Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том III - Дэн Абнетт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Блуждающий взгляд Элифаса гулял по возведенному им сооружению. Говоря, он не обращал внимания на двух своих товарищей из Несущих Слово.
— Сейчас — величайший миг наших жизней. Сейчас нам надлежит возобновить свое служение и удвоить усилия, дабы мы смогли возвестить об Эпохе Перемен. Империя разрушена, ее руины суть посвящение Ситуле Бездны. Пять сотен миров утонули в крови, очищены огнем в отмщение за праведную Монархию.
— Этого недостаточно, Наследник, — прорычал Ахтон. Как и его командир, Хириор Ахтон носил новое облачение Легиона. Он нес на длинном шесте икону, сработанную из восьми позолоченных черепов, установленных поверх восьмиугольника из посеребренных бедренных костей. Когда знаменосец говорил, к его низкому голосу примешивалась горечь. — Этот ущерб не возместит и тысяча миров. Рана в наших душах, куда не достанет никакой бальзам.
Третий воитель XVII-го носил первоначальные серые цвета Легиона, а поверхность его доспеха покрывали надписи, посвященные Императору — ныне многие строчки были перечеркнуты, а прочие исправлены слегка ироничными добавками, которые превращали мольбы в оскорбления, а благословения в проклятия. Хотя внешне Горваэль Йот изменился наименее сильно из всех троих, он был наиболее искушенным в трудах Лоргара и Кор Фаэрона.
Темплум Демонархия возник благодаря энергии и замыслу Элифаса, однако форму ему придали знания и расчеты Йота.
Элифас ничего не ответил, с восхищением озирая созданное их рабами сооружение, от размеров и величия которого у него перехватило дыхание. Взгляни на него кто-нибудь вблизи, в его глазах мог бы обнаружиться блеск влаги, хотя сам он заявил бы, что это всего лишь отражение солнца Кронуса.
Нечистый собор, воздвигнутый из руин раздавленного города Тифаэды на полуострове Деймос, уходил в небо на две сотни метров. Хотя его фундамент и состоял из кладки с раствором — взятых из судебных округов, складов десятины, сенаторских дворцов и общественных солистерний — однако подлинная красота строения крылась в примененных в его конструкции материалах человеческого происхождения. Жертва, принесенная, дабы почтить Ситулу Бездны, останется навеки — неумирающий финал погрузившихся в ночь смертных. Элифас смотрел на телесные останки и, на какой-то миг, почти что позавидовал их вечному покою.
Некоторые, в особенности наиболее юные, сохранились нетронутыми. Их кожа напоминала алебастр, а невинные лица были обращены к небу с выражением блаженной муки. Закрывая глаза и представляя их, Элифас слышал крики переходящего в отчаяние преклонения, заключенные под прозрачным лаком, который покрывал каждую из тысячи фигур-херувимов, расставленных вокруг колоссального столпа по сужающейся спирали.
Хор их предсмертных воплей вибрировал на самом пределе слуха, оставаясь неслышимым для мирян, но при этом посылая отчетливый сигнал, волнами расходящийся по эмпиреям. Он донесет послание Элифаса Ситуле Бездны, и милость великого господина падет на него, словно манна небесная.
Остальные девять тысяч людей, связанных с вызывающим благоговение монументом святилища, были низведены до своей сути — до костей, на которых висела слабая плоть. Три тысячи из них представляли собой целые скелеты, искусно расположенные в виде парада пляшущих и празднующих мертвецов, шагающих в небеса. Художественное исполнение принадлежало Элифасу, но автором точных расчетов углов для каждого тела был Горваэль Йот. Вместе они объединили науку и эстетику нематериального, найдя ту мистическую, однако достижимую точку равновесия между повседневным и божественным, реальным и нереальным, вселенной смертных и варпом. Низы между собой называли это Золотыми Вратами — эвфемизм был примитивен, однако он выполнял свою функцию. После активации Темплум Демонархия станет подобен вратам, и сквозь них явится Ситула Бездны, дабы похвалить тех, кто воздвиг такое чудо.
От всех прочих трупов, за исключением восьми, остались лишь черепа, которые использовали для мощения дороги перед макабрической процессией, а также в роли священных созвездий на мистической картине наверху.
Несколько последних украшали Изначальное Светило на штандарте Ахтона, который будет установлен на монументе в необходимый момент — громоотводе всех сил Демонархии.
Так будет выстроен мост и проложен путь.
Вся башня пульсировала от скрытой энергии, издавая беззвучную песнь благословенных умерших. Элифас мог лишь воображать, каково будет, когда святилище получит дополнительную силу.
Каждый новый миг он заново восторгался чудесно гротескными линиями и стыками сооружения со странными углами. В одних местах казалось, будто оно скалит зубы, сделанные из ребер, в других же оно было плоским и гладким, словно пространство меж звезд, и темный мрамор как будто поглощал взгляд. Эллиптические спирали и геометрические объединения фигур притягивали к себе глаз под причудливыми наклонами, так что даже у Элифаса, невзирая на искусственно усиленное чувство равновесия, шла кругом голова. Резко сужающаяся вершина башни, создававшая изменение перспективы на фоне затянутого тучами неба, увлекала в небеса с головокружительной быстротой.
И она еще не была завершена. Из узкого, но устремленного ввысь здания невероятным образом выдавались леса с деревянными башенками и платформами, соединенными веревочными лестницами. Паутиной висели блоки и снасти, используемые для перемещения громадных блоков базальта, гранита, песчаника и мрамора от подножия башни к месту конечного расположения.
Обработанные бригадой из семидесяти трех каменщиков — многие из которых чрезвычайно хотели только послужить планам Йота по постройке башни, а не стать ее частью — все блоки были окрашены в бледно-красный цвет, пройдя помазание кровью жертв. Их фиксировали на местах при помощи раствора, намешанного из нее же и обильно сгущенного костной мукой. Тысячи людей трудились на лебедках, передвигая огромные плиты и кирпичи на места. Они работали без обвязок и веревок — за последнюю пару дней больше сотни разбилось насмерть, а еще столько же было раздавлено о растущие стены качающимися блоками или убито сломавшимися лесами.
В общей сложности сто тысяч душ Кронуса прекратили свое томительное смертное существование к вящей славе Ситулы Бездны.
Последним из четверых, наблюдавших за величественным делом, был Востигар Катакульт Эрес. Он слегка, всего на два-три сантиметра, уступал Элифасу ростом, однако был шире в плечах и груди. Его доспех был выложен слоями отполированного до блеска песочно-белого керамита, контрастировавшего с сине-стальными наплечниками и перчатками. На плече располагалась выполненная из меди пара челюстей, смыкавшихся вокруг планеты — эмблема XII Легиона. Если бы кто-то не понял его принадлежность по этим цветам и символам, та стала бы очевидна по наполовину выбритому черепу, левая сторона которого была утыкана торчащими наружу металлическими имплантатами. Ингибиторы настроения и адреналиновые стимуляторы, которые Эрес и его братья из Пожирателей Миров называли «Гвоздями Мясника» и, казалось, странно гордились вмешательством в свои мозги. Для Элифаса подобное механическое воздействие являлось нарушением связи между телом и душой, однако ему хватало ума никак не оскорблять вспыльчивого капитана.
Эрес стоял, скрестив руки, и смотрел на святилище. У него на бедрах висела пара кривых цепных мечей, а на правом наруче был установлен болтерный механизм, куда подавалась лента с боеприпасами, соединенная с модифицированным ранцем. Поверх пластин на локтях и коленях, равно как и на сапогах, находились зазубренные клинки, специально расположенные под таким углом, чтобы он мог пользоваться руками и ногами как оружием в ближнем бою.
— Так тебе для этого были нужны все тела? — поинтересовался Пожиратель Миров. Он перевел на Элифаса недоверчивый взгляд. — Оно уродливо. Зачем тебе строить такую мерзость? Что оно делает?
— Делает? — презрительно улыбнулся Йот, повернувшись к Пожирателю Миров прежде, чем Элифас успел ответить. — Оно направляет. Поглощает. Увеличивает. Искажает. Берет энергии иного мира и пропускает их по спирали через сложную систему фильтров и буквенно-цифровых мистико-ритмов, пока не создаст сжатую имматериальную основу, произведенную из кватропотенциалов, которые связаны с полумасштабирующим разрывом снижения. Это грандиозное сооружение — те физические свойства, которые ты считаешь уродливыми, зеркально отражены в балансе, который, напротив, прекрасен, но незрим, а также в сверхъестественно точном и функциональном равновесии. С тем же успехом можно смотреть на раскрывающийся цветок рассветной розы и сетовать, что края немного неровные.
Йот, задыхаясь, снова повернулся к своему творению и явно собирался продолжить, но тут вмешался Элифас.