толком третьи сутки не объявляюсь.

— Это меня, сам понимаешь, мало волнует.

— Ничего себе! Это вместо спасибо?! Твоим, между прочим, делом занимаюсь.

— Мое дело — снимать передачи о довольных своей жизнью дамочках, а не гоняться за убийцами.

— Ты сегодня явно не в настроении, — наконец-то Валера понял, что в теперешнем моем состоянии я не отношусь к категории ценителей расхожих шуток. — Что случилось?

— А какое, по-твоему, должно быть настроение у человека, которого с температурой вытаскивают из теплой постели и заставляют тащиться на какую-то идиотскую семейную сходку, a la запоздалые смотрины?! А когда этот человек возвращается домой с надеждой на заслуженный отдых, кружку горячего чая и пару таблеток тригана, то застает в своей квартире наглого типа, вместо сочувствия накидывающегося на бедолагу с дебильными претензиями.

— Может быть, расскажешь? — прорезался голос и у Володи. — Мне, извините, тоже интересно.

— Ну прости, пожалуйста. — Валера заметно сник. — Поделишься?

— Сначала ты.

— У меня ничего интересного. Как ты и предполагала, разговор с родственниками Геллера ничего не дал. Я зашел на работу, пообщался с твоими ребятами. Они сказали мне, что надо попытаться найти связь между Бочаровым, Родионовым и Косимовым. Попробовал заняться этим вопросом, но безрезультатно. Полный ноль. Ни-че-го. Ничегошеньки.