Вершина мира. Книга первая - Евгения Прокопович

— Не должны, — глухим эхом отозвался Влад

Я сползла с его коленей и забилась в угол, как можно дальше от него, будто боясь, что окажись я немного ближе все повторится и остановиться уже сил не будет ни у него, ни у меня.

— Я не имею права, — оправдываясь, замотала я головой.

— Я знаю, — прошелестел он.

Повисло неловкое молчание, словно мы не два взрослых человека, а пара подростков, застигнутых взрослыми за чем-то непристойным. Что говорить, и нужно ли говорить, в подобных случаях я не знала, а Влад и подавно. За что нам все это? Глаза противно защипало, и я зажмурилась, еще этого мне не хватает! Я же не истеричка, какая!

— Аня, — нерешительно начал Влад, — я…

— Только посмей извиниться! — я резко вскинула голову, слеза все-таки выползла из уголка глаза, медленно и щекотно поползла по щеке.

— Не буду, — покладисто согласился Влад и, протянув руку, осторожно стер соленую капельку, — ты только не плачь, ладно? Что ж тут поделаешь?

— А я и не плачу! — самоуверенно заявила я и шмыгнула носом.

— Конечно, не плачешь, — опять согласился он, — это просто дождь.

— Естественно дождь, — подтвердила я, понимая, что несу чушь, но заставить себя замолчать не могла, — ливень, цунами, торнадо! Водопровод и канализацию, в конце концов, прорвало!

— Ань, не нервничай ты так. Пойдем, что ли, чаю попьем, иначе, если я еще немного останусь с тобой за закрытой дверью, я за себя не отвечаю. Да и ты, похоже, тоже не отвечаешь. А на кухне сделать что-то проблематично — Олег может в любой момент заявиться, а там мы…. Вот.

— Романов, ты несешь чепуху, — рассмеявшись, заявила я на его неуклюжую попытку разрядить обстановку.

— Но мне же надо тебя как-нибудь повеселить, — приводя свой привычный аргумент, безразлично пожал он плечами, и, схватив меня за руку, поволок на кухню.

Почти сразу после нашего переселения на кухню пришел Олег и принес плоды Никиного труда на ниве фотографии. В застывшем кадре запечатлены мы с Владом, кадр сделан на дне рожденья. Когда успела подловить? Но фотография была отличная, даже я себе на ней понравилась. Двое молодых людей стоят полуобнявшись, он что-то спрашивает, она смотрит на него.

Влад долго рассматривал фото и даже буркнул, что вполне приемлемо. Я предложила повесить фотографию на стене в гостиной, возражений не было и мы принялись мостить кадр в старую темную рамку, давно валявшуюся среди прочего хлама в шкафу, а рамку на стену. Почти переругались, каждый был уверен, что прав именно он, а рядом стоящий законченный дебил. Но рамку приконопатить все же удалось и мы, довольные друг другом и простившие недавние обиды отправились на кухню пить чай, а потом готовить ужин.

В процессе приготовления еды Олег мешал ужасно, но прогнать его с кухни не решилась, боясь своего внезапно ожившего темперамента. Я усиленно гнала от себя мысли о произошедшем. Но стоило только поднять на Влада глаза, как в памяти всплывали его губы, целовавшие нежно и требовательно и как мир кружился вокруг, словно клубы тумана, наполненного бриллиантовыми всполохами. Большая ладонь, в которой так уютно лежала голова и запах резковатый, притягательный и очень мужской. Конечно, можно очень просто прекратить эту пытку, выпроводив Влада вон, но без него будет гораздо хуже, чем с ним. Глупость? А что поделаешь!

Знай, я тогда, что это последний спокойный вечер в нашей с ним жизни, не стала останавливаться и ему бы ни позволила, а пустила все на самотек, может быть тогда, не было бы потом так обидно и больно. Хотя, кто знает…

На следующий день я пришла на работу с опозданием и сразу же отправилась на плановую операцию. Потом обход и еще операция. Потом вызов из реанимации и экстренный случай. Так что присела я только к концу дня. Едва я закрыла дверь своего кабинета, отгородившись от шума и суеты отделения, как на меня навалилась усталость, давя на плечи непомерным грузом. Я опустилась в свое кресло, повернувшись к двери спиной, вытянула натруженные ноги и блаженно закрыла глаза. Вот посижу минутку, всего минутку и буду оформлять накопившиеся за день карточки. Но это потом. Потом. А сейчас минута тишины.

Громко хлопнула дверь, заставив меня вздрогнуть и резко повернуться к незваному посетителю. Им оказался папа. Наверное, шел к Наташке и по привычке перепутал двери, лениво подумала я, такое с ним уже случалось.

— Наташка дальше по коридору, вторая дверь налево, — проинформировала я родителя, намериваясь отвернуться и еще немного посидеть с закрытыми глазами.

— Я не к ней, а к тебе, — проговорил папа, в голосе звучала маета и безысходность, обычно таким голосом сообщают о беде, я им пользуюсь в разговорах с родственниками больных, если, не приведи Господи, операция закончилась летальным исходом.

— Что случилось? — голос почему-то звучал хрипло и неестественно.

Папа молчал и старательно отводил глаза. Я медленно поднялась на ноги, мир закачался, сжимаясь до микроскопических размеров, а в образовавшемся пространстве осталось только черное облако, в котором не было ни жизни, ни воздуха. Облако обволокло, схватило за горло, а внизу живота скрутился холодный и тугой узел ужаса. Боже, Влад полетел сегодня в патруль, а его бронежилет остался висеть в прихожей, я его видела, когда уходила на работу и еще подумала про Влада что-то не очень хорошее. Господи, пронеси!..

— Что с Владом? — я вцепилась в край стола, так что побелели пальцы. — Я тебя спрашиваю! Отвечай сейчас же, что с ним?! Почему ты молчишь?! — голос сорвался в истерику.

— С Владом? — переспросил папа, очнувшись от своих раздумий и словно не замечая моего ужаса, — Нормально все, я разговаривал с ним минут пятнадцать назад, они как раз вылетали домой. Чего ты так переполошилась? Я не о нем пришел поговорить, я пришел тебе сказать, что расследование по убийству его родителей закончено. Собраны все доказательства, не хватает только признаний. Твою родительницу, вместе с ее теперешним мужем привезут к нам для заключительных мероприятий, все-таки титулы замешаны не маленькие.

— Когда привезут? — шмыгнула я носом, чувствуя, как мир перестает качаться и осторожно устанавливается на место, черные клубы расползаются по углам, и подступают слезы облегчения. Всего-то! А я-то, дура, перепугалась!

— Завтра с утра. Мне бы Влада на это время убрать из отдела, а потом, когда мы определим их в камеру, я приму меры, что бы он их и не увидел, чего парня зазря тревожить. Поможешь?

— Не проблема, — легко согласилась я, — организуем ему больничный.

— Нет, больничный мне не подойдет, — сразу же запротестовал папа, — он мне на работе нужен.