Тайны Парижа - Понсон Террайль

– Спрашивайте.

– Мне долго придется оставаться здесь?

– Этого я не могу вам сказать.

– Разрешено мне писать?

– Нет.

– Однако мне нужно известить одну… особу…

– Даму в черной перчатке? Арман покраснел.

– Не все ли вам равно, – сказал он, – кому я хочу писать?

– Сударь, – ответил лорд Г., – извините меня, но я должен оставить вас; я буду иметь честь навестить вас завтра утром. Желаю вам доброго вечера и спокойной ночи.

– Подождите, милорд… одну минуту!.. Я хотел только спросить вас… – проговорил Арман.

– Добрый вечер, – повторил лорд Г., открывая дверь, и исчез, оставив Армана в еще большем изумлении, чем до его прихода.

– Все это очень странно, – прошептал молодой человек.

Лакей, который был приставлен к нему в качестве камердинера, сделал знак остальным двум, и они вышли. Затем он обратился к своему новому господину:

– Сударь, позвоните, когда я потребуюсь; а если вы пожелаете выпить чаю, прежде чем лечь спать…

– Нет, – ответил Арман.

– В котором часу барин ляжет спать?

– Не знаю… Оставьте меня. Лакей поклонился и вышел.

Арман, оставшись один, принялся размышлять. Чего от него хотят и зачем его привезли с завязанными глазами в этот дом, где он сделался узником?

Одно имя сорвалось с его губ и пролило свет на эти происшествия. Это было имя Фульмен. Он вспомнил, что танцовщица любила его и употребляла все усилия, чтобы заставить его забыть чары Дамы в черной перчатке, и он более не сомневался, что Мориц Стефан был ее сообщником. Арман хорошо знал Фульмен. Он знал ее за женщину энергичную, решительную, способную довести дело до конца, не колеблясь в раз принятом решении.

– Ведь выйду же я когда-нибудь отсюда, – рассуждал он, – и тогда потребую строгий отчет у Фульмен и ее сообщников; но пока я здесь… что мне делать?

Арман вспомнил, что Дама в черной перчатке будет ждать его на следующий день и, разумеется, прождет напрасно. Эта мысль привела его в отчаяние, потому что он понял по решительному, откровенному тону англичанина, что заключение его будет строгое и при малейшей попытке бежать ему свяжут руки и ноги. Арману, как человеку порядочного круга, было бы противно вступать в рукопашную схватку с лакеями, и он ни за что на свете не желал получить оскорбление, грозившее ему в случае его сопротивления. Чтобы рассеять свои мысли, Арман подошел к столу и взял газету, но минуту спустя бросил ее и сел за пианино. Но и пианино не помогло. Тогда он позвонил. Вошел слуга.

– Друг мой, – мягко сказал ему Арман, – вы, разумеется, преданы вашему господину, платящему вам за ваши услуги.

Лакей поклонился в знак согласия.

– Поэтому я не буду пытаться подкупить вас, хотя я достаточно богат…

– Господин оскорбляет меня, предполагая, что меня можно подкупить.

– Извините! Но вы, может быть, не откажете мне в маленькой услуге…

– Приказывайте, сударь.

– Я хотел бы написать письмо.

– Кому?

– Особе, которой у меня назначено свидание на завтра и с которой я, вероятно, не увижусь…

– Это можно…

– Возьметесь вы доставить письмо?

Говоря это, сын полковника посмотрел так, что взгляд его ясно говорил:

«Я заплачу за вашу услугу такую цену, которую вы сами назначите».

– Смотря по обстоятельствам.

– Как, «смотря по обстоятельствам»?

– Если для этого достаточно бросить письмо в почтовую кружку…

– Хорошо! – сказал Арман.

И он подошел к круглому столику, на котором находились все принадлежности для письма. Но лакей прибавил:

– Если сударь напишет особе, которая живет на площади Бово, то это бесполезно.

– Бесполезно! Почему?

– Потому что я не доставлю этого письма… Арман рассердился.

– Уходите! – закричал он.

На другой день после похищения Армана, так искусно совершенного, в полдень, Дама в черной перчатке сидела у себя с майором Арлевым.

– Сударыня, – спросил ее майор, – хватит ли у вас мужества довести до конца ваш замысел?

– Да, Герман.

– Погубить отца в лице сына?

– Да.

Дама в черной перчатке произнесла это «да» глухим голосом и, помолчав несколько минут, наконец сказала:

– Да, у меня хватит мужества, хватит наказать себя самое.

Майор вздрогнул.

– Да, чтобы наказать себя, – продолжала она. – Потому что была минута, когда я почти забыла о моем единственном долге на этом свете, так как мое сердце забилось для этого человека, отец которого убил моего мужа… Гонтран де Ласи, – с волнением воскликнула она, – клянусь тебе, что ты будешь отомщен!

Послышался стук кареты, остановившейся у отеля.

– Это он! – сказала молодая женщина. – Он точен, как влюбленный.

Но она ошиблась. Приехал не Арман. Карета въехала во двор, и из нее вышел старик. Дама в черной перчатке следила, притаившись за занавеской. Приехал Иов, старый слуга полковника, преданный друг Армана.

Он вошел расстроенный.

– Сударыня, – поспешно сказал он, – что вы сделали с Арманом?

Молодая женщина вскрикнула от удивления.

– Я? – спросила она. – Да решительно ничего.

– Он не был здесь?

– Нет.

– Вы не видали его?

– Не видала со вчерашнего вечера, – ответила она.

– Ах, Боже мой! Боже мой! – пробормотал старый солдат. – Что же с ним случилось?

– Но объяснитесь же, Иов, – мягко сказала молодая женщина.

– В эту ночь, сударыня, Арман не вернулся домой; я прождал его все утро, но его все еще нет… Я был у полковника, который тоже не видал его…

– Он уехал вчера вечером?

– После того, как вы уехали.

– Один?

– Нет, с одним из своих друзей, в карете.

XLV

Через день после исчезновения Армана лорд Г. приехал к Фульмен.

– Ну, мой друг, – проговорила она, протягивая ему руку, – что вы мне скажете?

– Арман все тот же, – ответил лорд Г.

– Бедный Арман!

– Он то раздражается, то впадает в глубокое уныние.

– Спал он прошлую ночь?

– Нет, камердинер, спавший в соседней комнате, слышал, как он говорил что-то вполголоса.

– Вот как! Что же такое он говорил?

– Сначала он давал себе слово убить меня.

– А потом?

– Потом броситься к ногам женщины, которая напрасно прождала его.

Грустная улыбка мелькнула на губах Фульмен.

– Помните, мой друг, что вы отвечаете мне за него, – сказала она.

– Клянусь вам моей честью.

– И если вы дадите ему убежать, то, может быть, будете причиною его смерти.

– О, будьте покойны, – сказал лорд Г. – Когда я согласился принять на себя обязанности тюремщика, я уже принял свое решение.

– Как вы думаете, Арман догадывается, что его арест произошел по моей инициативе?

– Мне кажется, да.

– Ах, как он должен ненавидеть меня! – вздохнула Фульмен.