Серебряный леопард - Ф. Ван Вик Мейсон

– Ну, ты, поганая собака, – процедил сквозь зубы Эдмунд, обращаясь к барону Дрого, – пнуть тебя по яйцам, чтобы заставить извиниться?

– Но что сказал Дикий Вепрь? – спрашивал сэр Хью.

Сэр Тустэн, перекрывая шум, пояснил:

– Он назвал на греческом языке леди Розамунду шлюхой.

С большим трудом рыцарям графа Тюржи удалось сдержать сэра Хью и его брата.

– Бог свидетель! Тебе, красноносая ломбардская свинья, придется мне ответить, – ревел Хью, прорываясь, словно безумный, сквозь визжащих женщин и перевернутые скамьи.

– У меня есть право на смертный бой! -.прокричал Эдмунд.

Его медные волосы пылали пламенем в свете факелов. Кругом слышались топот и взволнованные голоса желавших узнать, что произошло.

С искаженным ненавистью лицом Дрого внезапно плюнул кровавой слюной англо-норманну в лицо.

– Завтра, безземельная собака, я зарублю тебя, – прорычал он.

– Нет! – Голос сэра Хью перекрыл шум. – Этот поединок может состояться только через два дня, если будете пешими, и через пять дней, если будете сражаться на конях.

– Почему это? – недовольно крикнул северянин. Наследник Сан-Северино оглядел распаленные вином лица окружающих.

– Этого чужеземца постигло несчастье, и поэтому он не имеет собственного оружия, доспехов и боевого коня. Ему нужно время, чтобы привыкнуть к коню и оружию, которые я ему одолжу.

Южные рыцари были поражены: когда этот англо-норманн потерпит поражение, что произойдет почти наверняка, одолженные доспехи, оружие и боевой конь – целое богатство – будут потеряны. Вместе с его жизнью.

– Эй, ты! – огрызнулся Дрого. – Вооружать против меня эту безземельную собаку, по-моему, жест недружественный со стороны Сан-Северино. Я этого не забуду!

В конце концов нетерпение Дрого, желавшего как можно скорее напасть на своего врага, было удовлетворено. Присутствующие приняли решение, что противоборцы будут сражаться через два дня пешими.

Сэр Тустэн, задумавшись, мрачно покачал головой. Ему было известно, что Дрого был сильнейшим бойцом и блестяще владел мечом. О боевых способностях англо-норманна он не знал ничего, за исключением некоторых наблюдений на ристалище Сан-Северино.

Глава 12 НА ЗУБЧАТОЙ СТЕНЕ

Среди разнообразных видов деятельности в замке Сан-Северино лавки лучника и кузнеца-оружейника не имели себе равных по значению. В первой изготавливали нормандские луки, приделывали наконечники и перья на сотни стрел. В другой ковали новые или чинили старые пики, клинки и шлемы. Но у Озрика, достаточно умелого главного кузнеца графа Тюржи, не хватало мастерства выковать тяжелый трехфутовый рыцарский меч с клинком столь же широким в конце, как и у рукоятки. Во всей Италии лишь немногие сарацинские рабы владели искусством ковать крепкие и надежные клинки, такие, какой был у «Головоруба».

Герт Ордуэй, работавший в кожаном фартуке у наковальни, сделал передышку. Его обнаженные мускулистые плечи блестели от пота. В ушах непрестанно звучал монотонный скрип гигантских мехов, которые приводил в движение сумрачный помощник мастера Озрика.

Рейнульф, обычно молчаливый эсквайр, оружейный мастер сэра Хью, пришел осмотреть творение рук Герта – тяжелое оружие из закаленного железа почти двух футов длиной. Его головка была глубоко погружена в раскаленные угли кузнечного горна.

Это оружие вскоре превратится в булаву, ручку которой обернут сыромятной кожей. Диаметром в два дюйма, это изделие заканчивалось увесистым наконечником, или головкой. Иногда ударной части булавы придавалась пятиконечная форма или же форма сердца, – словом, такая, удар которой мог сокрушить и шлем и покрытую им голову.

Булава, над которой трудился Герт, уже весила около пятнадцати фунтов и должна была стать еще тяжелее, когда Герт прикует к ней ниже головки широкий крюк. Наблюдавшие за его работой недоверчиво усмехались. Где это видано, чтобы к булаве приделывали крюк? Он нарушит баланс оружия. Посмеиваясь про себя, Герт вытащил большими щипцами тот самый крюк из воды и поместил его в раскаленные древесные угли.

Усмехнувшись, Ордуэй произнес на ломаном нормано-французском языке:

– Подождите, и вы убедитесь, что каждый умный норманн может чему-то научиться…

У мастера Озрика юнец с льняными волосами пока еще явно не вызывал доверия. И когда Герт сунул булаву в пламя горна, он недовольно проворчал:

– Не перегрей металл, глупец. Ты испортишь края головки.

Герт не встревожился – в Англии острым краям булавы не придавали особого значения. Ценился лишь баланс и вес головки этого оружия. Наконец раскаленный добела крюк был прикреплен к булаве.

Герт приподнял ее, повертел вокруг себя и удовлетворенно кивнул. Баланс оружия не был существенно нарушен.

– Какое же применение твой господин может найти этому нелепому крюку? – презрительно осведомился эсквайр Рейнульф.

– Поживешь – узнаешь.

– Да, сэру Эдмунду понадобятся преимущества, – продолжал оружейный мастер. – Этот Дрого сильнее самого Сатаны. В прошлом году все видели, как он одним ударом меча начисто снес голову быку.

– Но вы не видели милорда на поле брани. У него силы на десятерых. – Герт сделал вид, что сообщает это по секрету.

И с раскрасневшимся от жара горна лицом Ордуэй сунул еще светившуюся багровым цветом булаву в воду. Густые клубы пара взметнулись к почерневшему от сажи потолку кузницы. Потом саксонец бросил свое изделие в чан с маслом.

Когда оружейный мастер отошел, чтобы заняться своим ужином, состоявшим из черного хлеба и чечевицы, сваренной в оливковом масле, Рейнульф, глубоко вздохнув, мрачно сплюнул в горн.

– Не говори своему лорду, что сэр Хью уже сожалеет о том, что рискнул своим вторым боевым конем, оружием и доспехами, – посоветовал он Герту.

– У него нет оснований для беспокойства, – ответил тот.

– Надеюсь. А знаешь ли ты, саксонец, на каких условиях мой хозяин одолжил твоему все это?

Герт тряхнул светлыми кудрями.

– Если твой господин будет побежден, – пояснил Рейнульф, – и Дикий Вепрь сохранит ему жизнь, тогда сэр Эдмунд должен будет поклясться служить Сан-Северино в качестве безземельного вассала до тех пор, пока его не освободят от клятвы. Однако я уверен, что Четраро убьет его.

– Мой лорд одержит верх, – заявил Герт. – И будь ты проклят, если сомневаешься в этом, норманнская лиса.

– Но если твой господин будет повержен? Что тогда, саксонец?

– Что ж, – помедлив, ответил Ордуэй, – мне придется служить у сэра Хью.

Герт, ясное дело, не заикнулся о своем стремлении восстановить былую славу дома Ордуэй и заполучить владения, равные землям, утраченным при Гастингсе.