Никто не узнает (СИ) - Никандрова Татьяна Юрьевна

— Конечно! Я, между прочим, в институтские годы активисткой была, в волонтерской организации состояла, — с легким вызовом в голосе отвечает она. — Мы однажды с ребятами за сто километров от Москвы поехали, в дом престарелых, и два дня его своими силами драили.

Услышанная информация, если не шокирует, то, как минимум, сильно меня удивляет. Карина, моющая полы в доме престарелых, — это из ряда вон, если честно. Даже вообразить такое трудно.

— Ничего себе, — вскидывая брови, говорю я. — Я в армейке тоже много чего драил, но вспоминать об этом не очень хочется.

— Ты в армии служил? — на этот раз черед Карины удивляться.

— Да, — подтверждаю я, медленно приближаясь к ней сзади. — Я же простой пацан, отмазывать меня некому было… Да я особо и не стремился отмазаться. Отслужил и отслужил. Вообще не проблема.

Осторожно кладу ладони Карине на поясницу, и чувствую, как от моего внезапного прикосновения она замирает. Губка, устремленная к тарелке, зависает в воздухе, так и не достигнув своей цели, а атмосфера в комнате в мгновенье ока наполняется электричеством.

— Ты вкусно пахнешь, — шепчу я, наклоняясь к Карининой шее и мягко утыкаясь в нее носом. — Мне нравится, как запах жасмина смешивается с запахом твоей кожи… Это что-то запредельное.

Ловким движением я оттягиваю низ облегающей шелковой блузки и ныряю под нее, тотчас ощущая приятное покалывание в пальцах. Ладони скользят по бокам, минуют слегка выпирающие подвздошные косточки и встречаются у ложбинки Карининого пупка.

От легких касаний девушка едва уловимо подрагивает, и я чувствую, как вся кровь моего организма разом устремляется к паху. Прилив искрящего возбуждения острой иглой прошивает насквозь, и я издаю сдавленный глухой выдох, прижимаясь тазом к ягодицам Карины.

Она медленно, будто боясь спугнуть магию момента, откладывает тарелку с губкой в сторону и выключает воду. Затем ее ладони упираются в раковину и с силой стискивают ее края. Я прямо физически ощущаю горячие волны похоти, исходящие от нее.

Я не врал, Карина пахнет восхитительно. Цветами и свежестью. А еще от нее доносится сладкий аромат секса. Он дурманит и блокирует все мыслительные процессы в мозгу, отдавая власть в руки безжалостного либидо.

Девушка увеличивает прогиб в пояснице, подаваясь навстречу моему стояку. Легкое круговое движение бедрами — и мне напрочь сносит крышу. Прям не по-детски вштыривает.

Плющит, размалывает на новые грани, убивает во мне нравственное человеческое начало, сталкивая на уровень первобытных инстинктов.

Обхватываю ее подбородок и, развернув голову к себе, жадно впиваюсь в Карину губами. Трахаю ее рот языком, пытаясь заполнить собой всю его полость. Хочу, чтобы меня было много, очень много. Хочу передать ей свой вкус, свой запах, свою биологическую жидкость.

Животное, не иначе.

Дрожащими от нетерпения пальцами расстегиваю ширинку на ее джинсах и резко сдергиваю их вниз вместе с черными кружевными трусиками. Приспускаю свои штаны и, плюнув на осторожность, с наслаждением вторгаюсь в манящее тепло. Резко, напористо, не спрашивая позволения — будто зверь на свою территорию.

А Карина ждала. Ждала меня. Хотела, чтобы я стал ее частью. Я понимаю это по тому, как влажно и горячо у нее внутри. Такую страсть не сымитируешь и сыграешь. Она чистая, концентрированная и совершенно честная. А для меня нет лучшего комплимента, чем возбужденное и жаждущее тело женщины, которую я мечтаю сделать своей.

Скорость увеличивается, стоны становятся громче, а температура в комнате, кажется, подскакивает градусов на двадцать. Воздух плавится под натиском нашего с Кариной огня, потрескивает и искрит. Должно быть, нас скоро разорвет на куски от переизбытка чувств и остроты ощущений.

Между нами не просто секс, не просто удовлетворение потребностей плоти… Это космос, фантастика, сближение душ, если хотите. Фейерверк эмоций, обжигающий кожу.

Мои изголодавшиеся по женственным изгибам руки находят налитую упругую грудь, заключенную в оковы бюсгалтера, и дают ей долгожданную свободу. Скручиваю пальцами Каринины соски, тем самым выдавливая из нее очередной сладостно-томный крик.

— Не останавливайся, — выдыхает она, заводя руки назад и обхватывая мои голые ягодицы. — Прошу, Богдан, не останавливайся!

Черта с два! Я бы и рад не останавливаться, но запас моего терпения неумолимо иссякает. С одноразовыми девчонками я могу быть долгим и неутомимым, но с Кариной это не работает. Слишком уж сильно она мне нравится.

Спускаю руку с нежной груди, соскальзываю вниз по животу и принимаюсь ласкать Карину неспешными круговыми движениями пальцев. В благодарность она сильнее впивается ногтями в мой зад и начинает тихо, но очень экспрессивно материться, перемешивая мое имя с грязными словечками.

Еще мгновенье — и тело девушки натягивается тонкой звенящей струной, замирает в трепетной пульсации, а потом резко обмякает, вновь становясь мягким и податливым.

Я целую ее в висок, давая короткую передышку, а затем вновь наращиваю темп. Чувствую, что мой собственный оргазм тоже на подходе и уже хочу отстранится, но Карина внезапно выдает:

— Не надо, не выходи, — ее голос звучит сипло, но уверенно. — Я пью таблетки.

Прикрываю веки и напрочь теряю самоконтроль. Перед глазами возникают размытые голографические картинки с яркими переливами, сознание тонет в тумане забористого, почти что наркотического кайфа, а сердце восторженно колотится о ребра.

Наверное, это пик всего лучшего, что со мной случалось.

Глава 26

Карина лежит на животе, уперев подбородок в ладони, и тихо напевает что-то себе под нос. Сейчас она напоминает мне обворожительную богиню, спустившуюся на грешную землю. Во-первых, потому что полностью обнажена, а, во-вторых, потому что нереально красива.

Медленно скольжу пальцами по тонкой фарфоровой коже, с замиранием сердца подмечая все новые и новые детали ее внешности — крошечное родимое пятнышко под правой коленкой, эротичную родинку спине и небольшой шрам на локте, который, по словам Карины, она заработала в результате падения с велосипеда.

Принимаю горизонтальное положение и кладу голову на мягкие ягодицы. Взгляд тотчас упирается в две трогательные ямочки на пояснице, которые я спешу погладить. Нежно и с упоением. Мне хочется обласкать каждый сантиметр ее потрясающего тела, каждую округлость, каждый изгиб…

Все-таки на свете нет ничего и никого прекрасней женщины, в которую ты влюблен.

Приподнимаюсь на локтях и плавно устремляюсь вверх по ее спине, губами пересчитывая позвонки. Карина смеется, говорит, что ей щекотно, пытается скинуть меня с себя, но я неумолим. Продолжая покрывать поцелуями ее кожу, добираюсь до шеи и делаю глубокий вдох.

Балдею, от того, как она пахнет, какие звуки издает, как дышит и как шевелится. Невероятная женщина.

— Напитки покрепче, слова покороче, — до меня наконец доходит, какую песню Карина так самозабвенно мурлычет.

— Так проще, так легче стираются ночи, — подхватываю я, наклоняюсь к ее уху.

— Ты ее знаешь? — удивляется она, поворачиваясь так, чтобы видеть мое лицо.

— Конечно, это же хит, — усмехаюсь я, забавляясь ее реакцией.

— Но ведь это песня моей молодости, — не унимается девушка. — Я под нее в старших классах медляк танцевала! А ты в это время… — Карина замолкает, прикидывая что-то в уме, а затем выдает. — Блин! Ты тогда еще даже в школу не ходил!

Ну вот. Опять испугалась разницы в возрасте. Лично меня она абсолютно не трогает, а вот Карине почему-то покоя не дает. Будто одиннадцать лет — это нечто жуткое и непоправимое. У меня мама моложе отца на семь лет, а двоюродная тетка старше своего мужа на девять. И ничего, живут душа в душу, ни о чем не парясь.

— В школу я, может, не ходил, но телек смотрел дай боже, — отзываюсь я. — Музыкальные каналы этот клип сутками напролет крутили.

— Да-а-а, помню его, — мечтательно тянет Карина. — Там они еще на перроне ссорились, а потом он подлетал к ней у самого вагона и страстно целовал. Прям до мурашек пробирало.