Гнездо Феникса - Евгений Филенко

– Что-то не улавливаю разницы.

– Сейчас уловите. Космиургами в нашем кругу принято именовать некую силу, которая неведомо когда и зачем создала вселенную. Далеко не обязательно разумную, хотя в этом случае она перестает быть предметом нашего профессионального интереса. Итак, эта сила сгенерировала пространство, погрузила его в экзометрию, проложила между ними прослойку в виде светового барьера и установила законы и правила всех взаимодействий. Или по меньшей мере отложила то первичное яйцо, из которого вылупились все последующие курицы.

– И был вечер, и было утро, день первый, – хмыкнул Кратов.

– Вот-вот, – покивал Аксютин. – Именно так и считается хорошим тоном встречать всякое упоминание имени Космиургова всуе. Евангелие от Большого Взрыва, Ультраветхий завет ксенологов… Но если отринуть всякое ерничанье, то вполне очевидно, что Космиурги и Бог – существенно разные категории. Да, они творцы, созидатели нашего мира. Но Бог создал его, чтобы повелевать им, он требует веры, поклонения и жертв. Вспомним испытания, учиненные им Аврааму или тому же Иову. Космиурги же ничего такого не требуют. Если они и есть, то, возможно, и не подозревают о нашем существовании. И о наших дискуссиях вокруг них. Могут ли дискутировать о человеке кишечные палочки? Впрочем, у палочек даже больше на то оснований, чем у нас. И вообще, повторюсь, для нас наличие Космиургов принципиального значения не имеет. Ни познать их, ни воздействовать на их намерения мы не в состоянии. Для нас они – лишь некая абстракция, попытка объяснить то, что пока объяснить невозможно: ЗАЧЕМ возникла вселенная? Я уж и не говорю о более сакраментальных вопросах вроде: как она возникла и когда…

– Итак, зачем Космиургам понадобилось создавать вселенную?

– А не знаю! – радостно воскликнул Аксютин. – Космиургов спросите! Суть гипотезы не в поисках ответа, а в поисках создателя. Если он это проделал, то наверняка преследовал определенную цель. И, возможно, достиг ее. Или, напротив, остался разочарован плодами дел своих. По крайней мере, мы могли бы кому-то переадресовать наше мучительное, изнуряющее неведение… И, кстати, то, что мы поминаем Космиургов чаще всего во множественном числе, всего лишь дань нашему атеизму. Мы неуклюже пытаемся отмежеваться от всяких аллюзий с Богом. В реальности вряд ли число создателей нашей вселенной выйдет за пределы интервала от ноля до единицы.

– Ноль целых три десятых Космиурга, – усмехнулся Кратов.

– Говоря строго, либо один, либо ноль. К чему их больше?

– А гипотеза о параллельных вселенных?

– Она, конечно, позволила бы нам умножить число Космиургов. В их неуникальности появляется некий смысл. Например, они могли бы форсить друг перед другом своим вселенными…

– А почему Космиург непременно обязан быть разумным? – спросил Кратов. – Чтобы мы могли относиться к нему как к грандиозному, запредельно фантастическому, но все же не лишенному привычных нам качеств существу? Дескать, сидел Космиург посреди хаоса, им же, кстати, и учиненного, и скучал. И вдруг взбрело ему в голову… или, скажем, в желудок… отложить первичное яйцо.

– Роденовский мыслитель! – веселился Аксютин. – В масштабе один к гуголу!

– Вот именно. Но Космиург мог быть не существом, а, допустим, процессом.

– Физики так и полагают. Конечно, те из них, кто с порога не отрицает некоего организующего начала до установления законов космогенеза.

– Или все же существом, но не разумным. А самой настоящей курочкой-рябой, интеллект которой никак не превосходит среднего куриного. Стоптал ее петушок, пришла пора, и снесла курочка яичко.

– Да не простое, а мировое! – подхватил Аксютин. – Так могли бы считать биологи, если бы захотели выдвинуть собственную теорию происхождения вселенной. Но мы, ксенологи, по определению своему обязаны исходить из постулата разумности Космиурга. Такая уж наша планида – всюду искать разумное начало. Понятно, что от разумного Космиурга до Бога рукой подать. Но мы, материалисты, этого делать не станем. Нам достаточно предположить, что возникновение вселенной кому-то было на руку. И пусть этот первоинтеллект нам непонятен и с наших позиций может оказаться не интеллектом вовсе. Главное – чтобы он был.

– Между прочим, почему – был? – возразил Кратов. – Куда он, собственно, мог провалиться? Умер от перенатуги?

– Хорошо, давайте предположим, что Космиург, завершив работу, продолжает пребывать в добром здравии, любуясь на свое произведение. Или взирая на него с отвращением.

– Чтобы, поборов тошнотные спазмы, подфутболить его куда подальше с глаз долой… А никто не додумался до того, что наша вселенная и есть Космиург? То есть его организм или, еще бредовей, его внутренний духовный мир?

– Что вы, что вы! – Аксютин замахал руками. – Додумались! До чего эти чудаки только не додумались! И что Космиург есть вселенная, и что Космиургам несть числа, а существуют они на фридмоновом уровне, и что звезды суть атомы, а галактики – кристаллы, из которых слагается колоссальная интеллектронная система, обслуживаемая неким вовсе уж недоступным нашему восприятию программистом…

– Вы называете их чудаками, – отметил Кратов. – А сами?

– Ну нет, – сказал Аксютин протестующе. – Я в эти сказки не верю. Если наличие Археонов после долгих уговоров я еще согласен допустить, то Космиургов при всяком удобном случае стану отрицать. Мракобесие это, коллега.

– А магистральные линии? – спросил Кратов растерянно.

– Да нет никаких линий! Доктору Дилайту они мерещатся, и пусть его. Но я-то вижу, что все аргументы притягиваются им и его компанией за уши. Вот за такие, – Аксютин широко развел руки, показывая.

– Вот тебе раз! – сказал Кратов.

– Да один лишь разброс очагов зарождения гуманоидных рас чего стоит. Речь идет не о световых годах даже, а о килопарсеках! Нет, лично я твердо стою на позициях палеогенеза. Никаких вам тенденций, никакой синхронности, а единственно природные условия плюс естественный отбор. Сколько звезд – столько и рас. И никаких феноменальных повторов! Согласитесь, Костя, нигде не отмечено того факта, что в условиях, наиболее благоприятных для опережающего вразумления рептилоидов, ни с того ни с сего вдруг да воцарился человек! Ну что говорить: меня убедил бы в справедливости изогенеза один только пример генетической совместимости двух гуманоидных рас, достоверно зародившихся и достигших цивилизованного состояния далее чем в пяти светогодах друг от дружки. На что уж, казалось бы, похожи на нас виавы с Дельты Телескопа! Даже смешанные браки отмечались. У нас в институте один виав руководит сектором, на доктора Биссонета сильно похож. Но детей от таких союзов нет и быть не может. Вот вам изогенез!