Приёмыш. Противостояние. - Геннадий Ищенко

— Понятно. Ну а как вообще обстановка? Герцоги не слишком бунтовали, когда ты топтала традиции?

— Я не только традиции, я и тех из них топтала, кто выражал недовольство. Канцлер потом проводил со мной средневековый ликбез.

— А что это такое? Что он делал?

— Фигурально выражаясь, он возил меня носом по своду законов и выговаривал, как нужно обращаться с такими капризными подданными, как герцоги. Ему еще потом пришлось, видите ли, за меня извиняться.

— А что в Сардии?

— После того, как я арестовала одного из герцогов и предупредила остальных, что они следующие в очереди, они малость поутихли. В городах к моему правлению относятся более терпимо, но по-прежнему клятвы давать не хотят. Поэтому стража у них, как и раньше, ходит с железом. В свете перемирия с Сандером моя идея всеобщего вооружения уже не выглядит столь актуальной, но мы все равно создаем у них не стражу, скорее, что-то вроде армейских подразделений на крайний случай. Их меньше, чем было бы стражи, но в трудной ситуации все равно будет на кого опереться.

— А что со степью? Лето уже наступило.

— Ждем. Дозоры выдвинуты вдоль границ Зартака, а Сандер охраняет свою границу сам.

— А ему-то чего опасаться?

— Есть чего. Он зажал их купцам большую партию оружия, насчет которой уже была договоренность. Хан даже что-то там заплатил авансом. В основном там были наконечники для стрел. На его месте я бы обиделась.

— А армия?

— Пока мы не знаем, куда будет наноситься удар, трогать армию и гвардию смысла нет. Все равно мы их будем перебрасывать вратами. Но все готовы, а тех, кого выведем из Ливены, будем на всякий случай размещать в приграничных районах Зартака. Если часть кочевников все же прорвется, пусть отлавливают и уничтожают.

— А почему бы нам с тобой не навестить хана?

— Нет, я боюсь!

— Чего? Что они смогут нам сделать?

— Во-первых, это не будет иметь особого смысла. Вместо хана на то, что у них там вместо трона, сядет его старший сын. Ну прирежут при этом кого-нибудь, но не очень много. Урнай и так уже почти все семейства ханов вырезал под корень, вплоть до младенцев. А в поход они все равно пойдут, потому что лишние рты кормить нечем.

— А во-вторых?

— А во-вторых, я боюсь их магов. Они как-то убивают словом. Наши амулеты очень хорошо защищают от той магии, которая есть в королевствах, они на нее и рассчитаны. А будут ли они так же хорошо защищать от магии кочевников? А если нет? Я уже немного отошла от той боли, какая была после убийства мужа, уже нет желания умереть, хоть и особой радости в жизни у меня нет. Но я боюсь, что если я не вернусь, здесь все развалится. Лет через пять все срастется, все привыкнут жить вместе и снова развести людей по разным углам будет трудно. А пока почти все замыкается на меня и мою клятву.

— Ладно, убедила. О кочевниках откуда знаешь?

— Страшила по моей просьбе притащил за шиворот степняка, который оказался одним из советников хана. Он мне много чего рассказал и научил языку. Очень способный мужчина. Я язык учила с гадским отваром, так он выучил наш язык без всякого отвара раньше, чем я выучила язык лучи. Лучи это название рода самого Урная, которым сейчас называют весь степной народ.

— А что рахо?

— Мне пока не до них. Жили они у моря, вот пусть пока и живут. Не пойдут же они на нас походом этим летом, таких совпадений не бывает. Но я все-таки позже попрошу Страшилу на них глянуть. Лаш, ты не сильно устал?

— Да нет. А что? Хочешь предложить мне работу?

— Хочу предложить навестить бедную, одинокую королеву. А я тебя обещаю напоить чаем и накормить булочками с медом и орехами. Вкусные!

— Я не люблю сдобу.

— Ну, Лаш! Мне в последнее время почему-то хочется ухаживать за мужчинами, да не за кем. Деда нет, отца нет, мужа уже тоже нет.

— А брат?

— А брат будет есть булочки, если только я ему их принесу в библиотеку.

— Что, так до сих пор и не вылезает?

— Нет, я его немного ограничила. Сейчас он выполняет мой заказ. Поскольку Серг говорит по-русски не хуже меня, а времени у него много, мы с ним договорились, что он напишет словарь перевода с языка кайнов на русский. Вот он и пишет. Хорошо еще, что русскими буквами можно записать почти все слова кайнов, и наоборот. Так вы идете или нет?

Американский посол выглядел интеллигентным мужчиной лет шестидесяти. В посольство он приехал в сопровождении молодой женщины, одетой в строгий деловой костюм.

— Мой секретарь мисс Элеонор Нэвилл, — представил ее посол после взаимных приветствий. — Я еще не очень хорошо говорю по-русски, поэтому при необходимости она окажет мне помощь. С вашей стороны кто-нибудь будет участвовать в переговорах?

— Нет, господин посол, мой посол господин Алин Нэлу еще не очень хорошо освоился с моими делами здесь, поэтому будет неразумно нагружать его еще и работой с вами.

— Как вам угодно, ваше величество.

— Послушайте, господин Бим, — сказала Ира. — Я не большая сторонница протоколов и, если честно, еще плохо в них разбираюсь. Если на официальном приеме ваш президент поцелует мне руку и назовет величеством, это, безусловно, будет нормально. Но у нас с вами чисто деловая встреча, поэтому предлагаю общаться без лишней официальности. Я об этом никому не разболтаю, а вы потом скажете прессе, что встреча прошла в деловой и дружеской обстановке. Если нас не выдаст мисс Элеонор, никто и не узнает, что вы обращались ко мне просто по имени. Ведь не выдадите?

— Нет, конечно, — улыбнулась секретарь, — Ваше величество…

— Вас это тоже касается, — прервала ее Ира. — Вы не против?

— Почту за честь, — склонил голову посол. — Тогда и вы называйте меня просто по имени. Такое обращение в наших традициях.

— Хорошо, Томас, — кивнула девушка. — Этот кабинет плохо приспособлен для делового общения, поэтому давайте пройдем в гостиную, там и поговорим. Постараюсь говорить не слишком быстро, чтобы вам было понятнее. Если чего-нибудь не поймете, не стесняйтесь спрашивать у меня. Я говорю по-английски, хотя и не на все темы: словарный запас маловат, да и практики не было.

Они прошли в одну из двух гостиных посольского особняка, где сели друг напротив друга в глубокие мягкие кресла, а Элеонор усадили рядом с послом за журнальный столик, чтобы она могла делать заметки в блокноте.

— Давайте я вам сначала немного расскажу, что я ожидаю от американской стороны, и что я вам могу дать в ответ, — сказала Ира. — Так будет проще, и мы сэкономим много времени. Вы написали в своей записке, что хотели бы обсудить со мной в ряду прочих тему открытия нашего посольства в Вашингтоне. Здесь, Томас, обсуждать нечего. Лично я занялась бы этим хоть сейчас, но, увы, не могу! Причин две. Первая заключается в том, что мы со дня на день ждем вторжения кочевников, а это для нас полномасштабная война, так что ни на что другое я пока отвлекаться не могу. Вторая причина в том, что у меня просто нет кадров и возможности их готовить. Без знания английского языка нашим людям у вас делать нечего, а на всю планету его знаю только я и один русский офицер, который остался жить с нами. Но он сейчас тоже занят, да и мало одного человека для посольства.