Коротко обо всём. Сборник коротких рассказов - Валентин Валерьевич Пампура

— Почему ты просто не уйдёшь от него.

— Я люблю его. И потом дети… Ты не подумай я не… Просто последнее время на стену лезу, так этого хочется.

— Я сварю тебе кофе.

— Нет, не надо, я сейчас уйду. Мне нужно забрать детей от подруги. Отвернись, пожалуйста. — Я отвернулся, она оделась.

— Может тебя отвезти.

— Нет, я на метро — Она накинула пальто, надела сапоги, и исчезла за дверью лифта, на ходу застёгивая пуговицы пальто.

Больше она не звонила.

Через месяц я увидел её на улице. Она была, с мужем и детьми и мне показалось, она была счастлива. Может у них все наладилось.

Скука

Вечер тянулся серым небом за окном, запахом пива и длинным футбольным матчем по телевизору. Он сидел на диване, выставив ноги на стул, и смотрел, на лениво ходивших, по полю футболистов. Из-редко, кто-то из игроков попадал по мячу. И он вслед за комментатором кричал — Ну, ну, давай, э-эх… — протягивал разочарованно он.

Она в лёгкой кружевной сорочке сидела рядом.

— Скучно — Протянула она. Он не обратил на неё внимания. Тогда она запустила свою руку ему под рубашку и утонула в густых шёлковых волосах.

— Не мешай. Видишь, я же смотрю.

— Скучно — Повторила она. И с обидой, поджала губы.

Вечер тянулся медленно. Она смотрела на бессмысленное мелькание на экране. На ноги, лежавшие, на стуле и на маленькую дырку, над большим пальцем.

— Скучно — Снова протянула она. И с мужем скучно и с тобой скучно. А вот возьму и брошу к чёрту эту скуку. Да разгуляюсь. Так разгуляюсь, что чертям тошно станет. И кто меня тогда гулящую девку остановить сможет? А? Никто. Потому, что я сама себе хозяйка. И никто мне не указ. Вот — Она посмотрела не него. Приспустив бретельку с белого круглого плечика. Он по-прежнему смотрел на экран, из-редко потягивая пиво.

А, если я ему всё расскажу? Мужу? — Мяч снова попал под ноги нападающему. Он закричал — Ну, давай…

— А если я уже рассказала? Да, всё и про то, как ты меня соблазнил. И как врал ему, когда говорил, что везёшь меня на дачу к своей жене. Потому, что ей там одной скучно, а тебе развлекать её не когда — Бутылка опустела, и он попросил — Малыш дай ещё бутылочку.

— А если я всё расскажу твоей жене. Да, да, вот сейчас позвоню ей и всё скажу — Она взяла телефон.

— Зачем? — Он повернулся к ней и глаза его стали как два гимнастических обруча.

— Да. Вот сейчас наберу и всё ей скажу.

— Ты, что белены объелась?

— А, что, по-твоему, обманывать бедную женщину это хорошо? Она верит тебе, доверяет, а ты ей изменяешь, подлец. Ненавижу таких как ты.

— Но, я…

— Что я? Пристроился паразит. Женщина тебя кормит, обстирывает, а ты? Кобелина ты, не благодарное животное. Таких кабелей как ты нужно кастрировать. Без всякой апелляции. Да, вот сейчас и позвоню.

— Ну, ты это чего. Я же ни где-нибудь. Я же ни с кем попало. Я же с тобой — Он обнял её. Вторая бретелька соскользнула с плеча. И она как снежинка, растаяла в его руках.

Томка

Она шла по пустым улицам, под тусклыми фонарями, застывшими в темных, холодных лужах. Ветер пробирался под платье, ноги на высоких каблуках качались как брошенная лодка в волнах. Иногда она останавливалась и, закинув голову, пила тёмное, липкое пиво. Одноглазый фонарь глядел на неё с, верху. Ветер срывал пожелтевшие листья и, наигравшись, бросал их стыть в темных осенних лужах.

— Томка, давай жги, сегодня гуляем. — Он подхватил её и закружил по комнате. Низы ударили барабанами по Томке. Кровь вскипела, шампанское полилось по скатерти, что то внутри хлопнуло и заискрилось миллионами ярких огней. Потом все смолкло. Они выпили, и из колонок потекла песня о двух влюблённых друг, в друга голубей. Он обнял её крепко, крепко, и они задвигались в такт голубиной истории, истории о вечной любви. Он колол её подбородком, и шептал самые нежные слова. Его горячее дыхание согревало её, так как не греет и южное солнце. И она растворялась в нем, впитывая в себя счастье, что выпало на её долю этим холодным, осенним вечером.

Он был красивым, и высоким. Любая баба мечтает о таком. И Томка не исключение. Она год ходила к нему. Но не чего кроме постельного романа не выходило. А Томка старалась, из-за всех сил старалась. Что только она не делала, как только не обхаживала, все мимо. Вот и сегодня получив свою порцию маленького счастья, она шла по пустым холодным улицам домой. Одна.

Ветер качал фонари. Тени метались по стенам облезлых домов. Брошенная листва мокла под моросящим дождём. Светофор вспыхнул красным. Она остановилась. Ночь замерла.

— Добрый вечер — Сказал мужчина лет сорока. Он словно вырос из-под земли, и заговорил с ней.

— Добрый. — Ответила она, вглядываясь в его лицо.

— Гуляете?

— Да.

— И я представьте, дома не сидится. А вас как звать?

— А вас?

— Алексей.

— Алексей, Алёша. Как моего сына.

— У вас есть сын?

— Да, восемь лет. Он у меня на олимпиадах всегда первый.

— Так это же, здорово. Так как, все, таки вас зовут.

— Тамара.

— Тома. Какое красивое имя.

— Женат?

— Нет, я свободен как птица.

— Что так? Убеждённый холостяк?

— Нет, как то не сложилось. А вы замужем?

— Нет, тоже не сложилось.

— Одна с сыном, тяжело?

— А как вы думаете? Ничего, у нас пол страны, таких как я. Не хотят мужчины ответственности.

— Да они такие.

— А вы?

— Что, я?

— Тоже боитесь ответственности?

— Я, нет. Не боюсь.

— А я вам нравлюсь?

— У вас глаза красивые.

— Только глаза?

— Нет, щеки и губы, и все остальное. И вообще вы хорошая.

— А замуж меня возьмёте?

— А пойдёшь?

— А пойду. Обними меня — Он обнял её. Светофор вспыхнул зелёным. Зелёный человечек зашагал на электронном табло. Томка стояла на перекрёстке, прижимаясь к светофору. Рядом не было ни кого.

Алыча

Они сидели на берегу моря под старым алычовым деревом. Красные ягоды, падая на покрывало, томно глядели на них. Море было мягким, солнце катилось к закату. Купальщиков сменяли, целующиеся, по кустам парочки.

Они пили вино, и закусывали спелой алычой. Он шутил, разливая вино в пластиковые стаканы. Она, как и положено смеялась, восхищаясь его искромётным юмором. И широтой его души.