Конец легенды - Денис Ватутин

— Дэн, спокойно, у нас все получится. — Джей сжала мою ладонь.

Пытаясь взять себя в руки, я переключился на другую достаточно важную тему:

— Я все понял, Азиз… Понял, кроме одного: ты подорвешь груз, подорвется весь краулер, ты что, с ума сошел?

— Странный, это приказ штаба, — ответил Азиз, глядя мне в глаза.

— Приказ… Понимаю, не поспоришь. — Я закивал. — А люди как же? Погибнут?

— Жертвы будут сведены к минимуму, — глухо ответил полковник разведки. — Я скоро дам пожарную тревогу — людей эвакуируют. Да и так выгрузка идет полным ходом. Ну может, человек пять из охраны погибнут…

— И сотня затоптанных на причале, — кивнул я. — Потому что начнется паника.

— Что ты мне предлагаешь? — Азиз скептически прищурился.

— Я предлагаю тебе, — ответил я спокойно, — не выполнять этого приказа.

— Не выполнять?! Это почему же? — Тут Азиз округлил свои и так огромные глаза, которые, казалось, вот-вот выпадут на пол, как два шарика.

— Потому, — невозмутимо продолжал я, — что это очень плохой и неправильный приказ.

На секунду мне показалось, что Азиз окаменел, даже кожа его приобрела сероватый оттенок, а брови словно пытались забраться под шапку стянутых в пучок волос — как тогда, на горном заводе.

— Странный, ты что, сдурел? — Азиз медленно закрыл рот, с отвисшей лиловой губой. — Мало того что я провалил задание в вашей «кси-516», не ликвидировал Криса, не уберег Посейдона, — так ты мне сейчас предлагаешь провалить еще одно задание? Я правильно тебя понял?! Меня и так перевели на более мелкую работу, моя карьера здорово подвисла сейчас, до окончания всей операции, так ты еще…

— А я и не знал, что торчки бывают карьеристами. — Я пожал плечами.

— Да что ты понимаешь! — всплеснул руками Азиз. — У меня антидот был!

— Азиз, — я положил ему руку на плечо и попытался поймать его взгляд, — я тебя как разведчик разведчика прошу…

— Разведчик разведчика! — передразнил Азиз. — Ты уж меня извини, Дэн, как боец и проводник ты — супер, но разведчик из тебя — как из дерьма пуля, не обижайся. Талант есть, но тренировки явно мало…

Наконец-то Азиз стал похожим на Азиза — ушла его скованность официального лица.

— Тем более, — я вновь закивал, как китайский болванчик, — помоги младшему брату.

— Странный, ты еще более сумасшедший ублюдок, чем я сам!

— Азиз, пойми. — Я молитвенно сложил на груди руки. — Если груз уничтожить, я никогда не найду Ирины, понимаешь ты или нет? Ее, может, сейчас уже убивать собираются, а я тут по трубам лазаю… Азиз…

— Ты догадываешься, что будет, если я сейчас отменю взрыв? — спросил Азиз. — То, что ты ставишь под удар меня, — это полбеды, но ведь ты еще ставишь под удар безопасность самого «объекта». Ты врубаешься в ситуацию вообще?

— Да, — кивнул я.

За стеной глухо и протяжно взвыли электромоторы, и раздался глухой лязг. Что-то громко выкрикнул с легким эхом в пространстве грузового отсека чей-то голос.

— Началась разгрузка палубы, — беспристрастно констатировал Азиз.

— Цистерны где стоят? — спросил я.

— До них еще далеко: у нас около пятнадцати минут. Ты мне скажи: рефомовцы будут захватывать базу?

— Скорее всего — да, — кивнул я.

Азиз тоже кивнул.

— Ну, что делать-то будем? — спросил я.

Он долго и внимательно разглядывал меня, словно хотел увидеть что-то, что скрывалось в центре моей черепной коробки, будто хотел просветить меня ярким светом своих больших и круглых глаз.

— А что ты будешь делать, когда найдешь Ирину? — вопросом на вопрос ответил Азиз.

— Что я буду делать?

Я несколько опешил от неожиданного вопроса. Ну… Мне большого труда стоило собраться с мыслями. Я… Я не любил никогда соревнований, всяких конкурсов или телешоу… Я вообще-то не герой по характеру: я — разгильдяй. Мне бы чем-то интересным заниматься… Не мировым, в общем, господством… Я с Ириной постарался бы уехать… Просто уехать в какое-нибудь хорошее уютное местечко… Чтоб было красиво, и немного людей… Ну… Не знаю даже, как сказать, Азиз… Семья… Все дружно, позитивно — друзей собрать. Захочется приключений — их тут больше чем достаточно… Жить… Пульсировать вместе с камнями, с этим небом… Слиться с миром… Получать бесконечное удовольствие от вдоха и выдоха. Сделать что-то прикольное: например, натянуть большой купол, накачать там давления и озеро сделать… с пальмами… Или можно с соснами… Всяких фруктовых посадить. Я не знаю… Что такое жить? Что надо делать? Или не так: а надо что-то делать? Убивать тех, кто тебе мешает? Гнаться за жирным окороком или за ролью кукловода в спектакле? Так уж он крут, этот кукловод? Не роняет ли он кукол, которые потом оживают? А может быть, просто сидеть на заднице и красиво рассуждать? Сторониться всего, что может навредить? Кипятить воду, стерилизовать ботинки, пить полезные пилюли для пищеварения? Заняться торговлей? Писать стихи? Стать монахом или отморозком в пустыне, чтобы чувствовать себя на «своем» месте? Изобрести лекарство от ошибок? Или от совести? Столько всего можно делать со своей жизнью…

Я оглядел комнату, в которой мы стояли: мне показалось, что она здорово увеличилась в размерах. Все стало выпуклым, как через объектив «рыбий глаз». Азиз почему-то покрылся мелкими серебристыми чешуйками и ритмично открывал рот для вдоха и выдоха… Абсурд… На душе стало так легко… Я вдруг рассмеялся… Рассмеялся над этим краулером, рассмеялся над этими партизанами и разведчиками, рассмеялся над городом, над глюками и даже над Олимпом…

Понимаешь ли, Азиз, или как там тебя… Не суть важно… Понимаешь ли, люди, жизненные пути с которыми у нас расходятся, — они становятся для нас словно умершими. Мы, конечно, знаем, что эти люди сейчас где-то находятся, чем-то заняты и, может быть, даже счастливы, но… Про умерших мы думаем так же — не может ведь простая шальная пуля или старость взять и оборвать такое скопище идей, поступков и мыслей, как человек! Наверняка где-то там, в другом измерении, есть хранилище всех этих душ, информация об этих вариантах прожитой жизни, в некоем спектральном порядке, от «А» до «Я»…

Но все это эфемерно — мы знаем, что так может быть, должно быть, но этих людей, этих поступков и мыслей с нами нет. Мы тяготимся догадками и вымыслом. Я хочу жить в реальном мире! Не думая об этих мертвецах, не волоча за собой этот виртуальный груз иллюзий… Надо это если не знать, то чувствовать… И я чувствую… чувствую то, как я могу жить, и хочу, чтобы мне просто не мешали…

— Вот, значит, как ты заговорил? — Посейдон сидел за столом, на котором стояла лампа, за тем вроде бы самым столом, за которым нас встретил Азиз. Но стол казался более знакомым: спичечные коробки с радиодеталями были разбросаны в беспорядке, от паяльника струилась волнистая ниточка дыма, и лампа оказалась той самой… Слева, у стены, стояло ореховое бюро.

Над стулом-вертушкой, обитым потертым коричневым дерматином, клубился черный, как витающая в воздухе сажа, силуэт с двумя светящимися угольками глаз.

— Значит, тебе мешают? — глухо прозвучал с легким эхом в моих ушах голос Посейдона.

— Скажи мне, где дядя с отцом? — спросил я в ответ.

Они трусливо выжидают,Они не ведают, что тают.И только действия потокИмеет хоть какой-то прок…[29]

— продекламировал он — немного не к месту, как мне показалось.

— Вот ты же сам знаешь, что неправ, — осмелился сказать я, — зачем, не пойму, ты делаешь все это?

Когда вокруг все станут правы,Исчезнет сущего оправа.Борьба потухнет, как очаг,Частица поменяет знак… —

снисходительно прогудел он в моей голове.

— Ты хочешь быть без прошлого и без будущего… Это мне кого-то напоминает… Азиз правильный вопрос тебе задал: что ты будешь делать дальше? Даже если не пойдешь занимать Кресло у Пульта с мировым господством? Ирина нарожает тебе детей? Вы будете претерпевать мелкие ссоры и тихие радости? А если она не пустит тебя в пустыню, когда тебе захочется приключений? Бытовые скандалы и пьянство? Вы разойдетесь? Или ты успокоишься, располнеешь и станешь курить вечерами трубку на крыльце своего уютного домика, пописывать мемуары, плесневеть до самой старости образами прошлого? Пока смерть не разлучит вас? Вы так или иначе станете удобрением для почвы… Но перед этим ты спасешь ее, и ради этого будешь сто раз рисковать жизнью, полезешь на гору… Тебе самому не кажется ли это верхом бесполезной суеты? Зачем все это? Ради унылого существования? Ты же сам говоришь, что вся эта затея с «Зеркалом» — нелепая игра глупых людишек, верно?

— Не совсем. — Я смущенно потер нос: в его словах были разумные доводы. — Я считаю, что эти людишки не глупы, а просто не хотят смотреть внимательно вокруг себя, они обыкновенные недальновидные ребята… Можно сказать, наверное, что эгоисты… Хотя это не совсем верно: замкнутые в себе…