Или все, или... - Хелен Брукс

– Хок! Я уверена, что мужчина с вашим богатым опытом может очень легко отыскать нужный номер в своей маленькой черной книжечке, чтобы поправить дело, – твердо сказала она, словно не слыша его слов. Она не даст снова увлечь себя, чтобы потом оказаться внезапно выброшенной на обочину.

– А может быть, никакой черной книжечки не существует?

– Ой ли? – с сомнением покачала головой Джоанна.

– Вы считаете меня худшим типом донжуана. – Это было утверждение, а не вопрос. – И это после того, как я проявил такую выдержку! – добавил он хитро и, не дав ей сказать ни слова, схватил ее в охапку и, захлопнув ногой дверь, закружил по комнате. – Я приглашаю вас на уикенд.

– Нет! – Ей было трудно размышлять в такой близости от него, но ответ вырвался сам собой.

– Подумайте еще раз. – И он поцеловал ее снова, но сейчас поцелуй был долгим и требовательным. Ее руки невольно поднялись, чтобы лечь ему на плечи, и Джоанна крепко стиснула зубы, чтобы удержаться, твердо решив не поддаваться сладостному возбуждению. – Пожалуйста! – Он заглянул ей в глаза.

– Нет. Я здесь, чтобы работать.

– Но не в выходные, этого не требует даже жестокий эксплуататор Хок Маллен. Вы и так перетрудились, – сказал он серьезно. – Вы похудели и осунулись.

– Ох, спасибо, – пробормотала она насмешливо, безуспешно пытаясь высвободиться. Значит, ему не нравится ее вид!

– Но стали еще красивее, – добавил он мягко, слегка усмехнувшись.

– Хок, отпустите меня! – Она обернулась на дверь, боясь, как бы не вошла Антуанетта или кто-нибудь из служащих.

– Только после того, как вы дадите согласие провести со мной выходные.

Она не сомневалась, что он не шутит.

– Что вы подразумеваете под словами «провести выходные»? – спросила она, с трудом переводя дыхание.

– Я просто хотел показать вам Францию, моя подозрительная маленькая сирена. – Он заглянул в ее пылающее лицо. – Хотя при желании планы могут и измениться, – добавил он тихо. – В моем гостиничном номере стоит двуспальная кровать потрясающих размеров.

– Хок!

– Ну хорошо, хорошо. – Он улыбнулся своей неотразимой улыбкой, и Джоанну пробрала дрожь. – Я обещаю вести себя прилично: никаких нежностей, никаких кроватей – просто культурный отдых. Утром в понедельник я снова улетаю в Штаты и следующие две недели буду работать как проклятый. Я только хотел побыть с тобой, Джоанна, вот и весь секрет.

Наверное, он все рассчитал заранее и снова вертел ею, как хотел, но Джоанна не могла противиться сокрушительному желанию быть с ним рядом – когда он смотрел на нее так, как сейчас. И он ведь дал обещание…

– Хорошо. – Она испытала при этом такое счастье, что еле удержалась от искушения обхватить его руками за шею и тесно прижаться к нему. – Но помните о своем обещании… – предупредила она дрогнувшим голосом.

– Не сомневаюсь, что вы не дадите мне забыть о нем, – кисло отозвался он. – Я всегда считал женщин слабым полом, но, встретив вас, изменил мнение. Я думаю, что не ошибся, поставив вас во главе «Бержика и сына».

Он сказал это шутливо, но Джоанна ощутила холодок в сердце. Она хотела быть с Хоком потому, что любила его, пусть это самая большая глупость в ее жизни. Но Хок? Ему неизвестно слово «любовь», ему нужно только ее тело, а также свой человек в паучьем гнезде, и разве могла она надеяться на что-либо долговременное в будущем?

Выходные начались в пятницу вечером с чудесной прогулки по освещенным улицам, бульварам и мощеным закоулкам. Но Джоанна не видела прекрасного города с сотнями памятников, музеев, соборов, фонтанов и площадей, так как весь мир замкнулся для нее на этом высоком, темноволосом, невообразимо привлекательном мужчине.

Они поужинали в одном из ресторанчиков, которых в этой столице гурманов было бесчисленное множество. Снаружи, как и внутри, ресторан был маленьким и невзрачным, но еда там подавалась отменная. Когда Джоанна попросила вторую порцию десерта, Хок не смог скрыть своего удивления по поводу ее аппетита.

– Вы сами сказали, что я слишком худая, – сухо напомнила она, вооружаясь ложкой и готовясь атаковать изумительное блюдо. – Так что должны радоваться.

– О, я очень радуюсь, – уверил он серьезно. – Но я вовсе не утверждал, что вы худая. У вас усталый вид, и только…

Усталый? Скорее измученный – от снедающей ее день и ночь тоски по нему, с которой она безуспешно боролась.

– Я прекрасно себя чувствую. – Она лучезарно улыбнулась, полная решимости сохранить свою тайну любой ценой. – Хотя, конечно, работа отнимает много сил и нервов. Кстати, мне надо обсудить с вами несколько вопросов. Нам придется, кажется, пересмотреть…

– Не сейчас, – оборвал он ее, подняв руку ленивым и в то же время властным жестом. – Посвятим эти выходные только друг другу. Скоро наступит понедельник, и вы снова станете той деловой, энергичной дамой, которую знают и любят в «Бержике и сыне».

– Не уверена, что так уж любят, – пробормотала она. За последние несколько недель Джоанна с удовлетворением поняла, что служащие относятся к ней с уважением – невольным в некоторых случаях. После той сцены с Пьером в ее кабинете Антуанетта как по волшебству преобразилась. Но – и это было гигантское «но» – Джоанна не могла поверить в искренность прекрасной француженки. Превращение произошло слишком быстро и слишком радикально, чтобы не казаться сомнительным.

Тот вечер был началом двух безумно счастливых дней. Поразительно, но Хок сдержал свое обещание – кроме одного поцелуя, который, как он ее уверил, не считался, между ними ничего не произошло.

В субботу Хок заехал за ней домой ни свет ни заря. День обещал быть погожим, поскольку ноябрьскому холодному, но яркому солнцу после недели проливных дождей было дозволено, наконец, искупать все в своих лучах. Низкий и длинный спортивный автомобиль, взятый Хоком напрокат, жадно поглощая километры, мчал их в Дижон – главный город Бургундии, одной из французских провинций, где средневековый мир сохранился во всем своем великолепии.

Позавтракали они в маленьком мотеле жареной ветчиной и бутербродами с сыром и попробовали божественно вкусные песочные корзиночки, наполненные каштановым кремом, кофейным мороженым и миндальной пастой и покрытые молочным шоколадом. Но, может, такими они казались потому, что рядом был Хок, и временами Джоанне становилось страшно – несмотря на радостное возбуждение, владевшее ею. Ведь все это рано или поздно кончится.

В Дижоне они остановили машину на краю старинной торговой площади, и Хок купил им по огромной порции фисташкового мороженого.

– Начнем нашу экскурсию? Можно сходить в музей изобразительных искусств, а потом, если захочешь, посмотреть на Моисея у Источника. Это впечатляющая статуя, очень трогательная.