День Астарты - Александр Розов

Механик Орландо проводил взглядом симпатичную, темнокожую, прочти голую девчонку, проехавшую на серебристом скутере, вздохнул и произнес.

— Живут же… Долбанные дикари.

— Слава богу, что дикари, — заметил старпом Корнелис, — У них твердые моральные принципы. Нельзя отдавать моряка краснопузым иродам. Табу. Нельзя, и точка!

— Зато можно скормить моряка крабам, — проворчал Орландо.

— Не скормили же, — парировал старпом.

— А мне даже в кайф, что толстосумов поимеют, — добавил кок «Golden Sun», Дитт Пфердштрасс, — Сколько крови эти три сраных козла из меня выпили! Чай им, сукам, должен быть не горячий, и не холодный, а «комфортной», блядь, температуры!

— Тебе хорошо, — отозвался матрос Брэм Земмах, — а мне придется звонить Лотте и рассказывать про это вот…

— Тоже мне, проблема, — кок презрительно фыркнул, — Задвинь ей: «из любви к тебе я прошел через бла-бла-бла». Бабам нравится, когда бла-бла-бла про любовь, а про все остальное они ни хрена не понимают, и пропускают мимо ушей. Понял, юнга?

— Это, может, у тебя такие бабы, а Лотта не такая.

— Лучше слушай не болтовню феминисток, а советы умных людей, — отозвался кок и, улегшись на койку второго яруса, добавил, — А, пошло все в задницу! Я буду спать.

В это же самое время, в трех тысячах милях западнее — на островке Суорд в лагуне Родригес — моряки подставного экипажа «Golden-Sun», вместе с подставными VIP-пассажирами, откровенно скучали в маленьком супердорогом VIP-отеле. Согласно программе, пассажиры должны были развлекаться с «живыми куклами», экипаж — обслуживать их, а персонал отеля — появляться в оговоренный час один раз в сутки, выполнять функции по уборке и привозить готовый завтрак, ленч, обед и ужин.

Фактически, для одиннадцати подставных лиц, доступными оказывались всего три развлечения: играть в мячик на пляже или в воде, смотреть TV и делиться мнениями относительно личных качеств исходных пассажиров и исходных членов экипажа. Последние два развлечения можно было практиковать параллельно — собравшись за круглым столом в общей гостиной. Мичман Рунк (по бумагам — старпом Корнелис) переключал TV-каналы, а мичман Хеден (по бумагам — капитан Бадмор) и старший мичман Кауф (по бумагам — банкир Фелклинг) с азартом спорили, чей «прототип» больший извращенец.

Кауф небрежным ударом об стену через полотенце выбил пробку из бутылки вина «Chateau Petrus», одним длинным движением разлил содержимое по одиннадцати хрустальным фужерам (вышло примерно по 70 граммов на персону) и объявил:

— Короче, сейчас будет мой аргумент. Вот выпейте это… Выпили?… Ну и…?

— Хорошее вино, — сказал один из бойцов, — У нас в Мпондо делают похожее. Идет нарасхват. Даже из Кумбва за ним приезжают, да!

— И почем идет? — спросил Кауф.

— За 20-литровую канистру — четверть золотого солида или 7 меганезийских фунтов.

— Ага. А вот это, которое ты сейчас выпил — 800 евро за три четверти литра.

— У! Это кто же его так зарядил?

— По фиг, кто зарядил. Но тот, кто купил — извращенец, верно?

— А кто работает на такого извращенца, — вмешался Хеден, — тот дважды извращенец!

— Может, ему просто деньги очень нужны, — возразил Кауф, — а вот вам еще один мой аргумент. Почему пассажиры решили здесь сидеть, как болваны? Ведь, если просто посмотреть в бинокль, то увидишь на пляже на берегу Родригес, таких девочек…

Над столом пронесся печальный хоровой вздох экипажа.

— У них были с собой секс-рабыни, — заметил Хеден.

— Да, — Кауф кивнул, — Но какой смысл? Это как ехать в Папуа со своими кокосами. Вообще, какой смысл для нормального мужчины покупать рабыню?

— А я читал, что, у них в Европе так принято, — заметил кто-то из бойцов, — Типа, со свободной женщиной они неуверенно себя чувствуют, и у них не встает хер.

— А я читал, что в Европе это запрещено, — возразил другой.

— Как можно запретить, чтобы хер вставал? — удивился первый.

— Блин! Не хер запрещен, а рабыни.

— Это по-европейски, — заметил Хеден, — там запрещают, чтобы потом брать взятки.

— Четкий бизнес, — прокомментировал Отман.

Кауф поднял вверх кулак, жестом боксера — победителя финала олимпиады.

— Вот! Я же говорю: извращенцы.

— У! — воскликнул мичман Рунк, прибавляя звук, — Глядите, какую хреновину подвесили над Гренландией! Второе Солнце! Называется: «Лабысло»!

— Чего ты гонишь? — недоверчиво переспросил морпех Бруиз.

— Ты на экран смотри, — посоветовал Рунк.

31.03. Северо-западная Гренландия.

Хелги Сонстром, прямой репортаж.

Упернавик. Солнце и Лабысло.

Остров Упернавик похож на обгрызенный скалистый ромб, длинная двухмильная диагональ которого ориентирована на норд-ост-норд. Самый большой надкус — юго-западная бухта, с южной стороны которой полукольцами располагаются типичные гренландские коттеджи — домики с простыми двускатными крышами, и однотонно-покрашенными в желтый, синий, зеленый или оранжевый цвет стенами. Сооружения порта еще проще: цилиндрические топливные емкости и прямоугольные склады.

К западу от городка, в середине ромба устроена насыпь с 800-метровой ВПП, вполне способной принимать небольшие грузопассажирские самолеты. К северо-востоку от аэродрома расположены три маленьких мелководных озера, соединенных узенькими каналами-протоками, последняя из которых выходит в море, и по ней в озера можно подняться на эскимосском каяке или надувной лодке. Дальше к северу — дикая часть острова с несколькими фиордами, как будто прорубленными топором в скалах.

На юге, в обжитой части Упернавика, есть маленький фиорд — он служит гаванью для мелких рыбацких судов. Через узкую протоку около южного мыса лежит островок, похожий на четырехсотметровую каменную варежку, небрежно брошенную в море. С трех сторон (севера, востока и юга) Упернавик окружен необитаемыми островами, а с запада находится трехсотмильный пролив, за которым канадская Баффинова земля.

С ноября по март в узких местах проливы между островами часто оказываются забиты льдом, так что Упернавик, как бы, разрастается за полярную ночь, а потом будто тает. Сейчас он имеет обычные, естественные размеры… День уже стал длиннее ночи, но полярное солнце еще не прогрело скалы достаточно, чтобы с них сошел снег и лед. До настоящей весны, когда здесь появится немного зеленой растительности… Впрочем, с сегодняшнего дня… Вернее, вечера, поскольку время к закату… Все будет иначе. Не случайно почти все население сейчас на улице… Около тысячи людей, одетых в яркие полярные куртки, то и дело смотрят то на небо, то на часы. Погода ясная, идет слабый снег, вернее отдельные снежинки крутятся в воздухе… До «момента — ноль» остаются считанные минуты… От солнца осталась только узкая алая полоска на западе. На небе появляются пока еще бледные звезды. Возможно, здесь они видны в последний раз…

Так… Я направляю камеру чуть выше и правее яркой звезды Арктур, альфы созвездия Волопаса. Это одна из самых ярких звезд северного неба… А рядом с ней… Так, одну минуту, это уже не звезда, потому что она очень быстро разгорается… Так, я хочу вам сказать, что наступил «момент — ноль»… Сейчас вы видите, как звезды стремительно меркнут, потому что разворачивается космическое зеркало на высоте около трехсот километров… Вам лучше будет послушать комментарий специалиста… Я немного отвожу камеру в сторону, потому что ничего не видно, зеркало уже слишком яркое… Видите, небо светлеет и становится бледно-голубым… А теперь — что происходит на улице. Сотрудник мэрии кричит в мегафон, чтобы люди не смотрели на лабысло без темных очков… Напомню: лабысло — это сленговое название космического зеркала.

Вот, я показываю небо через камеру со светофильтром. Вы видите: лабысло имеет вытянутую форму. Оно собрано из секций, ориентированных так, чтобы отражать солнечный свет именно на остров… Черт! Черт! Какое оно огромное! Кажется, оно больше Луны… Когда взойдет Луна надо проверить… Нет, можно не проверять. Как сказал комментатор, видимый размер у лабысла действительно больше, чем у Луны.

Так… Я показываю два термометра. Первый затенен, а второй на солнце. Точнее, на лабысле… Затененный термометр показывает минус 9 Цельсия… Столбик второго термометра ползет вверх прямо на глазах… Сейчас он перелез через ноль… Вот, я показываю публику. Некоторые уже сняли куртки и остались в свитерах… А это я направила микрофон в сторону людей… Так, я прошу прощения у зрителей, которые знают датский, эскимосский… Или какой-либо скандинавский язык. Тут немного ненормативная лексика… Очень ненормативная… Смысл реплик… В общем, люди находят происходящее удивительным. Они не вполне верят своим глазам. Почему-то повторяют слово «снег»… О, черт! Я поняла! Снег начал таять на крышах домов. Я показываю ближайший дом, вы видите, с крыши течет вода… Так, я снимаю куртку.