Зарождение мистического пламени (ЛП) - Бейли Кристин

— В создавшейся ситуации возникает другой вопрос: а кто не захотел бы саботировать вас? — он встал из-за стола и достал с одной из полок механизм, который Питер попытался собрать. — И это не в первый раз. Рассмотрите вот это поближе.

Я присмотрелась к механизму, когда он положил его передо мной. Я не видела ничего неправильного. Он выглядел в точности так же, как тот механизм, который я так скрупулёзно описывала в своей работе в тот день.

— Я не вижу ничего неправильного.

— Конечно, не видите, — безапелляционно сказал Лоренс. — Но вот собранная машина, по которой вы делали чертёж, — он достал второй, как будто идентичный механизм и поставил его рядом с первым. — Что вы видите?

Они были одинаковыми. Приглядевшись поближе к двум механизмам, я попыталась волшебным образом или силой воли обнаружить то, что директор пытался мне показать.

— Я не вижу разни….

Нет, вот здесь. Пружина, та, что отскочила. Она была слишком толстой, и в её форме имелось едва уловимое отличие.

— Это не та пружина, — слова слетели с моих губ, и моё сердце как будто последовало за ними, шлёпнувшись на пол.

— В самом деле, но юный Питер не мог этого знать. Пружина, лежавшая на столе перед ним, была единственной деталью, хоть немного походившей на ту, которую он должен был использовать — ту, которая была частью этого задания, десятилетиями выполняемого без происшествий. Кто-то заменил ту пружину на эту. Запор не смог сдержать дополнительное давление этой более мощной пружины

Боже милостивый, это не я навредила Питеру. Я почувствовала, как бремя спало с моих плеч, только его место заняла новая ноша. Кто-то намеренно подменил пружину. Кто-то хотел причинить вред. Сборка второй машины с лёгкостью могла достаться мне, а не Питеру.

— Может, это просто ошибка. Возможно, пружину заменили случайно, — я так устала от опасности и интриг.

Лоренс медленно покачал головой.

— Может и так, но я сомневаюсь в этом. Мы будем знать наверняка, когда учитель Виктор, учитель Найджел и я разберём вольер. Подозреваю, мы обнаружим, что клапаны заменили.

— Как вы думаете, кто стоит за этим? — с этой минуты всё, к чему я буду притрагиваться в Академии, будет под подозрением. Я не смогу продолжать в таком духе.

Директор казался рассерженным, когда сел обратно на стул и опёрся на подлокотники. Он сложил руки на своём худом теле.

— Моя дорогая мисс Уитлок, если бы я знал это, то сейчас не разговаривал бы с вами.

То есть, он пребывал в такой же растерянности, как и я. Замечательно. Я должна сузить список своих потенциальных саботажников. Большинство моих одноклассников не выносили, когда я находилась с ними в одной комнате, поэтому большинство из них были под подозрением.

— Думаете, это мог сделать ученик?

Лоренс вздохнул.

— Возможно. Один из учеников мог подсунуть более прочную пружину в груду деталей на столе, пока ждал, когда его напарник закончит работу.

— А вольер? — спросила я.

— Только несколько учеников знали, что я выбрал ваш чертёж, — ответил он. — Моего, — он замялся, и пальцы его левой руки сжались в кулак, — сына поймали, когда он рылся в кое-каких моих вещах.

Я знала это. Сэмюэл больше всех хотел унизить меня. Кажется, он также мало заботился о том, что навредит остальным. Сэмюэл был единственной кандидатурой, в которой был хоть какой-то смысл.

— И он был один? — спросила я. Конечно, если знал Сэмюэл, тогда и Дэвид так же знал об этом. Вдвоём они могли бы заручиться поддержкой любого количества овец, которым нравилось ходить за ними по пятам.

— Нет. Питера вызвали обратно в Академию, чтобы уладить проблемы с кое-какой работой, которую я поручил ему сейчас, когда его рука восстановилась. Когда я вошёл в кабинет, он очень тщательно изучал ваши чертёжи. Мне не следовало оставлять их на рабочем столе, но тогда я не подозревал о саботаже, — сказал директор Лоренс.

Я не могла в это поверить. Питер никогда бы этого не сделал. Зачем ему это?

— Он не мог намеренно причинить себе вред.

— Это было бы идеальным оправданием, и, возможно, он не ожидал, что пружина сломается, пока он будет её устанавливать. Она могла легко сломаться позже, когда учитель попытался бы её снять, — директор испытал пружину, надавив на неё, а затем позволив аккуратно распрямиться.

— Но у него нет мотива, — сказала я. Питер был моим другом.

— Разве? — директор посмотрел на меня так, будто мне следовало знать нечто очевидное. Я отпрянула, не понимая, что упускаю. Несмотря ни на что, я не могла поверить, что Питер мог предать меня.

Директор Лоренс оставил вопрос без ответа.

— Если саботажником является ученик, то это потребовало бы от него удивительного мастерства. Мы должны признать, что это может быть высокопоставленный член Ордена.

— Зачем одному из учителей саботировать мои усилия? Если бы они хотели избавиться от меня, то легко могли организовать мне провал, — я не была дурой и определённо не забыла приём, который мне оказали во время выдвижения, но у взрослых не было необходимости обманывать.

— Нет, не могли. Я наблюдаю за всем, что происходит на лекциях, и все задания для студентов утверждаются через меня, — директор свернул чертежи и убрал их обратно в стол. — Вы не провалитесь до тех пор, пока не заслужите это, — он нахмурился, но лишь на мгновение. — Что касается тех, кто заслуживает подобной участи… — его голос затих, когда он вернул механизмы на место на полке.

Конечно, я испытала облегчение, что одни лишь мои заслуги удержат меня в Академии, но я всё ещё чувствовала себя не в своей тарелке. Как будто я была причудливой вещью, проектом-игрушкой для директора. Мне не хотелось нуждаться в его защите, но я знала, что если у меня её не было, я никогда бы не дала присяги Развлекателей, как полноправный член Ордена.

Он достал коробку и открыл её, достав очень старую трубку с толстым резным шариком из слоновой кости и длинным черенком из красного дерева. Он аккуратно набил её и закурил, пыхтя и глядя в узкое окно.

— Всё гораздо сложнее, чем кажется.

— А мне кажется, что достаточно просто, — я вздохнула, когда аромат сладкого табака наполнил комнату.

— Неужели? — Лоренс вынул трубку, задумчиво держа её у подбородка.

— Остальные не хотят, чтобы среди них была женщина-Развлекатель, — сказала я.

Директор ещё раз затянулся и внимательно посмотрел на меня.

— Мне кажется, что всё намного глубже, чем это. Кто бы ни саботировал вас, он не хочет видеть женщину главой Ордена.

Я в шоке вскочила на ноги и едва не опрокинула стул.

— Прошу прощения?

— Очень многое изменилось в связи с последними убийствами, — он сделал паузу. — Полагаю, вы будете на поминках лорда Стромптона. Мне очень хотелось бы услышать кое-что из последних слухов. Само собой, все заметили, что эти смерти очень удобно сделали возможным восхождение рода Харрингтон, — директор Лоренс очень осторожно посмотрел на меня, словно ища на моём лице подтверждение того, что ему хотелось знать на самом деле. — Вообще-то, блестящая политическая стратегия. Дождаться, когда один из нас сойдёт с ума, затем замаскировать свои собственные тёмные намерения.

Я старалась оставаться совершенно неподвижной. Аластер Харрингтон, граф Стромптон, был безжалостным человеком. Я своими глазами видела всю глубину его одержимости и махинаций. Он даже хладнокровно выстрелил зятю в спину.

— Я мало что знаю о таких вещах, — солгала я.

Директор изучал меня взглядом.

— Действительно, — он пыхнул трубкой. — Мало что может предотвратить восхождение Дэвида в качестве главы Ордена, когда Октавиан скончается, и мы должны быть честны. Октавиану осталось не так много. Я был уверен, что от твоего выдвижения у него остановится сердце, и всё же он жив.

— Ладно, Дэвид станет главой Ордена. Какое отношение это имеет ко мне? — я уставилась на директора, хотя дым от трубки начинал жечь мне глаза.

Лоренс мельком поднял взгляд к потолку, потом снова посмотрел на меня.