Грозный год - 1919-й (Дилогия о С М Кирове - 1) - Георгий Холопов

В зале опять раздались аплодисменты.

- Мобилизация наших рядов должна быть полной, и она ни на минуту не должна терять своей силы и напряженности, - говорил с трибуны Киров. Пусть завтра полчища Деникина окажутся под стенами Астрахани, но пусть от этого ни у кого не закружится голова, пусть никто не впадет в панику, пусть каждый помнит о тех громадных задачах, которые стоят перед нами. Впереди еще много боев, много трудностей, много испытаний. Но впереди победа над врагами рабочего класса! Мир буржуазный погибает, кончается буржуазный строй! На смену идут строители новой жизни, и эти строители мы с вами, коммунисты, рабочие и крестьяне Советской России. Никакие преграды на нашем пути не могут остановить нашего победного шествия вперед, к коммунизму!

Присутствующие ответили на речь Кирова бурными аплодисментами. Матрос закинул карабин за плечо, настежь раскрыл дверь и вошел в зал, громко хлопая в ладоши. За ним последовал и Василий.

В зале все встали с мест.

Преисполненный веры в будущее, в победу над врагами, в преодоление трудностей и разрухи, Киров с надеждой и уверенностью смотрел в зал и вместе со всеми горячо аплодировал. Его широкая и добрая улыбка словно говорила астраханцам: "Нам, коммунистам, не страшны никакие трудности, мы все преодолеем, только побольше уверенности в своих силах, побольше самоотверженной работы для торжества дела революции".

Василий переглянулся с матросом, тот кивнул ему, и они вдоль стены прошли до середины зала.

Энергично вскинув руку, Киров бросил в зал:

- Да здравствует Ленин!

В зале вспыхнула бурная овация.

- Да здравствует Ленин! - неслось со всех концов.

- Ленин!

- Ленин!

- Ленин!..

В зале творилось что-то необыкновенное. Люди все ближе и ближе подступали к столу президиума, и со всех сторон, как рокот прибоя, гремело имя Ленина.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Ночью состоялись выборы Временного военно-революционного комитета. Киров был избран председателем. К десяти часам утра он уже успел подписать первые декреты ревкома. Самым важным среди них был декрет о хлебе. Решили: первой категории выдавать фунт, второй - полфунта, третьей - четверть фунта.

В накинутой на плечи бурке, распаренный после бани, в кабинет вошел Атарбеков.

Подняв голову от бумаг, Киров устало откинулся на спинку кресла, с улыбкой выслушал поздравление с избранием предревкома, перевел разговор на другое:

- Попарился ты, вижу, на славу...

- Надеюсь, теперь меня никакой тиф не возьмет.

- С тифом надо быть осторожнее, Георг. С Оскаром вот плохи дела...

- Тифом он уже болел. Видимо, у него что-то другое.

- Нет, Георг, тиф, возвратный тиф.

- Ну, если возвратный, тогда некстати заболел наш Оскар.

- Уж очень некстати. Надо беречь себя. Надо где-то достать шелковое белье. Я тут вчера беседовал с одним врачом, он говорит, что шелк является надежной броней от тифа. Хорошо пересыпать белье нафталином. Но лучше всего, советует врач, чаще ходить в баню, чаще париться. Хотя бы раз в три-четыре дня. Тогда наверняка можно быть уверенным, что никакой тиф нас не возьмет. - Киров горестно покачал головой. - Сейчас болеть никак нельзя. Впереди нас ожидает такая большая работа, что даже трудно ее себе представить. Будь готов к этому, Георг. Что же ты стоишь, - спохватился Киров, усаживая Атарбекова. - Тебе придется возглавить ЧК и Особый отдел, как мы и договорились. Вечером, после губернской конференции, мы утвердим твое назначение, а завтра уже можешь приступить к работе.

- Я готов хоть сейчас, Мироныч... Но ведь на эту должность назначает Москва, и никакое решение ревкома тут не может иметь силы. Как быть?

- Мы не бюрократы, Георг, мы революционеры. А революционная работа это живое дело. Партия требует от нас законности, но вместе с тем самостоятельности и инициативы. Без этого невозможно работать, в особенности в таких условиях, как астраханские. Официальное твое назначение придет немного позже. Но порядок в Астрахани надо наводить уже сейчас, немедленно.

Киров подошел к круглому столику, стоявшему у дивана. Прикрытый салфеткой, на нем стоял скромный завтрак и чайник с горячим чаем.

- Присаживайся! - Киров налил чаю.

- Я уже завтракал. И чаю напился после бани. Стаканов шесть! С изюмом!

Киров бросил в стакан крупинку сахарина, помешал ложкой. Пригубил и обжегся.

- Для начала познакомься с работниками ЧК и Особого отдела. Посмотри, кого можно оставить, кого уволить, кого предать трибуналу. Говорят, грешков у них немало. Кое-что мне уже рассказывали, да и ты в курсе дела. Не так ли? Щадить мы никого не будем... Возьми себе в помощь Аристова и Чугунова. У вас получится небольшая комиссия. Начните с разгрузки тюрьмы. Одних коммунистов там, говорят, человек двести. Сажали их просто так, для отсидки: за критику, за сигналы о неблагополучии в том или ином учреждении. Много там и других неповинных людей. Делалось все это для видимости - в Астрахани ведется борьба с контрреволюцией. А матерые контрреволюционеры и белогвардейцы, как тебе известно, находятся на свободе.

- Это точно, - согласился Атарбеков.

- Вот за них и надо взяться со всей беспощадностью! - Киров сделал глоток чаю, поставил стакан обратно. - Нам, Георг, надо быть готовыми ко всяким неожиданностям. На ревкоме мы приняли декрет о хлебе. Паек маленький, мизерный...

- Это хорошо видно по твоему завтраку!..

- Да, да, мизерный, - Киров бросил взгляд на тарелку, на которой лежали две рыбные котлеты и кусочек черного хлеба, - но делать нечего, Георг: на складах, я сам проверил, всего девять вагонов муки. Это остаток от первого саратовского наряда, на девять дней, по вагону на день! Ночью я звонил в Саратов, телеграфировал в Москву. Сегодня будем ждать ответа. Уверен, что хлеба нам пришлют. Но это, к сожалению, не изменит нормы. Хлеба нигде нет. Хлеб - у Деникина и у Колчака. Надо драться за Кавказ и Сибирь, а это требует времени. Контрреволюция воспользуется декретом о хлебе и будет делать свое черное дело. Учти это!

Атарбеков задумчиво подошел к окну, стал ногтем очищать замерзшее стекло. Вдруг он встрепенулся, вспомнив, видимо, что-то очень важное.

- Я тебе так завидую, Мироныч!

- Чему именно? - Киров с любопытством посмотрел на него.

- Тебе так даются речи!

Киров смутился, опустил голову:

- Ну, так и даются!.. Оратор я никудышный. Заметил - перед выступлением меня всегда охватывает волнение? Потому и большие паузы вначале.

- В чем секрет твоей речи?.. Ведь есть какая-то пружинка? допытывался Атарбеков. - Слушая тебя вчера, я много думал об этом.

Киров рассмеялся, махнул рукой:

- Никакой пружинки. Я просто искренне разговариваю с людьми и никогда им не говорю того, в чем сам не убежден.

Киров поручил Атарбекову вызвать врача к Оскару, и они вышли в приемную. Там уже собрались члены ревкома. Пора было расходиться на митинги.

Внизу Сергей Миронович лицом к лицу столкнулся с Мусенко и Нефедовым.

- Вы к нам на митинг? А мы за вами, - обрадованно сказал Мусенко.

Не успели они перейти улицу, как у тротуара остановились сани. Из них вылез человек в богатом пальто и, размахивая портфелем, нетвердым шагом направился к Кирову.

- А я к вам, товарищ предревкома. Подписать нарядики на бензин. Вчера мне их подписывали в исполкоме, а сегодня в городе - этакая метаморфоза! уже новая власть!.. Разрешите поздравить вас с избранием... - И он шаркнул новой.

- Кто вы такой? - изменившись в лице, спросил Киров.

Почему-то смутившись, Мусенко с Нефедовым отошли в сторонку, к ограде Братского сада.

- Разве вы меня не знаете? - Незнакомец был искренне удивлен. - Я Буданов.

- Буданов?..

- Буданов! Меня знает весь город, я член губисполкома...

- И член комиссии по реквизиции имущества и уплотнению квартир?.. Так это вы? - быстро подхватил Киров. - Тогда я о вас слышал!

- Вот видите! Я был уверен...

- Это у вас пропадает имущество со складов? Это вы вечно пьянствуете и терроризируете население своими дикими выходками?..

- Позвольте, позвольте!.. Это неправда, на меня клевещут, - трезвея на глазах, начал оправдываться Буданов.

- Может быть, неправда и то, что вы сейчас пьяны?..

- Разве?.. Я с утра выпил рюмочку в честь именин бабушки, но это такой пустяк. Разве я пьян?..

- Уезжайте-ка домой, Буданов. Когда выспитесь, приходите в ревком, я вас приму. Идите!..

Тот плюхнулся в сани, а Киров подошел к дожидавшимся его Мусенко и Нефедову, и они направились через Братский сад.

- Много нашкодил у нас этот Буданов, - сказал Нефедов. - Умные люди говорят, что он реквизирует имущество у буржуев, а продает спекулянтам с Татарского базара. Сыт, пьян и нос в табаке!

- Будановых много развелось в Астрахани, - поддержал его Мусенко. Сначала они пролезли в партию, потом на хорошие должности, вот и безобразничают.

- Мы наведем порядок в городе, - ответил им Киров. - За это можете быть спокойны. Важно, чтобы об этом знали и рабочие. Кстати... что говорит народ о происшедших событиях?