СлучайНики - Виталий Фед
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Просим у всех прощения, что мы задержали выезд автобуса! И спасибо, что дождались нашего возвращения! Давайте уже успокоимся и мирно поедем по домам! — заявила племянница, пытаясь угомонить разошедшихся пассажиров, и о чудо! — это помогло. Недовольный шепоток постепенно стих.
В замершей тревожной тишине и продолжился весь оставшийся путь до места нашей высадки.
Домой мы добрались уже далеко за полночь, но еще долго не ложились спать, рассматривали памятные фотографии, любуясь заполученными чемпионскими автографами.
Как ни гнусно это звучит, но мы не чувствовали за собой вины, задержавшись для получения заветных росписей, считая свои действия удачным стечением обстоятельств, а несколько минут позора в автобусе — своеобразной платой за памятный эпизод в жизни.
Ведь найдя клад, каждый постарается заполучить себе хотя бы его частичку, а не пройдет же мимо, особенно когда ему благоволит случай! Не правда ли?!
Секрет писателя
Само словосочетание «Дом литератора» подразумевает под собой обитель писателей и поэтов. Поэтому не было ни одного дня, чтобы в этом доме не гостил какой-либо художник слова. Иногда так случается, что приходят однофамильцы, тезки известных прозаиков или поэтов, а случайно зашедшие в это же время посетители недоуменно округляют глаза, когда слышат обрывки наших диалогов: «…Хорошо, Александр Сергеевич, приходите в четыре, мы поправим ваше стихотворение…», или «…Носов сейчас зайдет за своей книгой…», а однажды во время обсуждения творчества Пастернака вдруг звонил телефон, а на том конце раздается голос Бориса Леонидовича, но только уже нашего современника. Был еще случай, когда посетитель, зашедший к нам сделать ксерокопию, неожиданно оказался родственником одного литератора — Николая Александровича Пахомова. Вышло так, что он с нашей помощью обрел свою потерянную родню. А недавно произошел похожий случай, тоже с Пахомовым Николаем, но на этот раз Дмитриевичем.
Эта история началась так. В первый день рабочей недели к нам в офис пришла женщина за присмотренными ранее книгами. Женщина была весьма словоохотлива, и поэтому у нее с Мариной завелся бурный диалог на предмет бывшей работы. Слово за слово, выяснилось, что эта тетенька много лет была директором курского Дома книги. А теперь, выйдя на пенсию, увлеклась чтением современных курских авторов, в связи с чем и пришла к нам в Домлит.
Живописно вещая о своем трудовом прошлом, женщина поведала нам несколько забавных случаев, произошедших во времена книжного дефицита в СССР, а потом была вынуждена прерваться, поскольку к нам с личным визитом нагрянул Николай Дмитриевич.
— А вы совсем не изменились! — прервалась женщина, обернувшись к вошедшему писателю.
— Здравствуйте! — поздоровался опешивший Николай Пахомов, склонив немного голову в попытке узнать незнакомку.
— Я Людмила Петровна?! — сдвигая на нос очки, произнесла посетительница.
Но Пахомов все равно не проявил эмоций, по-прежнему не узнавая собеседницу.
— Я была директором Дома книги, вы к нам когда-то давно, еще в советское время, часто ходили за книгами! — напомнила женщина былое время.
— Ах, да! Помню! — наконец-то узнал в посетительнице свою давнюю знакомую Николай Пахомов.
— Вы приходили к нашей молоденькой сотруднице Любочке?! — подмигивая, произнесла бывший директор.
— Конечно, помню! — предавшись воспоминаниям, смущенно прищурился писатель. — Да, Люба была очень красивой! Мне она сильно нравилась! — загадочно улыбаясь, погрузившись в романтические воспоминания, произнес Пахомов. — Она сохраняла для меня редкие экземпляры книг, и я частенько к ней захаживал.
— А вы знаете, у Любы был ухажер! Тогдашний бизнесмен! Но я его отвадила к Любе ходить, а вот вас сватала!
— Вот как! — удивился Николай Дмитриевич. — Не знал! Мы с ней, конечно, сидели на опорном пункте, но в жены я ее не звал, да и на тот момент был уже женат! — немного приоткрыл завесу своего ментовского прошлого Николай Пахомов.
А Марина, до этого слушавшая весь диалог давних знакомых вполуха, вдруг неожиданно заинтересовалась и громко переспросила:
— Что там у вас было? Порнопункт?!
Николай Дмитриевич, услышав такой вопрос, аж опешил от удивления.
— Да ничего такого не было! — сумел он ответить, смущенно краснея. Но Марина уже не слушала, поймав смешинку, начала хохотать.
— Тогда об этом мы еще не знали! — флегматично произнесла Людмила Петровна.
— Ой, нет, Мариночка! Вы не правильно меня поняли! На опорном пункте — ОПОП — попытался объяснить писатель.
— О, поп?! Еще и поп был с вами?! — окончательно смущая посетителей, выговорила Марина, буквально катаясь от смеха.
— Да нет! Мариночка! — зарделся алыми ушами писатель. — В смысле нет! Не было больше никого! Это мы меж собой сокращенно так говорили «ОПОП», «Общественный пункт охраны порядка». А Любовь ко мне приезжала на Обоянскую, 17. Мы с ней просто сидели, общались. Я тогда был участковым! Отношения между нами были дружескими! — оправдывая себя, произнес Николай Дмитриевич.
Но хохочущая Марина уже не воспринимала слов оправдания, все больше и больше заходясь от смеха.
— Как, любовь к вам на работу прямо приходила?! — не прекращая хохотать, держась за живот, с трудом выдавила из себя Марина.
Посетители, да и я вместе с ними, глядя на смеющуюся Марину, наконец-то сами подхватили заразную смешинку и сначала заулыбались, а затем разом прыснули.
Отсмеявшись, Марина смогла уже внятно произнести:
— Ох, и насмешили вы меня, Николай Дмитриевич! На порнопункт, говорит, ходила!.. Значит, у вас бурная молодость была?! А сейчас вы — сама скромность!
— Да ну вас! — немного обидевшись, махнул рукой Пахомов.
И уже в спокойной обстановке, когда Марина успокоилась, все подробно объяснил, чем он занимался, будучи в должности участкового, но подозреваю, что вскрытая не нарочно интимная «тайна» писателя пойдет теперь в народ байкой! А мы с коллегой запечатлим ее на страницах наших книг. Но не как наглые провокаторы или отпетые умники, а как замаскированные под обычных сотрудников летописцы событий, творящихся в храме литературы — Доме литератора.
Ведь у нас в Домлите множество писателей
