Тонкий мир - Софья Ролдугина

– В нашей природе, – коротко ответил князь и после запинки продолжил, опасливо глядя на меня: – Шакаи-ар совершенно другие. Тебе может показаться странным многое, что для нас… естественно. Впрочем, это и к Силле пока относится, – он невесело усмехнулся. – Мышление и восприятие меняются дольше всего. Вот, скажем, это место – как оно тебе? – Ксиль широким жестом обвел подсолнуховое поле.

– Мне здесь не по себе, – честно созналась я, и Дэйр согласно кивнул. – Чувствую себя… почти как во сне Айне, то есть, я хотела сказать, как в ее иллюзионе . Все яркое… и абсолютно неправильное.

– А мне – вполне комфортно, – вздохнул Ксиль. – Я бы даже сказал – уютно. Как и моим кланникам… Там, за пределами резиденции, в кругу чужих, мы стараемся казаться такими же, как люди и эльфы, – произнес он очень серьезно. – Но здесь… прежде чем судить, вспоминай, пожалуйста, о том, что мы совершенно другие. Ладно? – попросил Максимилиан.

Я только кивнула. Князь улыбнулся ободряюще и, развернувшись, не спеша направился по тропе к усадьбе, вскользь касаясь ладонью шершавых подсолнуховых стеблей. Цветки покачивались, словно отмечая волнением его путь. Мы с Дэйром, не сговариваясь, переплели пальцы и последовали за Ксилем.

– Нервничаешь? – тихо спросила я целителя, привстав на цыпочки.

– Немного, – так же шепотом ответил он и ободряюще улыбнулся: – Ну же, веселей, Нэй. Подумай об этом, как о приключении.

Вблизи от крыльца подсолнухи были выкошены, только торчали среди редкой травы иссохшие пеньки. Перед правым крылом усадьбы поскрипывали от ветра высокие деревянные качели. У одного из столбиков сидела на земле фарфоровая кукла в пышном лиловом платье с желтыми розами, а чуть поодаль лежал надувной мяч из яркого пластика.

При взгляде на это подобие детской площадки я ощутила приступ иррационального ужаса. Как в дурацких фильмах – почему-то страшнее всего становится тогда, когда из темного леса навстречу героям выходит не маньяк с топором или очередной монстр, а милая девочка со слепо распахнутыми черными глазами.

– У Ясмин глаза светлые, как и волосы, впрочем – вся в маму, – хмыкнул Максимилиан, бессовестно подслушав мои сокровенные мысли. – А вот Янис, конечно, может напугать, если неожиданно появится из темноты… Но, поверь, он – добрейший мальчик.

– Здесь есть дети? – и искренним удивлением спросил Дариэль, останавливаясь в шаге от выщербленных ступеней. – Откуда?

Ксиль обернулся и произнес доверительным тоном:

– Нашли в местных подсолнухах, Дэйри… Шучу, конечно. Кариот привела мужчину из другого клана, – объяснил он уже серьезно. – Обычно я советую таким парам переходить в клан к супругу – ведь там, у возлюбленного или возлюбленной, есть родичи. А детям, если они появятся, интересней играть со сверстниками, чем со взрослыми. Но Раймонд – такой же сирота, как и моя Кари. Так что около десяти лет в нашем тесном кругу стало на трех кланников некняжеского статуса больше. Раймонду тогда едва сравнялось полтора века, а Кариот родила двойню. Но внешне и не скажешь, кстати, что эти детишки – вообще родственники, – с мечтательной улыбкой заключил он. – Но они на редкость милые. Я обязательно вас познакомлю.

Этот безыскусный рассказ без следа развеял мистическое впечатление. Я почувствовала, что заражаюсь оптимизмом и радостным предвкушением от Максимилиана. Он с таким теплом говорил о шакарской семье, словно все они были его детьми. И загадочная княгиня Кариот, и ее возлюбленный Раймонд, и маленькие Ясмин с Янисом…

– Постой… – я нахмурилась. – Так ради них ты заходил в магазин игрушек?

– Ну, конечно, – рассмеялся князь и от нетерпения крутанулся на пятках, щуря синие, как здешнее небо, глаза. – Они любят головоломки и паззлы, особенно Янис. Не беспокойся, я все сложил в твой волшебный рюкзак, – подмигнул он мне. – Идем скорее!

Внутри царили сумрак и прохлада. Свет изливался через цветной витраж в высоком потолке, а так в холле не было ни окон, ни ламп. Из зыбкой темноты выступали неясные очертания лестниц и балконов на разных ярусах. Всего я насчитала четыре этажа – очень много. Это сколько же времени строилась такая громадная усадьба, если через узкий проход под холмом особенно много не протащишь? Год, два?

– Шесть с половиной лет, – вполголоса подсказал Ксиль, ступая в центр холла, прямо под цветные потоки света под витражом. – И не забывай, что сумки со «сжатым» пространством известны с древнейших времен, так что натаскать кирпичи не было проблемой. А дерева мы могли раздобыть и тут… – внезапно он замолчал, а потом, запрокинув голову кверху, крикнул звонко: – Я вернулся!

Сначала ему откликнулось, лишь эхо. А потом задиристый женский голос с рокочущим акцентом поинтересовался:

– Кто ты, наглый белобрысый крысеныш, и куда дел нашего князя?

– Я тоже рад встрече, Делита, – ухмыльнулся Максимилиан. – И рад слышать этих бездельников, которые так громко сопят по темным углам. А теперь, может, вы все спуститесь и поприветствуете вашего драгоценного князя… то есть уже – старейшину, в очередной раз доказавшего свою гениальность… Я скучал, ребята, – добавил он уже совершенно серьезно.

В то же мгновение пустые балконы и лестницы ожили, расцветая сполохами яркого тумана. Воздух наполнился тихим, счастливым смехом – казалось, что это ликует сама темнота. Что-то яркой кометой, лишь отдаленной напоминающей очертаниями человека, рухнуло с верхнего балкона, вжимая хохочущего князя в пол. Я едва успела моргнуть – и сорвалась с лестницы еще одна вспышка, и еще…

Мимо нас призраком скользнул юноша, за которым стелились по воздуху крылья, подобные расплавленному серебру – мы еле сумели шарахнуться в сторону, чтобы уступить дорогу. Еще шаг – и он с головой нырнул в смеющееся море разноцветного света.

Чужие эмоции, сильные, яркие, накатывали волнами. Я словно стояла по пояс в океане, и каждый следующий вал утаскивал меня все глубже. Не знаю, чего во мне было больше – сладкого, бессильного ужаса перед всемогущей стихией, чистейшего детского восторга перед чудом… Или ревности.

Да. Этот черный червячок умудрился каким-то образом прогрызть себе дорогу в моем сердце и теперь свернулся в нем колючим клубком.

Дариэль осторожно тронул меня за плечо.

– Может, выйдем? – предложил он неуверенно, с жадностью всматриваясь в световую феерию под высоким витражом. – Он давно не был дома, кланники по нему соскучились…

– Шеан и Теа говорили, что в клане Максимилиану поклоняются, как божеству, – невпопад ответила я, смаргивая глупые слезы – не от ревности, конечно, нет. Просто цвета были слишком яркими для моих глаз. – А на самом деле его просто любят.