Дело о пеликанах - Джон Гришем

— Нет, — сказала она в отчаянии. Он приоткрыл дверь пошире.

— Это ваша машина?

Она потерла глаза. Ей надо было подумать.

— Леди, это ваша машина?

— Нет! — Она свирепо посмотрела на него. — Нет. Это машина Руперта.

— О’кей. Кто такой Руперт, черт возьми?

Осталась одна пожарная машина, и толпа в основном разошлась. Этот человек в дверях, вне сомнения, был полицейским.

— Сержант Руперт. Один из ваших ребят, — сказала она.

Это привело его в бешенство:

— А ну-ка, вон из машины, леди!

С радостью. Дарби сползла с сиденья и встала на тротуар. В стороне одинокий пожарник поливал из шланга остов сгоревшего «порше».

Еще один полицейский в форме подошел к ней, и теперь они все стояли на тротуаре.

Первый полицейский спросил:

— Как вас зовут?

— Дарби Шоу.

— Почему вы потеряли сознание в этой машине?

Она посмотрела на машину:

— Я не знаю. Меня ранило, и Руперт отвел меня в машину. Где Руперт?

Полицейские посмотрели друг на друга.

— Кто такой Руперт, черт возьми? — спросил первый из них.

Это привело ее в бешенство, и гнев придал силы:

— Руперт сказал, что он полицейский.

Второй коп спросил:

— Как вас ранило?

Дарби взглянула на него. Она показала через улицу на паркинг:

— Я должна была быть в той машине. Но не успела, так что сейчас стою здесь и выслушиваю ваши дурацкие вопросы. Где Руперт?

Они растерянно посмотрели друг на друга. «Постойте здесь», — бросил один полицейский и пошел через улицу к еще одной служебной машине, где какой-то человек в костюме разговаривал с небольшой группой людей. Они пошептались, затем вместе вернулись на тротуар, где ждала Дарби. Человек в костюме представился:

— Лейтенант Ольсон, отделение полиции Нового Орлеана. Вы знали человека в том автомобиле? — Он показал на паркинг.

У нее подогнулись колени, она прикусила губу и кивнула.

— Его имя?

— Томас Каллахан.

Ольсон посмотрел на первого полицейского:

— То, что выдал компьютер. Ну, а кто такой Руперт?

Дарби взвизгнула:

— Он сказал, что из полиции!

Ольсон казался полным сочувствия:

— Мне очень жаль. Но полицейского по имени Руперт не существует.

Она начала быстро трезветь. Ольсон помог ей сесть на капот машины Руперта и поддерживал ее за плечи, пока она плакала, мало-помалу затихая и стараясь овладеть собой.

— Проверьте номера, — бросил Ольсон второму полицейскому, который быстро нацарапал у себя в книжке номера машины Руперта и принялся звонить.

Ольсон мягко держал ее руками за плечи и смотрел в глаза:

— Вы были с Каллаханом?

Она кивнула, все еще плача, но уже намного тише. Ольсон бросил быстрый взгляд на первого полицейского.

— Как вы попали в эту машину? — спросил Ольсон медленно и мягко.

Она вытерла глаза и уставилась на Ольсона:

— Этот парень, Руперт, который сказал, что он из полиции, пришел и привел меня вон оттуда. Он посадил меня в машину, а другой, в ковбойских ботинках, начал задавать вопросы. Остановилась еще одна полицейская машина, и они пропали. Потом, наверное, я потеряла сознание. Я не знаю. Я бы хотела видеть врача.

— Подгони мою машину, — сказал Ольсон полицейскому.

Появился второй коп:

— В компьютере не записан этот номер. Должно быть, поддельный, — озадаченно доложил он.

Ольсон взял Дарби за руку и повел к своему автомобилю. Он быстро сказал подчиненным:

— Я отвезу ее в Шарле. Заканчивайте с этим и приезжайте ко мне туда. Конфискуйте машину. Обследуем ее позже.

Она сидела в машине Ольсона, слушала шум и треск радио и смотрела на паркинг. Сгорели четыре машины. «Порше» лежал в центре, вверх колесами, от него осталась только съежившаяся и перекрученная рама. Вокруг ходили несколько пожарников. Полицейские опоясывали место преступления желтой лентой.

Она потрогала шишку на затылке. Крови нет. Подбородок был залит слезами.

Ольсон с силой захлопнул за собой дверцу, они проехали между припаркованными машинами и направились к Сант Шарле. Он включил синие мигалки, а не сирену.

— Можете говорить? — спросил он.

— Наверное, — сказала она. — Он мертв, да?

— Да, Дарби. Мне очень жаль. Как я понимаю, он был в машине один?

— Да.

— Как вас ранило?

Он подал ей носовой платок, и она вытерла глаза.

— Я упала, кажется. Было два взрыва, и я думаю, что вторым меня сбило с ног. Я не помню всего. Пожалуйста, скажите мне, кто такой Руперт?

— Понятия не имею. Я не знаю полицейского по имени Руперт, и там не было полицейского в ковбойских ботинках.

Она размышляла над этим полтора квартала.

— Как Каллахан зарабатывал на жизнь? — прервал молчание Ольсон.

— Профессор права в Тьюлане. Я там учусь.

— Кто бы мог хотеть его смерти?

Она уставилась на дорожные огни и покачала головой:

— Вы уверены, что это было предумышленное убийство?

— Несомненно. Взрыв был очень мощный. Мы нашли кусок каблука в проволочной изгороди на расстоянии двадцати пяти метров. Извините, ради бога. Он был убит.

— Может быть, кто-нибудь перепутал машину?

— Это всегда может произойти. Мы все проверим. Как я понимаю, вы должны были находиться в машине вместе с ним?

Она хотела что-то сказать, но не смогла сдержать слез и уткнулась лицом в платок.

Он припарковал автомобиль между двумя машинами скорой помощи у входа в Шарле и выключил синие мигалки. Он помог ей быстро пройти в грязную комнату, где сидело человек пятьдесят и все они в той или иной степени мучились от боли. Она нашла место у фонтанчика с питьевой водой. Ольсон поговорил с леди за окошком и повысил голос, но Дарби не смогла разобрать, что он говорил. Маленький мальчик с головой, обвязанной окровавленным полотенцем, сидел у матери на коленях. Молодая черная женщина была готова разродиться. Не было видно ни врача, ни сестры. Никто не спешил.

Ольсон согнулся над ней:

— Я буду через несколько минут. Держитесь. Я уберу машину и вернусь через минуту. Вы сможете говорить?

— Да, конечно.

Он ушел. Она снова проверила, нет ли крови, и убедилась, что нет. Двойные двери широко открылись, и две злые санитарки вышли за рожающей негритянкой. Они с усилием поволокли ее через открытые двери вниз по холлу.

Дарби подождала, затем пошла за ними. С воспаленными и красными глазами и носовым платком в руках она выглядела, как мать какого-нибудь ребенка. Холл кишел снующими туда-сюда сестрами, больничными служащими и стонущими ранеными. Она завернула за угол и увидела надпись «выход». Дверь, еще одна дверь — и она в приемном отделении. На аллее горели фонари. Не беги. Крепись. Все нормально. Никто на тебя не смотрит. Она очутилась на улице и быстро пошла вперед. Свежий воздух отрезвил ее. Она приказала себе не плакать.

Ольсон сделает то, что ему нужно, затем вернется и подумает, что ее позвали и она вернется, когда ее обработают. Он будет ждать. И ждать.

Она свернула и увидела Рампарт. Впереди уже был Квартал. Там она может затеряться. На Рояль были люди, прогуливались туристы. Она почувствовала себя в безопасности. Она зашла в «Холидей Инн», расплатилась кредитной карточкой и взяла комнату на пятом этаже, заперла дверь на задвижку и цепочку, съежилась на кровати и оставила свет включенным.

Миссис Верхик перекатила свою пухлую, но роскошную задницу с центра кровати и схватила телефонную трубку. «Это тебя, Гэвин!» — крикнула она в ванную. Появился Гэвин, с кремом для бритья на лице, и взял из рук жены телефонную трубку. Жена утонула в постельном белье. Как похотливая свинья в грязи, подумал он.

— Алло, — бросил он в трубку. Ответил женский голос, которого он до этого никогда не слышал.

— Это Дарби Шоу. Вы знаете, кто я такая?

Он сразу же улыбнулся и на секунду представил бикини на Сент-Томасе.

— Ну, да. Я полагаю, у нас есть общий друг.

— Вы прочли маленькую историю, которую я написала?

— Да. Дело о пеликанах, как мы его называем.

— А кто это мы?

Верхик присел на табуретку около туалетного столика. Это не был обычный звонок:

— Почему ты звонишь, Дарби?

— Мне нужны ответы на некоторые вопросы, мистер Верхик. Я до смерти испугана.

— Зови меня Гэвин, о’кей?

— Гэвин. Где сейчас находится дело?

— И здесь, и там. А почему интересуешься?

— Через минуту скажу. Ответь только, что ты сделал с этим делом?

— Ну, я прочитал его, затем послал в другой отдел, его посмотрели несколько человек из Бюро, затем его показали директору Войлсу, которому оно вроде бы понравилось.

— Видел ли его кто-нибудь вне ФБР?

— Я не могу на это ответить, Дарби.

— Тогда я не скажу тебе, что случилось с Томасом.