Наши братья меньшие - Бернгард Гржимек

Но раз уж суждено было случиться неприятности, значит, чему быть — того не миновать. Только мы успели открепить самые тяжелые цепи с мощных ног Симлы, как две ее сестрицы зашли за угол слоновьего павильона, и Симла перестала их видеть. Она жутко разволновалась, громко завизжала, начала вырываться и, оборвав последнюю цепь, кинулась бежать по внешней дорожке для посетителей, опоясывающей загон для слонов. Мы были вынуждены поскорей отскочить в сторону, один из служителей запутался у нее в ногах и чудом не был растоптан. Другой перепрыгнул через ограду бассейна для тюленей, а остальные жались по кустам или прятались за грузовиками, чтобы не попасться под ноги взбудораженному слону, который проносится мимо по второму кругу, огибая слоновий загон.

А потом Симла вдруг исчезла. Пропала, и все. Тем временем уже совсем стемнело. Казалось бы, слониха не иголка, не могла же она так бесследно пропасть? И тем не менее, рыская по парку, мы поначалу нигде не могли ее обнаружить. Отчасти это объясняется тем, что на ступнях этих животных имеются особые жировые подушки, на которых они ступают почти бесшумно.

Мы со служителем Кольманом обшаривали задние дорожки парка, когда услышали крик другого служителя, бегущего нам навстречу. Он кричал, что Симла «совсем взбесилась»: она схватила служителя Шера за воротник и зашвырнула далеко в кусты. (Слава Богу, тот отделался только переломом ключицы!) Пока мы все втроем бежим к месту происшествия, мы узнаем от прибежавшего еще и то, что сейчас слониха как раз занимается тем, что разносит в щепу маленький домик, где помещалась касса проката пони…

Внезапно перед нами в сумерках зловещей горой вырастает силуэт слонихи. Она старается нас изловить, а мы очень прытко скачем перед ней вокруг группы деревьев, обегаем их дважды или трижды, она за нами, и мне становится невольно смешно от комичности всей ситуации: три здоровенных мужика, словно зайцы, улепетывают от одной слонихи!

Между гаражами и рестораном Франкфуртского зоопарка есть узкий длинный проход, в котором даже двум взрослым людям трудно разойтись. Пока слониха пыталась нас догнать, гоняя вокруг островка с чахлыми деревцами, мимо проходил служитель с фонарем в руках. Симла тотчас же отстала от нас и занялась «фонарщиком» — нечего тут еще светить! Человек бросился в узкий проход возле гаражей, и слониха туда же за ним! Она стала протискиваться через этот узкий туннель и, представьте себе, пролезла! Никогда в жизни нам бы не удалось заставить слона проделать нечто подобное, если бы нам это зачем-либо понадобилось! Человек с фонарем быстро пересек задний двор, где валялся всякий хлам и высились шаткие нагромождения ящиков, а слониха, круша все это, устремилась за ним. Служитель нырнул на окаймленную высоким густым кустарником тропинку и совершенно исчез из виду, однако Симла чуяла его, видимо, безошибочно, потому что последовала за ним и туда. Тогда человек кинулся к выходу с территории зоопарка, выскочил за железные ворота и с грохотом захлопнул их за собой. Вы думаете, слониха отстала? Ничуть не бывало! Потеряв свою жертву из виду, она просто-напросто снесла каменную ограду парка и выскочила на улицу. Когда мы, запыхавшись, добежали до ворот, за ними собралось уже человек сорок — пятьдесят зевак, но Симлы нигде не было видно. Она, как оказалось, побежала прямиком по улице, ведущей к центру города, но, куда именно завернула и где исчезла из поля зрения, никто нам достоверно сказать не мог…

Больше всего меня волновало в тот момент то обстоятельство, как бы американские солдаты, патрулирующие по улицам, скорые на руку и любители попалить по любому поводу, не стали бы стрелять по этой живой мишени. Я уже было выхватил у кого-то велосипед, чтобы объездить на нем ближайшие улицы, как кто-то прибежавший из города сообщил, что слон пристроился к трамваю и все время бежит рядом с ним. К счастью, Симла уже утихомирилась, а то я начал опасаться, как бы она не задумала расправиться с трамваем так же, как с кассовой будкой… Но нет, к трамваю слон явно испытывал самые теплые чувства, потому что, когда тот останавливался, он останавливался вместе с ним. Под конец вагоновожатый проявил сообразительность и остановился вообще. Так что, когда мы подоспели со своими цепями, канатами и хлебом, толстокожий вполне мирно стоял, прислонившись к трамваю. Мы раздобыли грузовик, снова привязали Симлу за шею прочной цепью к кузову и не спеша поплелись назад к зоопарку.

Мы шли сопровождаемые удивленными взглядами редких прохожих, а у меня словно камень с сердца свалился, когда мы в конце концов водворили беглянку в слоновник нашего зоопарка, где она умиротворенно присоединилась к своим сестрам.

Когда такое вот животное вырывается из зоопарка, администрации всегда становится не по себе. И не из-за того, что оно может кого-нибудь поранить или убить, такое очень маловероятно. Правда, зоопарковские животные отнюдь не безобидны. Наоборот! Зоопарковский белый медведь, вероятней всего, гораздо скорей решится напасть на человека, чем живущий на свободе; это относится в равной степени и к большинству других зверей зоопарка, если только они не стали особенно ручными. Они ведь, как правило, теряют естественный страх перед человеком, присущий большинству диких животных. Но если такие звери случайно ухитряются улизнуть из помещения, в котором провели уже много времени в неволе, они обычно бывают весьма подавленны и ведут себя на редкость боязливо.

Тигр, который тут же схватил бы любого человека, осмелившегося проникнуть к нему за ограду, как правило, не делает этого, очутившись за ее пределами. Почему? Да потому, что все, что находится внутри ограды, — это его владения, его, если хотите, дом, где посторонним делать нечего, а попав в чужую, незнакомую обстановку, он теряется, чувствует себя неуверенно, и поведение его соответственно меняется тоже. Во время войны в городах, где имелись зоопарки, после бомбежек обычно начинали распространяться самые невероятные слухи. Что там только не творили вырвавшиеся на волю львы и слоны! Страшно подумать! И с какой достоверностью подобные измышления передаются из уст в уста!

В послевоенные годы мне часто приходилось объезжать немецкие и часть других европейских зоопарков, и я всегда интересовался тем, как вели себя там животные во время воздушных налетов. И ни разу нигде мне не довелось услышать, чтобы вырвавшиеся при таких обстоятельствах на волю животные убили или ранили хотя бы одного человека. В то же время всегда возникает опасность, что в них начнут стрелять полицейские, а затравленные подранки могут действительно стать опасными. А поскольку павильоны и загоны для животных в наших зоопарках, кое-как залатанные и подремонтированные, были в то время весьма ненадежны, то меня не покидала постоянная тревога за своих беглецов.