Пираньи в шоколаде - Ирина Волкова

Второй вариант казался мне менее вероятным, но все-таки допустимым.

Другим, значительно более весомым аргументом скрыть от Колюни факты, свидетельствующие против Громовой ноги, стало соображение, что если я упомяну о связи Антона с убийствами, опер потащит меня в управление и, позабыв о дружбе, будет часами вытягивать из меня свидетельские показания, а то и заподозрит в соучастии.

В итоге версия, предложенная мной Чупруну, выглядела следующим образом.

Я встретила Антона на байкерской тусовке, и мы вместе отправились в Нижние Бодуны на его мотоцикле. Мы мирно беседовали на кухне, и вдруг он неожиданно бросился в окно. За секунду до того, как это произошло, я увидела за стеклом какой-то свет, а потом заметила убегающего человека. Я погналась за ним, в результате чего приобрела здоровенную шишку на голове и клочок фотографии с изображением кисти руки. Ночью этот клочок украли, вполне возможно, что тогда же мне вставили в телефон "жучка". Утром я отправилась домой, одолжив велосипед Антона, чтобы добраться на нем до своего мотоцикла.

Последующие события я изложила полностью, не забыв упомянуть, что узнала от Спермовыжималки об убийстве Турбины и о том, что незадолго до смерти одноглазая байкерша пыталась разыскать пропавшего брата.

О том, кто вставил "жучка" в мой телефон, и кому потребовалось убивать Бублика, я ничего вразумительного сказать не могла, в первую очередь потому, что не хотела упоминать о намерении Иннокентия вывезти за границу признавшуюся в убийстве Макса Жанну.

По взглядам, бросаемым на меня Колюней, было ясно: он уверен, что я чего-то не договариваю, но доказать ничего не может, и до поры до времени вынужден смириться с таким положением вещей.

— Ты действительно мне все рассказала? — спросил он, когда я закончила.

— Больше ничего в голову не приходит.

— А если хорошенько подумать?

— Если вспомню что-то еще — немедленно тебе сообщу.

— Очень на это надеюсь. Имей в виду — скрывая важные для следствия факты, ты играешь с огнем.

— С чего ты решил, что я что-то скрываю?

— Иначе бы ты не была так уверена, что вслед за Бубликовым уберут и тебя.

— Я в этом вовсе не уверена, просто в таких случаях, как говорится, лучше перебдеть, чем недобдеть. За двое суток произошло три убийства. Когда вокруг то и дело кого-то убивают, поневоле задумаешься, не ты ли окажешься следующей. Кстати, есть какие-либо новости о Жанне?

Колюня покачал головой.

— К сожалению, пока ничего.

— А по убийству Максима что-нибудь новенькое обнаружилось?

— Выявился один весьма неожиданный факт, но пока неизвестно, имеет ли это отношение к смерти Светоярова.

— Что ты имеешь в виду?

— Антон Светояров не получит ни копейки. Его брат был полностью разорен.

— Как это?

— А вот так. Недвижимость Максима заложена, деньги со счетов его фирм, в том числе недавно полученные весьма солидные банковские кредиты испарились в неизвестном направлении. Антону достанутся в наследство лишь долги на несколько миллионов долларов.

— Невероятно! — изумилась я.

— Что ж тут невероятного? В бизнесе подобные истории случаются сплошь и рядом.

Следующая фраза Чупруна мгновенно отвлекла меня от размышлений о связи банкротства Аспида с его смертью.

— Вчера ты меня просила узнать о психической травме, полученной в одиннадцатилетнем возрасте Антоном Светояровым, — с невинным видом заметил опер.

— Ты что-нибудь выяснил?

— Выяснить-то выяснил, только вот не знаю, стоит ли делиться с тобой этой информацией. Готов поклясться, что ты выложила мне далеко не все, что знаешь.

— Как хочешь. Можешь не рассказывать, — с притворным равнодушием пожала плечами я. — Вообще-то я собиралась по приезде домой угостить тебя бутербродами со свежей буженинкой, корейскими салатами и восхитительными пирожками пигодя, но сейчас начинаю сомневаться, не повредит ли тебе столь нездоровая пища. Холестерин — штука смертоносная. О конфетах с ликером тоже можешь позабыть. Разумеется, ты понимаешь, что я делаю это из самых лучших побуждений. Забота о здоровье друга — моя святая обязанность.

— Гнусная шантажистка!

— Всего лишь деловая женщина. У тебя есть нужная мне информация, у меня — буженина, пирожки и конфеты с ликером. Выбор за тобой.

— Знаешь, что бывает за подкуп должностных лиц? — усмехнулся Колюня. — Ладно, так уж и быть, удовлетворю твое детское любопытство.

У Светояровых была дача километрах в двадцати от Москвы по Киевскому направлению. За несколько месяцев до трагедии у них появились новые соседи — Зуенко, и братья Светояровы сдружись с их дочерью Машей. Антону в то время было одиннадцать лет, Максиму — пятнадцать, а Маше — четырнадцать.

Однажды летом все трое отправилась в лес. Неподалеку от дачи протекала небольшая речка, где можно было купаться. Что именно там произошло, выяснить так и не удалось — отец Светояровых был крупной шишкой и дело удалось замять. Официально Маша Зуенко утонула во время купания. На теле девочки были обнаружены следы, наводящие на мысль об изнасиловании, в частности синяки на бедрах, но девственная плева не была порвана, и это решило дело. Отметины на теле Зуенко были попросту проигнорированы.

Антон Светояров находился в состоянии невменяемости — на вопросы не отвечал, кричал, бился в истерике. В крови всех троих детей были обнаружены следы СТП — редкого синтетического наркотика с ярко выраженными галлюциногенными свойствами. Это вещество было разработано в военных лабораториях США в качестве боевого отравляющего вещества, поражающего нервную систему. По нелегальным каналам оно попало на черный рынок.

Из всех галюциногенных наркотиков СТП наиболее часто вызывает состояние, известное под названием "бэд трип" — кошмарное путешествие. Наиболее частыми осложнениями являются эпилептоморфные припадки и смертельный исход вследствие паралича дыхательного центра.

Меньше всего наркотика было обнаружено в крови Максима. Он сказал, что Маша предложила им принять какой-то порошок, не объяснив, что это такое, и сказав лишь, что "будет кайфово".

Находившийся в невменяемом состоянии Антон не мог ни подтвердить, ни опровергнуть его слова. Отчасти его состояние объяснялось побочными действиями СТП.

Как я уже говорил, дело прикрыли — родителям Маши, даже если у них и оставались какие-то сомнения, ничего не оставалось делать, как принять официальную версию — иначе их дочь ославили бы как наркоманку.

Антон провел в психушке два года, после чего вернулся домой. Вот и вся история.

— Жуткое дело, — вздохнула я. — У одиннадцатилетнего ребенка от одного наркотика может крыша поехать, а тут еще и смерть подружки. Не исключено, что он был влюблен в Машу. Не знаешь, она была красивая?

— В деле были только посмертные фотографии. На них она выглядела не лучшим образом, но при жизни, думаю, была вполне ничего.

— Погоди-ка! — воскликнула я, осененная неожиданной идеей. — У Маши, случайно, не было на руке трех родинок, образующих правильный треугольник?

— Не знаю, — покачал головой Чупрун. — Ты считаешь, что найденный тобою вчера клочок фотографии был оторван от портрета Маши Зуенко?

— Это сразу объяснило бы поведение Антона. Скорее всего, воспоминания о Маше до сих пор приводят его в невменяемое состояние. Представь, что некто поднес к окну портрет девочки и осветил его карманным фонариком. Антон оборачивается, видит глядящее на него из темноты лицо убитой подружки, съезжает с катушек и прыгает в окно. Весьма логичное предположение.

— Я позвоню приятелю из архива. Попрошу его выяснить насчет родинок и перезвонить.

— И еще одно. Вы уже провели обыск в доме Бублика?

— Пока нет. От тебя я поеду прямо туда.

— Сделай мне еще одно одолжение. Перед тем, как погиб Максим, я обнаружила на ограде террасы, расположенной перед окном его спальни, кусочек синего трикотажа. Ты не мог бы посмотреть, нет ли у Бублика синей футболки с дырой? Я подозреваю, что он мог следить за Жанной и пробраться на территорию Светояровых.

— И ты только сейчас мне это говоришь? — обжег меня инквизиторским взглядом Колюня. — С чего ты взяла, что Иннокентий находился той ночью в Нижних Бодунах?

— Это всего лишь предположение. Сыщицкая интуиция.

— Так я тебе и поверил! — опер яростно нажал на газ и вырулил в крайний левый ряд, "подрезав" навороченный черный джип. — Раньше ты не упоминала ни о каком обрывке ткани. Какого черта ты скрываешь улики?

— Не скрываю, а забыла. Такое с каждым может случиться.

— Только не прикидывайся склеротичкой. Я тебя знаю, как облупленную. Где кусок ткани?

— Дома. Напомни, и я тебе его отдам.

— Вот арестую тебя за чинение препятствий расследованию — будешь знать, — пригрозил Колюня.