Большой риф - Нора Робертс

— Но капитан мог понять, что это сулит.

— Мог. Или должен был. — Хейден пожал плечами. — Ни капитан, ни бортовой журнал не пережили шторм. К полуночи налетел ветер, поднялись волны. Буря и течение отнесли их вот сюда. — Хейден передвинул компьютерную «Джастину» на юго-запад. — Очевидно, капитан пытался добраться до земли, скорее всего до Коста-Рики, но с пятнадцатиметровыми волнами, швыряющими его корабль как детскую игрушку, у него не было ни шанса.

Всю ту ночь и весь следующий день они боролись со штормом. К ночи двадцать второго июня «Джастина» стала разваливаться. Не осталось надежды ни спасти ее, ни добраться на ней до берега. В спасательные шлюпки усадили женщин, детей, раненых.

— Мужья в последний раз целовали жен, отцы обнимали детей. И все понимали, что только чудо спасет любого из них, — вставила Тейт.

— Спаслось всего пятнадцать человек. Только одна шлюпка перехитрила шторм. — Хейден увидел слезы в глазах Тейт. — Тейт, это было очень давно.

— Я знаю. — Она смущенно моргнула. — Но так легко представить, какой кошмар они пережили!

Хейден хотел бы предложить ей носовой платок… или смахнуть единственную слезу, скатившуюся по ее щеке, но он не осмелился.

— Я хочу предложить капитану сменить куре. Градусов на десять на зюйд-зюйд-вест.

— Почему?

Тейт встала, подошла к нему и, бессознательно положив руку на его плечо, стала следить за изменениями на экране компьютера.

Как всегда бывало в подобных случаях, сердце Хейдена на мгновение перестало биться, и, как всегда, он обозвал себя дураком, старым дураком, но это не помогло. От ее аромата, от ее тихого сексуального голоса мысли путались в его голове. Он любил в ней все: ее душу, ее чувствительное сердце и — когда позволял себе пофантазировать — ее изумительно гибкое тело.

— Ты слышишь?

— Что?

— Вот это. — Тейт ткнула пальцем вверх. — Должно быть, сбрасывают продукты. Идем, Хейден. Погреемся на солнце и посмотрим.

— Ну, я еще не закончил…

— Пойдем. Ты сидишь здесь как крот. — Засмеявшись, она схватила его за руку и потянула к двери.

Конечно же, он пошел за ней. И, конечно же, чувствовал себя кротом, который размечтался о Дюймовочке. Какие у нее потрясающие ноги! Самые красивые ноги на свете. Он понимал, что не должен таращиться на них, но не мог отвести взгляда. Боже, как восхитительно мерцают на алебастровой коже веснушки под правым коленом! Он хотел бы прижаться к ним губами. От этой мысли у него закружилась голова.

Хейден снова обозвал себя идиотом, напомнил себе, что он на тринадцать лет старше, что он отвечает и за нее, и за всю экспедицию. Он включил Тейт в команду по рекомендации руководства «Трайдента», филиала «Посейдона», включил без возражений, ведь она была его самой талантливой студенткой… Солнце высекло золотые искры в ее волосах, и у Хейдена снова перехватило дыхание.

— А вот еще один! — крикнула Тейт и присоединилась к улюлюканью собравшейся команды, когда очередной тюк, сброшенный с вертолета, соскользнул с кормы в воду.

— Сегодня у нас будет королевский ужин. — Лорейн перегнулась через поручни, наблюдая за маленькой шлюпкой. — Эй, парни, не оставляйте ничего рыбам. Тейт, я заказала «Фюме Блан». — Она повернулась к Хейдену и захлопала длинными ресницами. — Док, где это вы с Тейт прятались?

— Хейден занимался расчетами. Надеюсь, не забыли прислать шоколад.

— Ты ешь сладости, только когда нервничаешь.

— А ты завидуешь, потому что все конфеты откладываются в твоих бедрах.

Лорейн надула губы и провела кончиком пальца по обнаженному коротенькими шортами бедру, лукаво покосившись на Хейдена.

— У меня потрясающие бедра. Не правда ли, док?

— Оставь Хейдена в покое, — укоризненно сказала Тейт и взвизгнула от неожиданности.

Огромный мускулистый Бауэре обхватил Тейт сзади и под взрыв аплодисментов метнулся к болтающемуся над палубой канату.

— Я убью тебя, Бауэре, — хихикнула Тейт, слабо обороняясь. — И на этот раз я не шучу. — Она по уши в меня втрескалась, — заявил заперт по компьютерам и робототехнике, хватаясь одной рукой за канат. — Держись за меня крепче, красотка.

Тейт взглянула на блестящее черное лицо, смеющиеся глаза, сверкающие в ослепительной улыбке белые зубы.

— Почему ты всегда выбираешь меня?

— Потому что мы прекрасно смотримся вместе. Я — Тарзан, ты — Джейн.

Тейт вцепилась в канат и затаила дыхание. Они летели над водой, крик Тарзана звенел в ее ушах, свистел ветер, и это было бесподобно. Канат выгнулся дугой, бескрайнее море качнулось, Тейт разжала пальцы и за секунду до столкновения с устремившейся на нее водой услышала гогот Бауэрса.

Тейт с удовольствием погрузилась в бодрящую прохладу, затем заработала ногами и вынырнула.

— Всего восемь баллов от японского судьи, Бомонт, но не огорчайся, они слишком придирчивы. — Бауэре подмигнул ей, прищурился. — О боже милостивый, сюда тащится Дарт! Освободить бассейн!

Хейден с палубы следил за Тейт и коллегами, резвящимися словно дети, отпущенные с уроков, и чувствовал себя старым замшелым пнем.

— Эй, док! — Лорейн кокетливо улыбнулась. — Почему бы нам не поплавать?

— Я плохо плаваю.

— Так надень спасательный жилет или используй Дарта вместо плотика.

Хейден взглянул на Дарта, покачивающегося на воде, будто разбухшая пробка.

— Лучше я просто посмотрю.

Лорейн пожала обнаженными плечами.

— Как хочешь.

Более чем в трех тысячах миль от резвящейся в теплом Тихом океане Тейт Мэтью дрожал в холодных водах Северной Атлантики.

Можно сказать, он сделал карьеру в компании «Фрик. Подводные работы», добился должности старшего спасательной команды, однако не испытывал по этому поводу особой гордости. Правда, кроме ответственности, работа приносила ему десять процентов от чистой прибыли, но он ненавидел каждую минуту своего нынешнего существования.

Что может быть более унизительным для искателя сокровищ, чем подъем из морских глубин железа! На «Надежном» не было ни золота, ни драгоценностей. Ценным в потопленном во Вторую мировую войну судне был лишь его корпус.

Часто, когда ледяные иголки впивались в пальцы, а губы синели от холода, Мэтью грезил о тех днях, когда нырял ради удовольствия в теплых прозрачных водах в компании сверкающих рыб. Он вспоминал восторг, охватывавший его при блеске золота… да и просто при виде почерневшей серебряной монеты.

Только поиск сокровищ — рискованное занятие, а у него полно долгов. Врачи, адвокаты, реабилитационные центры. Господи, чем больше он работает, тем больше должен! Десять лет назад он рассмеялся бы в лицо любому, кто предположил бы, что его жизнь превратится в бесконечный цикл изнурительной работы и неоплаченных счетов.

Однако посмеялись над ним. И посмеялась над ним жизнь.

Пора начинать подъем. Мэтью посигналил фонариком, медленно поплыл вверх, остановился на первой отметке… и, словно чтобы еще больше разбередить свои раны, взглянул вниз.

Уродливая посудина лежала на боку, уже наполовину разделанная. Подумать только, что когда-то он мечтал о галеонах и каперах, бороздивших моря с бесценными грузами. Хуже того. Он нашел затонувший корабль и потерял… И корабль, и все остальное.

Теперь он, словно бродячий пес на свалке, подбирает объедки. Море здесь темное, враждебное и холодное, как рыбья кровь. Здесь он никогда не чувствует себя свободным и невесомым, почти не чувствует себя живым. Здесь нет ничего, кроме хищных рыб и их беспомощной добычи.

От неосторожного движения ледяная вода проникла за шиворот, напомнив, что он все-таки живой. Мэтью поднялся на следующую отметку. Какой холодной ни была бы вода, каким скучным ни был бы подъем, нельзя забывать о царивших здесь законах физики и биологии. Пять лет назад на его глазах умер в страшных мучениях легкомысленный водолаз, пренебрегший паузами для компенсации давления. Мэтью не собирался повторять эту ошибку.

Поднявшись на палубу, Мэтью жадно отхлебнул горячий кофе из кружки, протянутой помощником кока, и, когда зубы перестали стучать, отдал приказ на погружение следующей команде. Черт побери, он выбьет из Фрика премию парням за эту экспедицию. Точно выбьет, ведь скупердяй Фрик его побаивается.

— Почта пришла. Твоя — у тебя в каюте. — Помощник кока, маленький тощий канадец французского происхождения, которого все называли исключительно по фамилии — Ларю, стянул с Мэта баллоны и ухмыльнулся, сверкнув золотым передним зубом. — Одно письмо, куча счетов. А я, я получил шесть писем от шести женщин. Мне так стыдно, что, пожалуй, я поделюсь с тобой. Марселла не красавица, но затрахает тебя до смерти. Согласен?

Мэтью стянул капюшон гидрокостюма и вздрогнул от холодного ветра.