Непридуманные истории - Владимир Иванович Шлома
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Николай, как и многие его сверстники, интересовался и мотоциклами, и автомашинами, но его сердце принадлежало небу. С самого детства он мечтал стать летчиком, и никем другим себя не представлял. Еще будучи пионером, записался в авиамодельный кружок. Там он мог бы и ночевать, если бы помещение кружка на ночь не закрывалось. Сначала делал модели самолетов с двигателями из скрученной резинки. Летали они очень плохо и очень мало, но, как объяснял преподаватель, здесь главное научиться правильно строить корпус модели, чтобы она была устойчива в полете и никуда не заваливалась. С этой задачей Николай справился, и перешел к следующему этапу, конструированию моделей с бензиновым двигателем. Сначала он сделал неуправляемую модель. К ее корпусу привязывалась леска, и модель, удерживаемая этой леской, летала по кругу, пока не закончиться бензин в двигателе. С помощью лески можно было заставить самолет лететь выше или ниже, можно было даже мертвую петлю сделать, и такой полет выглядел очень здорово, у мальчишек, наблюдавших за полетом, просто дух захватывало. Самым сложным было посадить самолет, да так, чтобы при посадке он не разбился. У многих юных конструкторов самолеты безвозвратно разбивались при первой же посадке. Слезы тогда невозможно было сдержать, и долго никто не мог их успокоить. Но Николаю пригодился опыт работы с моделями на резиновых двигателях. Эти модели могли планировать после остановки двигателя. Новые модели Николая также могли планировать. Он мог даже некоторое время удерживать их в воздухе, вращая вокруг себя на леске. За счет этого, они всегда садились плавно, и, на зависть другим юным конструкторам, никогда не разбивались.
После окончания средней школы Николай, как и планировал, поступал в летное училище, но пройти медкомиссию ему не удалось, врачи нашли какие-то проблемы у него в носу. Это, наверное, результат его кратковременного увлечения боксом. На одной из тренировок ему разбили нос, и нос после этого долго болел, из-за чего Николай и бросил занятия боксом. И вот теперь это аукнулось. Путь в небо был закрыт. В итоге, Николаю пришлось поступать в ракетное училище. Много воды утекло с тех пор, он давно закончил училище, уже был капитаном, и служил в Забайкалье. Вроде бы все у него было хорошо, и по службе успешно продвигался, и жена красавица, и дочь растет здоровая и красивая, когда вырастет, наверно, еще красивее жены будет, но, глядя на небо, он тосковал. Наверно тосковал о несбывшейся мечте. Может это его душа тосковала, и тосковала очень сильно, до боли в груди. В такие моменты ему ничего не хотелось делать, только сидеть, и смотреть на небо, или просто в окошко, и ни о чем не думать. Какая-то неведомая сила все еще манила его в небо, ему хотелось самостоятельно полетать, хотя бы один раз в жизни, а потом уже и помирать не жалко будет.
Как-то, после смены с боевого дежурства, Николай со своим другом Петром возвращались домой. На улице метель, везде сугробы в человеческий рост, а по пути теплое и уютное кафе, в котором всегда есть пиво.
— Давай зайдем, — предложил Петр, — пивка попьем, расслабимся немного после дежурства. Даже врачи рекомендуют.
— А почему бы и нет! — поддержал такую блестящую идею Николай. — Дома нас, пока что, никто не ждет. Жены на работе, дети в школе.
Зашли в кафе. До обеда еще почти два часа, поэтому в зале практически никого нет. Заняли столик возле огромного окна в стене кафе, и заказали по две кружки пива. Сейчас здания с такими огромными окнами уже не строят, а раньше их было много. Это были огромные окна из сплошного листа стекла размером примерно три на четыре метра, а может и больше. Такие окна, размером от пола и до потолка, были в зданиях аэропортов, выставочных павильонах, и во многих магазинах и кафе. Вот возле такого огромного окна и расположились приятели. Пока несли пиво, Николай неотрывно смотрел на метель в это окно и грустно улыбался.
— Ты куда смотришь? — поинтересовался Петр.
— На небо смотрю, — вздохнул Николай, — не отпускает оно меня. С детства хотел стать летчиком, а стал, вот, ракетчиком. А небо манит, оно зовет меня к себе. Хотя бы раз почувствовать это ощущение полета. Мне даже во сне иногда снится, что я летаю. Причем даже не на самолете, а просто летаю. Разбегаюсь, подпрыгиваю, и лечу. Лечу вдоль улицы, могу подняться выше, или опуститься ниже. Огибаю провода и деревья. Потом плавно опускаюсь на землю. После такого сна очень долго просыпаться не хочется.
— Так построй себе самолет, — пошутил Петр.
— А неплохо было-бы сделать из моего мотоцикла самолет, — поддержал шутку Николай. — И летали бы мы с тобой на своем самолете и на охоту, и на рыбалку, и за грибами.
— А я читал в газете, что какой-то мужик сделал себе маленький вертолет, который буквально в чемодане помещается, а сам чемодан, потом в качестве сидения используется, — сообщил Петр.
— Сказки все это, — отмахнулся Николай, — Там один винт должен быть не меньше четырех метров в длину, его в чемодан не спрячешь. И двигатель, как минимум от моего «Урала», а его один тоже не унесешь. Я в этом деле кое-что соображаю, в детстве авиамодельным спортом увлекался.
Принесли пиво. Друзья залпом выпили по первой кружке, и Николай начал рассказывать про небо, про свои модели самолетов, и о своем неутоленном желании летать. Между разговорами потихоньку выпили еще по одной кружке.
— А знаешь, я тебе уже завидую, — признался Петр. — У тебя была настоящая мечта. Да, чувствуется, ты и сейчас от нее не отказался.
— А что толку! — вздохнул Николай. — Вертолет конечно построить
