Дело застенчивой обвиняемой - Эрл Гарднер

— Одну минуту, — сказал Мейсон. — Я ходатайствую, чтобы эта часть ответа была отведена как являющаяся выводом свидетеля и не соответствующая вопросу. Тот факт, что покойный, очевидно, пил шоколад, весьма определенно является выводом свидетеля.

— Этот свидетель — медицинский эксперт, — сказал Гамильтон Бюргер. — Он имеет право представить свое мнение.

— Он может делать медицинские заключения, но не может превращаться в эксперта по косвенным уликам и может говорить только о том, что сам видел.

— С позволения высокого суда, это весьма очевидная техническая формальность.

— Обвиняемая официально сообщает, — сказал Мейсон, — что с учетом обстоятельств данного дела она намерена полагаться на любую техническую формальность, которую закон предоставляет ей для ее защиты. Вещи, к которым прокурор относится как к техническим формальностям, являются гарантиями, которые закон предоставляет обвиняемой, чтобы предотвратить возможность ее несправедливого осуждения. Защита намерена настаивать на том, чтобы ни одна из таких гарантий не была проигнорирована.

— Ходатайство защиты принимается, — постановил судья Эшхерст. — Часть, касающаяся того, что покойный, очевидно, пил шоколад, должна быть опущена.

— Очень хорошо, — с раздражением сказал Гамильтон Бюргер. — Что вы действительно видели, доктор? Вы теперь понимаете суть возражения, сделанного защитой?

— Я видел Мошера Хигли, который был моим пациентом. Он был мертв. Я заметил определенную красноту кожи и осколки разбитой чашки на полу. Я видел шоколад или жидкость, которую я принял за горячий шоколад, потому что она пахла шоколадом, пролитую на полу и на ночной рубашке, которая была надета на Мошере Хигли.

— Присутствовали ли вы, когда тело Мошера Хигли, в соответствии с указанием суда, было эксгумировано? — спросил Гамильтон Бюргер.

— Да.

— Вы участвовали во вскрытии тела? Пришли ли вы к заключению по поводу причины смерти?

— Да.

Что явилось причиной смерти?

— Я решил, что Мошер Хигли умер от яда.

— Что это был за яд?

— Цианистый калий.

— Перекрестный допрос, — торжествующе сказал Бюргер.

— Доктор, в тот момент, когда вы видели Мошера Хигли, — сказал Мейсон, — заметили ли вы все эти симптомы, которые подчеркнул окружной прокурор?

— Да.

— Вы внимательно отнеслись к ним?

— Ну… нет. Я их видел. Это все, что я могу сказать.

— Значит, вы не отнеслись к ним внимательно?

— В тот момент нет.

— Почему?

— Потому что я не знал, что эти вещи будут иметь значение.

— Вы были вызваны как врач?

— Да.

— Вы знали, что этот человек умер и вам придется заверить причину его смерти?

— Да.

— Следовательно, вы осмотрели тело и все вокруг для определения причины смерти?

— И да и нет.

— Что вы хотите этим сказать?

— Я хочу сказать, что я сделал то, что я бы назвал поверхностным осмотром.

— В результате такого осмотра вы в тот момент пришли к выводу относительно причины смерти?

— Я же подписал свидетельство о смерти.

— Доктор, не уклоняйтесь от вопроса. Я спрашиваю вас, пришли ли вы в тот момент к выводу относительно причины смерти?

— Ну… Да.

— И вы решили, что этот человек умер в результате коронарного тромбоза, ведь так?

— Да.

— И вы подписали свидетельство о смерти, определяя это причиной смерти?

— Да, сэр.

— А теперь вы думаете, что ошиблись, когда подписывали свидетельство о смерти?

— Да, ошибся.

— Вы и теперь полагаете, что Мошер Хигли умер не в результате коронарного тромбоза?

— Я знаю, что он умер не в результате коронарного тромбоза.

— Вы знаете, что совершили ошибку, когда решили, что это было причиной смерти, увидев его в первый раз?

— Да, сэр, и я хотел бы привести вам свои доводы.

— В данный момент меня не интересуют ваши доводы, — сказал Мейсон. — Я вас просто спрашиваю в фактическом плане: совершили ли вы ошибку и пришли ли вы к ложному выводу? Вы можете ответить либо «да», либо «нет». Итак, пришли ли вы к ложному выводу или нет?

— Да, — сказал доктор Грэнби, губы которого дрожали от гнева.

— Можно ли коронарный тромбоз вызвать питьем шоколада?

— Разумеется, нет. Коронарный тромбоз — это закупорка коронарной артерии сгустком крови, прекращающим ее циркуляцию и приводящим к смерти.

— Ваша обычная манера не рассчитана на то, чтобы определить причину смерти?

— Разумеется, нет.

— То есть вы хотите, чтобы присяжные поняли так, что в тот момент вы использовали все лучшее в вашей профессиональной компетенции, искусстве и опыте, рассудительности для определения причины смерти.

— Я вынужден признать, что я упустил из виду красноту кожи.

— Вы хотите, чтобы присяжные поняли так, что в тот раз, исполняя свой священный профессиональный долг, вы не в полной мере использовали ваше мастерство и компетенцию?

— Я пришел к неверному выводу, и это говорит само за себя.

— Говоря по-другому, вы не сделали всего, что могли? Это верно?

— Я сделал все, что мог.

— Вы приняли во внимание все факты и обстоятельства?

— Разумеется.

— Тогда что же вы имеете в виду под заявлением, что вы не приняли во внимание красноту кожи пациента?

— В тот момент я не учел, что это имеет какое-то отношение к причине смерти.

— Но вы заметили это?

— Да, заметил.

— Вы учли это в совокупности с прочими фактами дела для определения причины смерти?

— Да.

— И решили, что это указывает на смерть от коронарного тромбоза?

— Это один из симптомов смерти от цианистого калия или от отравления окисью углерода.

— И в тот момент вы его заметили?

— Да.

— В тот момент это не указало вам на возможность смерти от цианистого калия?

— В тот момент нет.

— Почему?

— Потому что я еще не был осведомлен об определенных моментах в этой ситуации, которые позднее изменили весь аспект данного дела.

— Вы изменили свое мнение позднее, после того как вам сообщили об этих моментах?

— После того как я ассистировал при вскрытии тела после его эксгумации.

— В тот раз вы приняли во внимание значение этой красноты на коже?

— Да.

— И это явилось результатом этого дела, которое затем стало вам известно и оказалось значительным?

— В известном смысле да.

— Выходит, вы изменили ваше мнение относительно причины смерти, потому что вам что-то рассказали?

— Нет, сэр. Это не так.

— Вы изменили ваше мнение относительно красноты кожи, потому что кто-то что-то вам рассказал?

Доктор заколебался и беспомощно посмотрел на окружного прокурора:

— Я сказал это с учетом истории этого дела.

— Когда вы говорите об «истории этого дела», вы ссылаетесь на то, что кто-то вам рассказал?

— Да.

— Следовательно, вы изменили ваше мнение в результате свидетельства, основанного на слухах?

— Я этого не говорил.

— Вы изменили ваше мнение о красноте кожи из-за свидетельств, основанных на слухах?

— Ну… да. Если вам угодно выразить это так.

— Благодарю вас, — сказал Мейсон. — Это все, доктор.

— Одну минуту, — сказал Гамильтон Бюргер. — У меня есть несколько дополнительных вопросов, которые мне следует задать, хотя я надеялся, что они будут заданы в ходе перекрестного допроса. Доктор, почему вы теперь говорите, что Мошер Хигли умер в результате отравления цианистым калием?

— Одну минуту, — сказал Мейсон. — Я возражаю против этого вопроса. Об этом следует спрашивать в ходе непосредственного исследования. Совершенно очевидно, что здесь произошло. Окружному прокурору не удалось высказаться об одной из частей дела, поскольку он почувствовал, что когда я стану вести перекрестный допрос свидетеля, то самим свидетелем факты могут быть раскрыты с впечатляющим эффектом. Предприняв эту авантюру, он теперь сам же и связан.

Судья Эшхерст пощипал свой подбородок, на какое-то мгновение выглядя нерешительным.

— Если я могу объяснить, — сказал Гамильтон Бюргер, — я…

Судья Эшхерст покачал головой.

— Я думаю, что ситуация говорит сама за себя, мистер прокурор, — сказал он. — Адвокат защиты прав в том, что касается его заявления о фактах и о требованиях закона. Тем не менее задача высокого суда состоит в том, чтобы отправлять правосудие, а не действовать в качестве третейского судьи в юридическом учебном поединке между сторонами. Для адвокатов является общепринятой практикой ставить ловушки противостоящей стороне с тем, чтобы определенные факты, которые могут иметь весьма важное значение, были бы выявлены в ходе перекрестного допроса, дабы смутить того, кто его проводит. В данном деле нет никаких сомнений, что обвинение применяет такую тактику, а адвокат защиты достаточно проницателен, чтобы избежать этой ловушки. Тем не менее высокий суд с вниманием относится к тому факту, что допрос свидетелей полностью зависит от усмотрения высокого суда, и это не юридический учебный поединок, а попытка выявить определенные факты. Высокий суд разрешает данному свидетелю ответить на вопрос, но предупреждает вас, мистер прокурор, что в этом деле формальные права обвиняемой тщательно охраняются. Как весьма удачно заявил адвокат защиты, эти так называемые технические формальности являются гарантиями, воздвигнутыми законом страны, чтобы защитить обвиняемых. Высокий суд отклоняет это возражение. Высокий суд не желает слушать никаких юридических упражнений. А теперь, доктор, продолжайте и отвечайте на вопрос.