Власть и наука - Валерий Сойфер

комиссия столкнулась с фактом утайки справки ветврача Комарова о масштабе выбраковки животных, не удовлетворявших "теории" Лысенко. Лысенко и Иоаннисян постоянно заявляли, что они работают в соответствии с новыми законами биологии, не изучают передачу свойств от родителей потомкам, а ВОСПИТЫВАЮТ ЗИГОТЫ, формируют эмбрионы в нужном им направлении, поэтому у них НИКОГДА выбраковка не имела места. Жидкомолочных коров у них якобы возникнуть не может, и, следовательно, браковать было нечего.

Однако корова -- это объект строгой финансовой отчетности. Как Иоаннисян не исхитрялся, но следы забоя некондиционных животных в бухгалтерии оставались. И комиссия раскопала эти следы, уличив Иоаннисяна в обмане (122). Конечно, эта практика забоя "неподходящих" коров изобличала прежде всего Лысенко, не желавшего (или не умевшего) смотреть правде в глаза и продолжавшего твердить, что на его ферме не было ни одного случая отступления от выдвинутого им закона. В последний раз он об этом широковещательно объявил на Пленуме ЦК партии17 в феврале 1964 года, когда он заявил: "За десятилетний период... ни одно животное не было выбраковано по причине жидкомолочности" (123).

Для политикана, каковым являлся Лысенко, обвинение в том, что он ввел в заблуждение коллегиальный орган руководства партии, было тяжким и наиболее опасным. Поэтому в самом начале замечаний по докладу комиссии он вопрошал:

"выходит, что я говорил на Пленуме ЦК КПСС неправду? Пусть комиссия назовет хотя бы одну корову из нового помесного жирномолочного стада, которая была на нашей ферме выбракована именно по причине ЖИДКОМОЛОЧНОСТИ. Такого факта у нас на ферме не было. Нет его и до сих пор..." (124).

Говорилось это совершенно голословно, так как в приложенных к докладу таблицах клички коров были приведены и был строго доказан факт выбраковки коров молодого возраста, то есть коров помесных (125), главным образом, из-за жидкомолочности (126). Общее число выбывших за 10 лет коров (забито, продано, пало) составило огромную цифру -- 68% от всего стада (54 коровы из 79 помесных). Лысенко же в связи с этим утверждал:

"все эти таблицы к разбираемому вопросу никакого отношения не имеют" (127).

Пришлось теперь комиссии давать еще и "Разъяснения в связи с замечаниями академика Т.Д.Лысенко" (127) и в них перечислить несколько наиболее показательных случаев выбраковки.

Возможно, Иоаннисян тщательно скрывал от своего шефа эти данные. Но крыть приводимые комиссией факты Лысенко было нечем. Он на самом деле обманул партийные органы, когда утверждал, что ни одна корова не была выбракована из стада по причине жидкомолочности.

Помимо своей воли Лысенко своими "Замечаниями..." выпукло охарактеризовал стиль поступков не комиссии, а своих. Ни один ученый с такими аргументами в руках не стал бы называть работу проверявших его коллег клеветнической, не оспаривал бы все выводы. Особенно характерным стало то, что главный для него лично пункт -- об утаивании информации -- он попросту обошел. Трудно сказать, на что он надеялся в эти дни, какого чуда ждал. Но что ждал -- это несомненно. Он оттягивал время, пока писал "Замечания", пока требовал встреч и объяснений. Надежда на спасение не покидала его, так как и он, и директор Экспериментальной Базы Ф.В.Каллистратов упрямо обвиняли комиссию в подлоге, злостной клевете, непонимании специфики "Горок Ленинских" и в непрофессиональности. Поэтому и шли в ход обвинения. Поэтому и звучало рефреном: не хотим эту комиссию -- она -- "предвзяточная", давай другую, а там мы еще посмотрим!

Публичное обсуждение доклада Комиссии

Тем временем Келдыш торопился довести дело до конца. 22 апреля комиссия обсудила текст подготовленного доклада с Лысенко. Он стоял на своем, говорил, что комиссия работала необъективно, допустила многочисленные извращения и лично его оклеветала, но конкретных возражений так и не последовало. 3 мая он переслал в Президиум Академии наук текст "Замечаний". В тот же день представил свои замечания Ф.В.Каллистратов и заместитель директора по административно-хозяйственным вопросам "Горок Ленинских" В.С.Бендерский. Каллистратов утверждал с первой строки:

"В докладе и выводах комиссии по отдельным вопросам допущено необъективное суждение" (129),

причисляя к "отдельным вопросам" все основные выводы комиссии.

В.С.Бендерский писал, что: "За... 1-5летний период не было никаких санкций со стороны вышестоящих органов и других административных и финансовых организаций за нарушения сметно-финансовой дисциплины" (130), что жилья строят много.

"Увеличена площадь детских учреждений со 100 койкомест до 160 койкомест. Расширена амбулатория, в которой работают 5 врачей вместо ранее работавших 2 врачей. Значительно расширено благоустройство дорог, тротуаров (до 41455 кв. м). На территории усадьбы дороги все асфальтированы" (131).

И далее в том же духе.

Затем наступили летние каникулы. Замечаниями и несогласиями Лысенко умело затягивал сроки принятия решения. Только 31 августа 1965 года упоминавшиеся выше "Разъяснения Комиссии в связи с замечаниями академика Т.Д.Лысенко" были приняты в аппарате Президиума. Теперь вроде бы вся подготовительная работа была завершена.

На 2 сентября, уже очень спеша, Келдыш назначил открытое обсуждение всех материалов на совместном заседании Президиума АН СССР, Коллегии Министерства сельского хозяйства СССР и Президиума ВАСХНИЛ. В этот момент для Лысенко должно было стать ясным, что дело проиграно, и он струсил. Он позвонил Келдышу и сообщил, что на заседание не придет. В тот же день он написал президенту АН СССР письмо, в котором попытался еще раз оспорить нападки на него:

"Глубокоуважаемый Мстислав Всеволодович!

Вчера, 31 августа 1965 г., Вы сообщили мне, что 2 сентября будет совместное заседание... по рассмотрению доклада комиссии... Вы мне передали также проект постановления указанного совместного заседания.

...во вчерашней устной беседе я опять же говорил Вам, что комиссия в своем докладе возвела на меня совершенно незаслуженное тяжелое обвинение.

Так, на стр. 22 доклада комиссии говорится: "Академик Т.Д.Лысенко утверждал с трибуны Пленума ЦК КПСС (февраль, 1964 г.), что за десятилетний период ни одно животное не было выбраковано из стада по причине жидкомолочности. В действительности это не так".

Я утверждал и продолжаю утверждать, что это злостная клевета... на ферме за десятилетний период ни одно животное не было выбраковано из стада по ПРИЧИНЕ ЖИДКОМОЛОЧНОСТИ...

Я считаю, что главная причина всей истории с обвинением меня заключается в том, что члены комиссии и те, кто разбирают ее доклад, не знают, что существует ТАКАЯ БИОЛОГИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ, исходя из которой можно жидкомолочное стадо коров за -57 лет путем скрещивания превратить в жирномолочное стадо без выбраковки жидкомолочных "выщепенцев"...

Выходит, теперь пусть академик Лысенко говорит сколько ему угодно... все равно этому не поверят... Разговоры же Лысенко о какой-то действенной прогрессивной биологической теории -- это просто так себе, обман.

Комиссия заявляет, что эта теория не подтверждается...

Всю свою жизнь я развивал и буду развивать, в единстве с колхозно-совхозной практикой, прогрессивную биологическую теорию, которая всегда пользовалась поддержкой партии и правительства. Я уверен, что и теперь и дальше партия и правительство поддерживают и будут поддерживать прогрессивное материалистическое направление в науке...

Мстислав Всеволодович, без проверки справедливости высказанного мною заявления с трибуны Пленума ЦК КПСС (в феврале 1964 г.) я не вижу смысла обсуждать на объединенном заседании все остальные вопросы, изложенные в докладе комиссии, допустившей не только многочисленные извращения, но и злостную клевету в мой адрес. И так как, несмотря на мои просьбы, руководство объединенным заседанием не принимает меры по проверке достоверности возведенного на меня тяжкого обвинения, я не могу принимать участия в этом заседании.

Уважающий Вас

академик Т.Д.Лысенко

1 сентября 1965 г." (132).

Возможно, он еще надеялся, что в отсутствие его персоны разбор дел не состоится, а, оттянув время, позже удастся что-то поправить (не потому ли он ссылался на поддержку партией и правительством всего безупречно материалистического). Но это уже было не в его силах. Заседание состоялось в назначенное время. Председательствовал Келдыш, а вместе с ним за столом сидели два министра -- сельского хозяйства и совхозов, президент ВАСХНИЛ, в зале находились наблюдатели из отделов науки и сельского хозяйства ЦК партии.

Открывая заседание, Келдыш зачитал полученное им накануне письмо Лысенко и обратился к присутствующим с короткой речью. Он напомнил о факте утайки от комиссии отчета ветврача Комарова: