Категории
Самые читаемые
RUSBOOK.SU » Научные и научно-популярные книги » История » Некрополь - Владислав Ходасевич

Некрополь - Владислав Ходасевич

Читать онлайн Некрополь - Владислав Ходасевич

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 21 22 23 24 25 26 27 28 29 ... 39
Перейти на страницу:

Любовью я, - тра, та, там, та, - томлюсь,

К могиле я, - тра, та, там, та, - клонюсь.

И эхо меж кустов,

Внимая воплям горя,

Не изменяет слов,

Напевам томным вторя:

Любовью я, - тра, та, там, та, - томлюсь,

К могиле я, - тра, та, там, та, - клонюсь...

Париж, январь 1928 г.

ЕСЕНИН

Летом 1925 года прочел я книжку Есенина под непривычно простым заглавием: "Стихи. 1920 - 24". Тут были собраны пьесы новые - и не совсем новые, т. е. уже входившие в его сборники. Видимо, автор хотел объединить стихи того, можно сказать, покаянного цикла, который взволновал и растрогал даже тех, кто ранее не любил, а то и просто не замечал есенинской поэзии.

Эта небольшая книжечка мне понравилась. Захотелось о ней написать. Я и начал было, но вскоре увидел, что в этом сборнике - итог целой жизни, и что невозможно о нем говорить вне связи со всем предыдущим путем Есенина. Тогда я перечел "Собрание стихов и поэм" его - первый и единственный том, изданный Гржебиным. А когда перечел, то понял: сейчас говорить о Есенине невозможно. Книжка, меня (и многих других) взволновавшая, есть свидетельство острого и болезненного перелома, тяжелой и мучительной драмы в творчестве Есенина. Стало для меня несомненно, что настроения, отраженный в этом сборничке, переходные; они нарастали давно, но теперь достигли такой остроты, что вряд ли могут быть устойчивы, длительны; мне показалось, что так ли, иначе ли, - судьба Есенина вскоре должна решиться, и в зависимости от этого решения новые его стихи станут на свое место, приобретут тот или иной смысл. В ту минуту писать о них - значило либо не договаривать, либо предсказывать. Предсказывать я не отважился. Решил ждать, что будет. К несчастию, ждать оказалось недолго: в ночь с 27 на 28 декабря, в Петербурге, в гостинице. "Англетерр", "Сергей Есенин обернул вокруг своей шеи два раза веревку от чемодана, вывезенного из Европы, выбил из под ног табуретку и повис лицом к синей ночи, смотря на Исаакиевскую площадь".

***

Он родился 21 сентября 1895 года, в крестьянской семье, в Козминской волости, Рязанской губернии и узда. С двух лет, по бедности и многочисленности семейства, был отдан на воспитание деду с материнской стороны, мужику более зажиточному. Стихи стал писать лет девяти, но более или менее сознательное сочинительство началось с шестнадцатилетнего возраста, когда Есенин окончил закрытую

церковно -учительскую школу.

В своей автобиографии он рассказывает:

,,18 лет я был удивлен, разослав свои стихи по редакциям, что их не печатают, и неожиданно грянул в Петербург. Там меня приняли весьма радушно. Первый, кого я увидел, был Блок, второй Городецкий... Городецкий меня свел с Клюевым, о котором я раньше не слыхал ни слова".

"Грянул" он в Петербург простоватым парнем. Впоследствии сам рассказывал, что, увидев Блока, вспотел от волнения. Если вчитаемся в его первый сборник ,,Радуница", то увидим, что никаких ясно выраженных идей, отвлеченностей, схем он из своей Козминской волости в Петербург не привез. Явился с запасом известных наблюдений и чувств. А "идеи", если и были, то они им переживались и ощущались, но не осознавались.

В основе ранней есенинской поэзии лежит любовь к родной земле. Именно к родной крестьянской земле, а не к России с ее городами, заводами, фабриками, с университетами и театрами, с политической и общественной жизнью. России в том смысле, как мы ее понимаем, он в сущности не знал. Для него родина - свои деревня да те поля и леса, в которых она затерялась. В лучшем случае - ряд таких деревень: избяная Русь, родная сторонушка, не страна: единство социальное и бытовое, а не государственное и даже не географическое. Какие - нибудь окраины для Есенина, разумеется, не Россия. Россия - Русь, Русь - деревня.

Для обитателя этой Руси весь жизненный подвиг - крестьянский труд. Крестьянин забит, нищ, гол. Так же убога его земля:

Слухают ракиты

Посвист ветряной...

Край ты мой забытый,

Край ты мой родной.

Такой же нищий, сливаясь с нею, ходит по этой земле мужицкий Бог:

Шел Господь пытать людей в любови,

Выходил Он нищим на кулижку.

Старый дед на пне сухом, в дуброве,

Жамкал деснами зачерствелую пышку.

Увидал дед нищего дорогой,

На тропинке, с клюшкою железной,

Знать, от голода качается, болезный.

И подумал: - Вишь, какой убогой.

Подошел Господь, скрывая скорбь и муку:

Видно, мол, сердца их не разбудишь...

И сказал старик, протягивая руку:

- На, пожуй... маленько крепче будешь.

Можно по стихам Есенина восстановить его ранние мужицко- религиозные тенденции. Выйдет, что миссия крестьянина божественна, ибо крестьянин как бы сопричастен творчеству Божью. Бог - отец. Земля - мать. Сын - урожай.

Истоки есенинского культа, как видим, древние. От этих истоков до христианства еще ряд этапов. Пройдены ли они у Есенина? Вряд ли. Начинающей Есенин - полу-язычник. Это отнюдь не мешает его вере быть одетою в традиционные образы христианского мира. Его религиозные переживания выражены в готовой христианской терминологии. Только это и можно сказать с достоверностью. Говорить о христианстве Есенина было бы рискованно. У него христианство - не содержание, а форма, и употребление христианской терминологии приближается к литературному приему. На ряду с образами, заимствованными у христианства, Есенин раскрывает ту же мужицкую веру в формах вполне языческих:

Полюбил я мир и вечность,

Как родительский очаг.

Все в них благостно и свято,

Все тревожно и светло.

Плещет алый мак заката

На озерное стекло.

И невольно в море хлеба

Рвется образ, с языка:

Отелившееся небо

Лижет красного телка.

Вот оно: небо - корова; хлеб, урожай - телок; небо родит урожай, правда высшая воплощается в урожае. Но Есенин сам покамест относится к этой формуле всего лишь, как к образу, как к поэтической метафоре, нечаянно сорвавшейся с языка. Он еще сам не знает, что тут заключена его основная религиозная и общественная концепция. Но впоследствии мы увидим, как и под какими влияниями этот образ у него развился и что стал значить.

***

В конце 1912 года, в Москве, стал ко мне хаживать некий X. Называл он себя крестьянским поэтом; был красив, чернобров, статен; старательно окал, любил побеседовать о разных там яровых и озимых. Держался он добрым молодцем, Бовой - королевичем. Уверял, разумеется, что нигде не учился. От С. В. Киссина (Муни), покойного моего друга, я знал, что X. в одно время с ним был не то студентом, не то вольнослушателем на юридическом факультете. Стихи он писал недурно, гладко, но в том псевдорусском стиле, до которого я не охотник.

В его разговоре была смесь самоуничижения и наглости. Тогда это меня коробило, позже я насмотрелся на это вдоволь у пролетарских поэтов. X. не ходил, не смотрел, а все как-то похаживал да поглядывал, то смиренничая, то наливаясь злостью. Не смялся, а ухмылялся. Бывало, придет - на все лады извиняется: да можно ли? да не помешал ли? да, пожалуй, не ко двору пришелся? да не надоел ли? да не пора ли уж уходить? А сам нет - нет да шпилечку и отпустит. Читая свои стихи, почтительнейше просил указать, ежели что не так: поучить, наставить. Потому что - нам где же, мы люди темные, только вот, разумеется, которые ученые, - они хоть и все превзошли, а ни к чему они вовсе, да... Любил побеседовать о политике.

Да, помещикам обязательно ужо - красного петуха (неизвестно, что: пустят или пустим). Чтобы, значит, быль царь - и мужик, больше никого. Капиталистов под жабры, потому что жиды (а Вы сами, простите, не из евреев?) и хотят царя повалить, а сами всей Русью крещеною завладеть. Интеллигенции - земной поклон за то, что нас, неучей, просвещает. Только тоже сесть на шею себе не дадим: вот, как справимся с богачами, так и ее по шапке. Фабричных - тоже: это все хулиганы, сволочь, бездельники. Русь - она вся хрестьянская, да. Мужик - что? Тьфу, последнее дело, одно слово смерд. А только ему полагается первое место, потому что он - вроде как соль земли... А потом, помолчав:

- Да. А что она, соль? Полкопейки фунт.

Муни однажды о нем сказал:

- Бова твой подобен солнцу: заходит налево - взойдет направо. И еще хорошо, если не вынырнет просто в охранке.

Меж тем, X. изнывал от зависти: не давали ему покою лавры другого мужика, Николая Клюева, который явился незадолго до того и уже выпустил две книги: одну - с предисловием Брюсова, другую - со вступительной статьею В. Свенцицкого, который без обиняков объявил Клюева пророком.

Действительно, гораздо более даровитый, чем X, Клюев поехал уже в Петербург и успел там прогреметь: Городецкий о нем звонил во все колокола. X, понятно, не усидел: тоже кинулся в Петербург. Там у него не особенно что-то удачно вышло: в пророки он не попал и вскоре вернулся, - однако, не без трофея: с фотографической карточкой, на которой был снят с Городецким и Клюевым: Bce трое - в русских рубахах, в смазных сапогах, с балалайками. Об этой поре, в одном из своих очерков петербургской литературной жизни, хорошо рассказал Г. Иванов:

1 ... 21 22 23 24 25 26 27 28 29 ... 39
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Некрополь - Владислав Ходасевич торрент бесплатно.
Комментарии
Открыть боковую панель
Комментарии
Сергій
Сергій 25.01.2024 - 17:17
"Убийство миссис Спэнлоу" от Агаты Кристи – это великолепный детектив, который завораживает с первой страницы и держит в напряжении до последнего момента. Кристи, как всегда, мастерски строит