Избранницы короля - Виктория Холт

Луиза на всю жизнь запомнила тот ноябрьский день, когда мирное существование Вилья-Висосы нарушили честолюбивые планы. Еще со времен могущественного Филиппа Второго Португалия пребывала в вассальной зависимости от Испании; за шестьдесят лет подневольной жизни в души новых поколений проникла апатия, вялая покорность судьбе, и пробудить их к борьбе под силу было разве что очень сильной личности — такой, как Луиза.

В тот день на Вилья-Висосу приехал дон Гаспар Кортиньо; он долго и красноречиво говорил о необходимости вырваться из-под испанской тирании и уверял, что, если герцог Браганский, последний отпрыск королевского рода, согласится возглавить восстание, многие португальские аристократы последуют за ним.

Герцог качал головой; однако Луиза, всегда помнившая об исключительности своего мужа, сыновей и дочери, не могла успокоиться. «Да, — соглашалась она, — в провинции им хорошо; но разве могут они не считаться с тем, что в их жилах течет королевская кровь? Разве могут изменять памяти собственных предков и пребывать при этом в довольстве?»

— Мы ведь счастливы, — возражал герцог. — Почему мы не можем наслаждаться нашим счастьем до конца наших дней?

Он умоляюще смотрел на нее, и сердце ее переполнялось любовью к нему и к своей семье, но она знала, что отныне ее муж никогда уже не сможет по-настоящему обрести покой, а будет всю жизнь упрекать себя и мучиться нестерпимыми сомнениями. Кроме того, дети по достижении зрелости могут спросить со своих родителей то, что должно было принадлежать им по праву рождения.

Но тут подбежавшая дочка затеребила материну руку, требуя внимания к себе, — и Луиза усмотрела в этом сигнал к действию.

— Супруг мой! — подхватив ребенка на руки, воскликнула она. — Вот же он, долгожданный знак! Ровно два года назад наша малышка появилась на свет — и сегодня друзья явились к нам, чтобы отпраздновать день ее рождения. Не перст ли это Божий? Не указует ли он, что вашим сыновьям суждено вновь обрести корону, коей вы столько лет были лишены? В том, что дон Гаспар явился именно сегодня, я вижу счастливое предзнаменование. Омой супруг и повелитель! Достанет ли в вас решимости лишить эту малышку ее законного права называться дочерью короля?

Горящие глаза жены и странное совпадение, по которому решающая встреча произошла именно в день рождения дочери, равно смутили герцога, и это решило дело: он согласился променять Домашний уют на звон оружия и честолюбивые мечты.

После ему не раз приходилось сожалеть о принятом тогда решении, но он знал, что корил бы себя еще сильнее, если бы ответил тогда отказом. Что до Луизы, то с того самого дня она уверовала, что судьба Екатерины тесно переплетена с судьбою Португалии.

Потому-то она и держала ее так долго в невестах, выжидая, когда можно будет заключить столь важный для страны союз с Англией.

Через несколько лет после принятия сего судьбоносного решения усилия герцога были вознаграждены, и он вернул себе корону; однако жестокая борьба вконец истощила его душевные и телесные силы, и он умер раньше времени. Их старший сын, дон Альфонсо, с детства не отличался ясностью ума, поэтому Луиза сделалась королевой-регентшей. Надо сказать, что и до кончины супруга она всегда давала ему толковые и своевременные советы по управлению страной; теперь, когда дела целиком перешли в ее ведение, она умело отражала нападки внешних врагов и мудростью своего правления прославилась скоро по всей Европе.

Но сегодня, всматриваясь в лицо дочери и пытаясь угадать, какая жизнь ждет ее в Англии при самом, как говорили многие, развращенном дворе Европы, кое в чем перещеголявшем уже французский, она спрашивала себя: а так ли она была мудра в делах домашних, как в делах государственных?

Екатерине, славной и вполне разумной девушке, исполнилось уже двадцать три, но жизнь ее была столь безбедна, а воспитание столь деликатно, что она решительно ничего не знала ни об обществе, ни о царящих в нем нравах.

Видя счастливый брак своих родителей, она и не догадывалась, что мужчины, подобные герцогу Браганскому, — сильные и нежные, мужественные и добрые, преданные мужья и любящие отцы, — встречаются в жизни крайне редко; возможно, она даже полагала, что все монархические браки таковы, как у ее родителей.

— Доченька моя, — сказала королева, обнимая Екатерину. — Сядь поближе. Мне нужно серьезно с тобою поговорить.

Екатерина придвинулась еще ближе и оперлась подбородком о матушкины фижмы. Лишь в редкие минуты ей дозволялось проявлять свою нежность, как сейчас.

Луиза погладила ее плечо.

— Доченька! — с чувством повторила она. — Скажи, ты ведь счастлива? Судя по всему, тебе уже скоро предстоит воссоединиться со своим супругом.

— Счастлива ли я? — Екатерина на миг затаила дыхание. — Мне кажется, что да. Но точно я этого не знаю. Иногда мне вдруг отчего-то делается страшно. Я знаю, что Карл — добрейший и благороднейший из королей; но всю мою жизнь я провела подле вас, матушка, и могла в любую минуту, если нужно, прийти к вам за помощью... О да, мой скорый отъезд волнует и радует меня... Но порой мне бывает так страшно, что кажется, пусть бы лучше приготовления к нему вовсе сорвались.

— Екатерина, девочка моя!.. Все твои переживания естественны. И так же естественно то, что впоследствии — как бы ни был добр к тебе твой супруг, и как бы ты ни была с ним счастлива — ты иногда будешь скучать по Лиссабону и по родному дому.

— Матушка! — воскликнула Екатерина, зарываясь лицом в саржевые складки. — Смогу ли я чувствовать себя совершенно счастливой вдали от вас?..

— Пройдет время — и ты научишься отдавать всю свою любовь мужу и детям, которые у вас родятся. Ну а мы с тобою станем писать друг другу и, может быть, даже навещать; но — увы! — встречи наши будут нечасты. Такова участь всех матерей и дочерей, которым выпало носить корону.

— Знаю. Но иногда мне кажется, что во всем свете не найдется другой такой же счастливой семьи, как наша.

— Верно, доченька; такое счастье даровано не многим. Твой отец так его ценил, что готов был, презрев свой долг, до конца жизни наслаждаться мирным уютом Вилья-Висосы. Но он был королем — а у королей, королев и принцесс есть обязанности перед отечеством, и негоже забывать их ради семейного счастья.

— Да, матушка.

— И твой отец в последние годы пришел к такому же мнению. Он прожил свою жизнь достойно, и мы с тобою должны брать с него пример. Милая Екатерина, ведь ты не просто выходишь за благородного короля, который будет твоим супругом, ты вступаешь в этот союз ради блага своей страны. Англия — одна из сильнейших европейских держав. Наше нынешнее положение ты знаешь и знаешь, что испанцы, наши заклятые враги, только и ждут момента, чтобы вырвать у нас наши завоевания. Но, как только мы породнимся с королевским семейством Англии, как только у нас появится столь могущественный союзник, думаю, у них будет меньше охоты бряцать оружием.