Невозвращенцы - Михаил Черных

— Твой последний поход.

— Но что именно? — переспросил Бильд и получил краткий исчерпывающий ответ.

— Все!

Рассказ был долгим. За это время успело смениться два писца, вызванных хозяином кабинета. Предводителя ордена Горностаев интересовала каждая, даже самая незначительная на взгляд Бильда, деталь. «Кто? Что? Как? Где?» — вопросы порождали другие вопросы, и их поток казался бесконечным. К концу аудиенции, язык у моряка распух, как после трех дней жажды в море.

— Ну что ж. Я… — Бильд напрягся, — удовлетворен. — Радостный выдох. — Ты рассказал мне все и честно, и поэтому я отпущу тебя. Но… — капитан напрягся опять. Похоже, Верду доставляло удовольствие играть с ним как кошка с мышкой. — Но! Если еще раз ты увидишь такой вещий сон, то немедленно, слышишь меня, НЕМЕДЕННО, расскажешь его мне. И только мне. Лови, — хозяин кабинета бросил в Бильда блестящий кругляш. Тот машинально поймал его. Обычная на вид монета с дырочкой посредине, только вместо цифр и портрета короля, на монете был отчеканен горностай. — По этому знаку тебя пропустят и доложат мне в любое время. Все. Иди.

Не верящий в свое счастье моряк был остановлен прощальными словами Верда у самой двери: — Надеюсь, ты осознаешь, что не следует трепать о нашей беседе где не надо?

Бильд осознавал. Правильно осознавал, что «где не надо», это везде за приделами этого кабинета.

Время бежало. Один сезон сменялся другим, другой — третьим, и так далее. Дела шли все это время очень неплохо. Конечно, таких жирных призов больше не было, но и то что удавалось взять на меч, тоже было весьма неплохо. Капитан Бильд сменил корабль. Свой старый драккар, под клятву верности, он отдал одному из новых капитанов, поднявшихся из опытных моряков, а себе заказал новый — большой, быстрый и красивый. Тот по праву носил имя «Хравен».

То посещение замка Горностаев отняло у капитана пару лет жизни, и он старался всеми силами изгнать его из памяти, молясь про себя всем богам, чтобы больше так не свезло. Но не судьба…

«-…Ты взял дары, но не выполнил приказ. Но я не наказал тебя. Более того. Все это время ты был удачлив моим благословением, не вознося мне молитв, не принося жертв. Но сейчас-с-с, — и в голосе бога послышались страшные шипящие нотки. — СЕЙЧАС Я НЕ ПРОЩУ НЕПОВИНОВЕНЯ!!! Делай что хочешь, но ни щепки от их скорлупок не должно достигнуть западного материка! Инасссееее» — жуткая боль, как будто огромная змея скрутила его в кольцах, сдавила грудь Бильда и, как камень из пращи, вышвырнула из сна.

… Денег на дорогу капитан не жалел. Пользуясь конными почтовыми подставами, он долетел до замка ордена за пять дней. Утром шестого дня он был уже на месте. В воротах он снял с шеи висевшую на цепочке монету и протянул ее привратнику. Отлично обученные и вышколенные служки не медля не секунды впустили его, обыскали и провели к Верду.

На этот раз рассказ занял немного времени. Пересказав коротенький сон и угрозу Бога, Бильд замолчал, уставившись на первого министра.

— Значит, говоришь, два обычных драккара северян, идущие с востока на запад?

— Да! Именно так господин.

— Говоришь, ни щепки?

— Да, господин.

— Ну что ж. Тогда поехали.

Взяв небольшую охрану, они отправились к морю. Разобрав, куда именно они едут, Бильд очень удивился. Судя по всему, они направлялись в бухту Плеть. Об этой бухте среди моряков и сухопутных жителей ходила очень нехорошая слава. Говорили, будто огромный морской Зверь лет десять назад поселился там, и одного взгляда на ту бухту с моря достаточно, чтобы разбудить его, и чтобы корабль был проглочен. Говорили, будто у Зверя 77 щупалец и 35 ног, и по ночам, мучимый голодом, он бродит по берегу и пожирает жителей окрестных деревень прямо вместе сих домами. Говорли, что днями и ночами Зверь визжит как сотня пил, ревет, грохочет и грызет скалы, если ему не удается достать другой добычи. Говорили… Много чего говорили, но факт остается фактом. Около этой маленькой скалистой бухты с узким и извилистым, как плеть, горлом не ходили корабли и не селились люди.

— Но господин… — Бильд позволил себе намек на неповиновение.

— Что-то не так? — участливо спросил Верд Кроткий, устремив на собеседника свой «кроткий» взгляд.

— Нет, господин…

Больше попыток сопротивления не было.

Всю оставшуюся дорогу Бильд был напряжен, но когда их группа проехала через постоянный пост недалеко от бухты, где несли стражу бойцы ордена Горностая, и взглядам открылось море, капитан замер в шоке. Никого Зверя не было, вместо этого в бухте расположилась секретная, как это понял Бильд, верфь ордена. Здесь строили корабли, да какие! Будучи опытным моряком, Бильд по прозвищу Счастливый мог по достоинству оценить новинку. Один из них, во всей своей красе, как раз вывернул из-за скал. Корабль чем-то отдаленно был похож на флейт, но различие между ними было такое же, как между домашней муркой и дикой рысью. И то и другое кошачьи — но попробуй их спутать!

Судно имело длинный корпус, чудовищное количество парусов, и, похоже, вместительные трюмы. Бильд только не видел весел, может быть поэтому корабль к причалу поводили весельные буксиры.

— Нравится?

— Да!

— Мы называем его фрегат!

— Фригад?

— Нет. Фрегат — это как драккар. А именно этот корабль именуется «Эарн Эарнов». Хочешь поглядеть поближе?

— Конечно!

— Ну так пошли!

Со скалы они спустились быстро. Грузовая клеть, ручки которой крутили рабы, приняла их, и уже через пару минут Бильд и Верд грузились в небольшой ялик. Правда, это оказалось еще тем испытанием: стоило только капитану рассмотреть кто гребцы, как желание плыть съежилось.

— Кто это?

— Это? — Верд сразу понял о ком спрашивают. — Это рабы-гребцы.

— Но почему?

— Почему в таком виде? Так ведь верфь и корабли на ней — тайна великая. Вот и приходится страховаться как только можно. — Охотно пустился в разъяснения Верд. — А дабы исключить всякую возможность раскрытия нашей тайны, мы всем рабам вырываем языки, выжигаем глаза, режем уши и рубим кисти рук. Гребцы — это самые невезучие: им не нужны ни глаза, ни руки, ни уши, а значит и не надо их им оставлять. В гребцы обычно попадают чужестранцы и предатели из наших… — Верд с намеком посмотрел на своего соседа, отчего того передернуло. — Да. И предатели. Правда предателей в последнее время стало мало вот приходиться разбавлять чужестранцами. Остальным рабам, что тут работают, повезло больше. Многие даже ничего не лишились…

Бильда передернуло. Правда, поднявшись на палубу, отвратные впечатления от катания на лодочке мгновенно забылись. Корабль был изумительным, и у Счастливого просто не хватало слов его описать. «Это песня! Песня, застывшая в дереве и ткани!»

— И как тебе? Какие твои впечатления?

— Я… Я… Сколько парусов!

— Еще бы. Одни паруса здесь стоят столько, сколько оба твоих драккара!

— Не может быть! А из чего они?

— Хлопок. Из Та-Кемет…

— О!

— А ты как думал? Чтобы двигать такую махину, нужно много парусов, а чтобы ворочать тяжелые паруса, нужна огромная команда. Вот и пришлось паруса максимально облегчить. Не считаясь с ценой.

— ….!!! — в восторге выругался Бильд.

— И вообще! На эти корабли мы по крупице собирали все лучшее со всех краев ойкумены. Паруса из драгоценного хлопка Та-Кемет, легкие, прочные… Пенька на веревках и канатах — росская, к соли и воде стойкая. Нитки — катайского шелка. Железо и бронза — ромейские. Дерево — германский дуб и ордынское красное. Плотники работали — ганзейские.

— А эти… пушки?

— Пушки и порох — краснокожих.

— Но как же, ведь порох — проклятое зелье!

— Кем проклятое? Росскими волхвами? Жрецами единого? Отцом степей? Какое нам до этого дело?! Зато мы единственные на восточном материке, да и во всем мире, кто имеет такие корабли. Даже змеепоклонники не строят таких! Это основа наших будущих богатства и власти над миром! Фрегат уникален. Он догонит флейт, в полтора раза быстрее галеры и в два — драккара. Разорвет в клочья огнем пушек неф или небольшой форт, а самая крепкая ладья рассыплется на куски от одного бортового залпа. Его команда достаточна для того, чтобы захватить небольшой городок, а автономность фрегата такова, что он может спокойно сплавать отсюда до Ганзы и обратно, без захода в порт! И ради каких-то бредней мы должны отказаться от этого всего?

Помолчали. Бильд решил не лезть в теологический спор: его дело маленькое, он простой капитан. Пусть набольшие с этим разбираются. Зато, пока гордость за свои корабли развязала язык молчаливому Верду, стоило побольше его расспросить. Может быть, если удачно будут дела, и себе потом такой построить.

— А сколько же тогда стоит такой корабль? Если на него все самое лучшее?

— Уже себе захотел такой? — проницательно догадался Верд. — Ну-ну. Скажу тебе, что стоит два таких корабля столько, сколько десятины за сезон платят все вместе взятые наши капитаны!