Наблюдатель - Игорь Сунчелей

«Зачем я все это объясняю этому молокососу, – думал Мещеряков, – все равно ведь ничего не поймет или поймет извращенно. Не буду же я ему объяснять, что на самом деле The Wall Street Journal полностью устроила меня потому, что именно ее читают финансовые магнаты, которые принимают решение, какие акции покупать на фондовой бирже, и что от стоимости акций “Роснанотеха” зависят доходы всего менеджмента предприятия, в том числе и мои».

– Вы знакомы с Марком Спурлоком? – последовал следующий вопрос Плешакова.

– Ммм… Не припоминаю такого.

– Это корреспондент The Wall Street Journal, с которым по вашему заданию Мансур Сафиуллин встречался в ресторане «Белая лошадь».

– Не надо передергивать, майор, – уже с явным раздражением отвечал Мещеряков, – я просил Сафиуллина только дать интервью, место встречи определял он сам, а что касается журналиста, то лично я с ним не знаком.

– Нет, нет, я ничего такого не имел в виду. Еще один вопрос. В интересах следствия мне надо ознакомиться с подробностями научной работы Сафиуллина, – не унимался Плешаков.

– Подробности научной работы Сафиуллина являются государственной тайной. Вы можете быть ознакомлены с ней только после того, как я получу на то письменное указание своего руководства, – отрезал Мещеряков.

– Хорошо, тогда последний вопрос. Как вы думаете, кому могла быть выгодна смерть Сафиуллина?

– Это первый правильный вопрос, который я сегодня слышу от вас, – съязвил Мещеряков и, немного смягчившись, продолжал. – Конкуренты. Возможно, с помощью иностранных спецслужб. Цель – затормозить передовые российские научные разработки, они чувствуют, что отстают, а сделать ничего не могут. Параллельно рассчитывают создать обстановку нервозности в нашем коллективе, неуверенности в завтрашнем дне, пытаются дискредитировать наш имидж в глазах мировой общественности. Но мы на эти провокации не поддадимся, будем работать еще больше и лучше. В общем, попробуйте покопать в этом направлении…

На том они и расстались. Плешаков Мещерякову не понравился. «Шустрый, как вода в унитазе, все вопросы с подковырками, лезет не в свои дела. Поставили тебя вести расследование, ну и веди, а в нашу производственно-хозяйственную деятельность не лезь и не мешай людям работать», – думал он.

Плешаков же за высокий рост, худобу и сутулость Мещерякова для себя прозвал его «Аистом». «Темнит Аист, не хочет сотрудничать со следствием, – думал он, – ладно, ты хоть птица и важная, но смотри, как бы и тебе не попасть в мои силки. Моя работа – подозревать всех».

Вскоре после ухода Плешакова в кабинете Мещерякова раздался звонок. Звонила Маргарита Панферова.

– Андрей Сергеевич, в воскресенье я вам выслала статью, которую написал и прислал нам на согласование корреспондент газеты The Wall Street Journal. Вы успели ее посмотреть?

– Да, на мой взгляд, очень хорошая, и именно теперь нужная нам статья, – ответил Мещеряков, который в совершенстве владел английским языком. – И название «Новая генетика» – не в бровь, а в глаз! Мансур все изложил ему очень дозированно, но достаточно для новой сенсации о наших успехах. Жаль его, беднягу, погиб прямо на работе. Значит, корреспондент утверждает, что Мансур не успел ему рассказать еще что-то важное о Мише?

– Да.

– Я, кажется, догадываюсь, что он имел в виду, – это о Мишиных чувствах, тема действительно достойная, чтобы об этом мир узнал подробнее. Знаете, я, пожалуй, попрошу Леонида Ефременко принять этого журналиста, ведь лучше его Мишины чувства пока никто не может использовать для дела. Только одна просьба – вы или Каролина обязательно поприсутствуйте на этой встрече, так мне будет спокойнее…

– Конечно, конечно Андрей Сергеевич.

Всех остальных Плешаков допрашивал под протоколы в небольшой переговорной комнате, выделенной ему для этих целей Мещеряковым. Секретарша президента «Роснанотеха» помогала майору вызывать туда подследственных и свидетелей. В первой половине дня в переговорной побывали: Маргарита Панферова, Каролина Соловьева, Давид Минасян, непосредственный начальник Сафиуллина и Минасяна – Алексей Истокин, начальник отдела кадров и еще пятеро сотрудников «Роснанотеха» из тех, которые в пятницу вечером отдыхали в «Белой лошади». В два часа дня Плешакову из ресторана позвонил капитан Таскаев и сообщил очень плохую новость, которая могла сильно затруднить расследование:

– Товарищ майор, несколько минут назад в ресторан пришел вызванный мной инженер компании, которая обслуживает их систему видеонаблюдения, он говорит, что в зале ресторана видеонаблюдение не ведется.

– Капитан, без видеонаблюдения в зале они не могли получить лицензию на работу.

– Лицензию проверил, она в порядке, здесь установлены только наружные камеры на главном и служебном входах.

Настроение Плешакова немного поднялось – по крайней мере, есть хоть еще одна зацепка.

– Ладно, конфискуй лицензию как вещественное доказательство, ее происхождением займемся завтра, а пока продолжай допрос всех, кто работал в пятницу. Кстати, там был какой-то маскарад ряженого с баянистом, найди его.

– Уже нашел, ряженый – это один из официантов, а баянист – местный пенсионер, они подрабатывают на этих шоу. Допрошу обоих.

– Встречаемся для оперативного совещания в 19:00 в машине, – отдал приказ Плешаков, – я тоже продолжаю допросы.

– Есть!

Вечером в машине майор Плешаков с капитаном Таскаевым подводили предварительные итоги дня. Картинка складывалась примерно такая. В 19:0 °Cафиуллин встречается со Спурлоком в «Белой лошади», за соседним столиком сидят Соловьева с Минасяном. Всего в ресторане в девять часов вечера было около шестидесяти человек, около сорока из них – сотрудники «Роснанотеха», а остальные или члены их семей, или просто люди с улицы. Без пяти минут девять Сафиуллин с Минасяном вышли на улицу курить – это подтверждает запись с камеры, установленной у главного входа в ресторан. Каролина Соловьева села на место Сафиуллина, в этот момент официанты приносят заказ. Шоу с ряженым начинается всегда ровно в 21:00 и длится всего пять минут, администрация «Белой лошади» и сами артисты утверждают, что в пятницу все было как обычно. Сафиуллин и Спурлок начали трапезу сразу после окончания шоу, чтобы еда окончательно не остыла. Минут через пятнадцать Сафиуллину стало плохо, еще через пятнадцать минут приехала «скорая помощь».

Получалось, что яд в блюдо или напиток Сафиуллина подсыпать могли: повар ресторана Жерар Килли, официант, журналист Спурлок, менеджер отдела маркетинга Каролина Соловьева, ряженый в синего медведя или люди, которые стояли у стола Сафиуллина во время представления. Что касается последних, то сотрудников «Роснанотеха» среди них установить, видимо, можно; если же там были случайные посетители, то Плешаков чувствовал, что найти их теперь будет очень сложно. «Как это убийство может быть связано с отсутствием в зале ресторана камер видеонаблюдения и с «липовой» лицензией ресторана на работу?» – думал он.

С мотивом убийства пока тоже не было никакой ясности. Первую гипотезу, связанную с профессиональной деятельностью покойного, уже выдвинул президент «Роснанотеха» Аист-Мещеряков – провокация конкурентов, направленная на задержку получения предприятием результатов научных исследований. По ней получалось, что Плешакову противостоит хорошо организованная преступная группа профессионалов, которая финансируется из-за рубежа и, возможно, действует при помощи иностранных спецслужб. Если по горячим следам не получится задержать исполнителя отравления, то раскрыть такое преступление будет практически невозможно, потому что пока больше нет ни одной ниточки, за которую могло бы потянуть следствие, ни к этой группе, ни к заказчику убийства. Другим ужасным следствием такого мотива преступления было то, что убийства ученых могли продолжиться, и противостоять им Плешакову тоже было очень сложно. Ученых здесь работает много, ко всем телохранителей не приставишь, а по кому и каким образом будет нанесен следующий удар, не известно. Конечно, можно хотя бы предупредить коллектив «Роснанотеха» о грозящей опасности и дать сотрудникам инструкцию по снижению рисков стать следующей жертвой, но тогда многим из них уже точно будет не до работы. Не этого ли и добивался заказчик убийства?

Следующий связанный с профессиональной деятельностью покойного мотив убийства мог быть связан с попыткой присвоения себе результатов научных достижений Сафиуллина и занятие освободившейся должности руководителя отделения биологии. Среди ученых такое бывает. Версия требовала проверки, для этого надо было вникать в суть работы убитого и разбираться с его подчиненными. По крайней мере, этот мотив оставлял шансы на относительно скорое раскрытие преступления и, скорее всего, исключал попытки следующих убийств.