К началу. История Российской Империи - Михаил Яковлевич Геллер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Петру Столыпину приписывают слова, которых он не говорил: «сначала успокоение, а потом реформа». Эта формула выражает программу нового главы правительства, но чрезвычайно упрощает ее. Революция уже потерпела поражение, хотя еще не сознавала этого. В первом публичном заявлении Столыпина говорилось о положении в стране: «За последние два года революционное движение проявляется с чрезвычайным напряжением. С весны этого года оно особенно усилилось». Председатель Совета министров перечисляет: «Военные мятежи в Севастополе, в Свеаборге, в Ревельском порту и в Кронштадте, убийства должностных лиц и полицейских чинов, нападения и грабежи следуют один за другим»93. Не прошло и месяца после назначения Столыпина, как «максималисты»94 взорвали дачу премьер-министра на Аптекарском острове: были тяжело ранены дочь и сын Столыпина убито 27 человек и 33 ранено. Необходимость «успокоения» страны стала очевидной с новой силой.
Началось подавление «смуты». Упрощенность формулы «сначала успокоение, потом реформы» заключается в том, что Столыпин соединил два процесса: одновременно с борьбой против революции шла подготовка реформ и началась их реализация.
Современники - в своем большинстве - относились к политике Петра Столыпина отрицательно. Левое крыло общества видело в нем врага революции, правое крыло - радикального реформатора. Василий Маклаков, один из виднейших ораторов второй и третьей Дум, защищавший позиции кадетов, а потому идейный противник Столыпина, много лет спустя пересмотрел свои взгляды. «Говоря языком современности, - писал Маклаков в 1954 г., - Столыпин представлял ту политику, которую принято называть «левой политикой правыми руками»95.
«Левой» политикой Василий Маклаков называет политику реформ. Но в течение одного долгого времени имя Столыпина отождествлялось с контрреволюционным террором. Деятельность его правительства называли «кровавым смерчем». Имя Столыпина связывали прежде всего с введением законом 19 августа 1906 г. военно-полевых судов, давших генерал-губернаторам в тех случаях, «когда совершение преступления является настолько очевидным, что нет надобности в его расследовании», предавать обвиняемых особому военно-полевому суду с применением наказания по законам военного времени.
Военно-полевые суды действовали семь месяцев - их деятельность произвела на современников огромное впечатление. Василий Маклаков, свидетель мировых войн и пролетарских революций, заметил: «В 1906 г. люди еще не одичали, как теперь, и казни волновали»96. В конце XX в. число жертв «кровавого смерча», «столыпинской реакции» вызывает удивление только своими сравнительно незначительными размерами.
Советский историк, составивший список всех казненных по политическим процессам в России с 1824 по 1917 гг., подсчитал, что «Столыпин и его свора» (глава книги называется «Министр-вешатель») «казнили свыше 5 тыс. человек (1906-1911)97. Есть и другая цифра: в 1906-1907 гг. террористы убили и искалечили 4500 человек. Общая цифра жертв левого террора в 1905-1907 гг. превышает 9 тыс. человек98.
Положение в стране обострялось «правым» террором. Основанный в октябре 1905 г. Союз русского народа, возглавляемый доктором Дубровиным, организовывал еврейские погромы и практиковал политические убийства «врагов России»: были убиты депутаты I Думы кадеты Герценштейн и Иоллос, депутат II Думы Караваев, было совершено - неудавшееся - покушение на Витте.
Жертвы не снижали общественного ожидания революции, которая удовлетворит сразу все требования всех слоев общества. Революция виделась благом, добром, гибель революционеров - жертвой розовому будущему, подтверждающей имманентное зло реакции. Революционный романтизм, революционный героизм были воздухом эпохи. «Рассказ о семи повешенных» Леонида Андреева, одного из популярнейших писателей эпохи, воспевал террористов, героизм и высокую человечность жертв власти. Начальник Петербургского охранного отделения генерал Герасимов, руководивший арестом террористической группы, в которую входили две женщины, цитирует в воспоминаниях слова прокурора, по должности присутствовавшего при казни: «Как эти люди умирали… Ни вздоха, ни сожаления, никаких просьб, никаких признаков слабости… С улыбкой на устах они шли на казнь. Это были настоящие герои»99.
О героях и героизме писал популярнейший писатель своего времени Максим Горький. Всюду повторялись слова «Песни о соколе»: «Безумству храбрых поем мы славу! Безумство храбрых - вот мудрость жизни!». Властитель дум провозглашал безумство - мудростью, успешно проповедовал, что героическая смерть «сокола» значительно лучшего жалкого земного существования «ужа». Высшей целью жизни объявлялся подвиг - героический акт, приближающий революцию.
I Дума, открывшаяся 27 апреля 1906 г., обманула надежды составителей избирательного закона, веривших вслед за царем, что крестьяне составляют главную опору монархии. Дума оказалась настолько левой, что прогрессивная печать назвала ее «Думой народного гнева». Партия Ленина бойкотировала выборы (позднее вождь признал, что это была ошибка), и большинство депутатов представляли партию конституционных демократов (кадетов) - 179 из 478, на втором по численности месте была крестьянская фракция - 97 депутатов.
Иосиф Гессен воспоминает, что кадетская печать писала об открытии Думы: «История сохранит светлое воспоминание об этом светлом часе в истории русского народа… Это будет первый час новой эры в жизни страны»100. Но на следующий день, признает мемуарист, «началась открытая непримиримая война между думой и правительством»101. Кадеты, одержавшие убедительную победу на выборах, верили, что с такой же легкостью они победят власть. В программе, адресованной Николаю II, они требовали уничтожения «второй палаты (Государственного совета), создания правительства, ответственного перед Думой, которую они называли не законодательной палатой, а «законодательной властью».
Василий Маклаков, оценивая деятельность своих товарищей по партии - конституционалистов-демократов, констатирует, что их деятельность в I Думе была направлена против конституции («Основных законов»). Настаивая на том, что «воля народа» выше закона, кадеты тем самым разделяли принципы самодержавия, где выше закона была воля царя. Обе точки зрения стояли на пути создания в России правового государства102. Но весной 1906 г., когда Николай II, как выражается Маклаков, пытался «лояльно играть свою новую роль конституционного монарха», возбужденные победой кадеты преувеличивали свои силы и возможности. Петр Столыпин вел от имени правительства Горемыкина переговоры с лидером кадетов Павлом Милюковым. Депутатам Думы предлагалось войти в состав правительства, но в ведении царя оставались назначения министров военного, морского, императорского двора и внутренних дел. Столыпин не скрывал, что внутренними делами будет заниматься он. Милюков ответил категорическим отказом. Со своей стороны, вел переговоры, желая подорвать значение предложения Столыпина, бывший министр внутренних дел, назначенный дворцовым комендантом, генерал Трепов. Он соглашался на правительство, составленное целиком из депутатов Думы. Коварный план генерала Трепова базировался на убеждении, что кадетский кабинет неизбежно придет в столкновение с императором, который будет вынужден назначить военного диктатора: автор приказа «патронов не жалеть» был готов принять это назначение.
Неудача переговоров, невозможность сотрудничества между Думой и правительством привели к роспуску Думы менее чем через три месяца со дня ее созыва. Оглядываясь в прошлое, Василий Маклаков резюмирует ситуацию: кадеты пришли победить, они требовали капитуляции правительства. Роспуск Думы и назначение Петра Столыпина премьер-министром были ответом власти. Выяснилось, что подлинной силы кадеты в стране не имеют. Депутаты, лишенные мандатов, собрались в Выборге, составили «Обращение» к народу, призывая к «пассивному сопротивлению». «Нельзя было, - пишет Маклаков, - придумать более бесполезного и неудачного шага. Он никого не увлек и не напугал…»103.
Новые выборы дали Думу еще более левую, чем первая. Социал-демократы пошли на выборы и получили 65 мандатов, 104 депутата провели «трудовики» - партия, близкая социалистам-революционерам, которые имели 37 своих представителей. Левый блок стал влиятельнейшей фракцией в Думе, насчитывавшей 518 депутатов. Потерпели поражение кадеты - 99 мандатов, правый блок - консервативная партия «октябристов» и черносотенные организации - были представлены 54 депутатами. Остальные места занимали представители небольших партий и групп, менявшие взгляды в зависимости от настроения.
