Крушение «Кантокуэна» - Андрей Жариков

В разговоре с солдатами командир умел пошутить, многих называл по имени, но приказы отдавал требовательным тоном и коротко.

— Собирайтесь в пешую разведку, — приказал он. — Цель: определить возможность продвижения эскадрона по долине. В бой с противником не вступать. Доложить мне в пять ноль-ноль. Все. Идите!

Мирон спросил:

— А кто за моей Звездочкой присмотрит?

Лейтенант незаметно толкнул локтем Мирона, а когда вышли из палатки, сказал:

— Ну что ты беспокоишься? Присмотрят. Готовься и через пять минут ко мне!

У Мирона не было часов. Он в уме считал до шестидесяти и зажимал палец. Пальцы уже в кулаке, а тут появилась Женя Лунь.

— Иду в разведку, присмотри за моей Звездочкой, — попросил Мирон.

— Все сделаю. Хочешь, одолжу портянки сухие? Ноги натрешь в сырых-то… — Женя достала из противогазной сумки фланелевые портянки. — Бери, а свои оставь, я их постираю…

— Чудная! Я и сам постираю, — ответил Мирон и услышал свою фамилию. Его звал лейтенант.

— Заснул? — спросил Степа. — Все проверил: оружие, обувь?

— Вот переобуться не успел, — признался добродушно Мирон. — Не догадался сырые снять…

— Даю одну минуту! — приказал лейтенант. — А вам что, Лунь?

— Да так, ничего, — ответила Женя. — Жду, пока переобуется Ефимов, возьму мокрые портянки.

— Что за опекунство?! — рассердился лейтенант.

Женя не стала пререкаться со Степой, но и не ушла, дождалась, пока Ефимов переобуется. В сухих фланелевых портянках ногам было приятно, и в душе Мирон по-братски благодарил Женю.

…Шли разведчики быстро и почти беззвучно. Ориентиром был журчащий ручей, местами падающий с камней. Впереди пробирался лейтенант, за ним — Мирон, а последним — длинный Антон. В темноте одинокий куст казался Мирону танком, а пень — часовым. Под ногами сплошные камни. Ручей петлял и местами разливался в небольшие омутки, преграждавшие путь разведчикам. На обход омутков тратилось время, которого и без того не хватало.

Вдруг кто-то фыркнул, как лошадь. Кусты зашевелились, вода булькнула, и опять тишина. Антон, наткнувшийся сзади на Мирона, чертыхнулся и, переводя дыхание, высказал свое предположение:

— Олени… Их тут много.

— Вперед! — шепнул лейтенант, словно его совершенно не интересовало, кто шарахнулся через ручей.

Где-то далеко громыхали орудия. Сколько километров прошли, разведчики определить не могли. Ручей петлял, но через три часа темнота растворилась. Сопки и деревья словно провалились. Над поросшей высокой травой равниной стелился густой волнистый туман. Вдали видны крыши больших приземистых домов. Они казались лодками на белых волнах, перевернутыми днищами вверх.

— Это казармы, — высказал предположение лейтенант Степа. — Рядовой Ефимов, притаись и продолжай наблюдение. Задача: определить численность гарнизона. — Лейтенант снял с руки часы. — Примерно в шесть часов они проснутся, и не трудно будет определить, сколько их. Ровно в семь прекращай наблюдение и возвращайся. Бери часы. А ты, Судаков, со мной.

— А вдруг это не казармы, тогда что делать? — спросил Мирон.

— Выяснить! — приказал Степа. — Главное, установить, сколько там людей? У меня время истекает, не отставай, Судаков.

— Да уж постараемся, товарищ лейтенант, — флегматично ответил Судаков. — Дорога теперь знакома.

Оставшись один, Мирон, пригнувшись, пошел вперед. Решил подойти к домам поближе. Росистая трава и гигантские лопухи до пояса. Сразу же промок насквозь. Продвинулся ненамного и вышел к забору из колючей проволоки с подвешенными сигнальными устройствами из кусков рельсов, пустых жестяных банок и листов жести. Выбрав куст, Мирон притаился там, навел бинокль на длинные дома, похожие на бараки. Отчетливо были видны три небольших дома, из которых то и дело выходили люди в белых халатах.

«Госпиталь», — заключил Мирон.

Когда развеялся туман, в бинокль стали хорошо просматриваться все строения. До них километра два. А в нескольких шагах от Мирона — большие свежевырытые ямы и кучи земли возле них. Вдруг из одной ямы высунулась рука, потом показалась голова с растрепанными женскими волосами. Вскоре голова исчезла, а рука шевелила пальцами, что-то хватала. Опять на мгновение появилась голова. Мирон догадался: человек пытается выбраться из ямы. Мирон руками разгреб землю, прополз под колючей проволокой, приблизился к куче глины. В нос ударил резкий трупный запах. Опять высунулась голова. Руки судорожно вцепились в глину. Глаза смотрели на Мирона. У него похолодело в груди.

Мирон навел бинокль на городок: не следят ли за ним? Подполз ближе. Женщина затрясла головой и выставила вперед руку с растопыренными пальцами:

— Нет! Нет! Нельзя сюда! — еле выговорила она по-русски срывающимся голосом. — Здесь смерть!

Мирон с трудом пришел в себя.

— Не бойтесь… — прошептал он. — Только тихо! Не бойтесь…

— Сынок… Василек… Ты пришел за мной. Я умираю, не приближайся… Уходи… Тут смерть…

Женщина вздрогнула, глаза еще больше округлились, рот раскрылся. С приглушенным стоном она сползла вниз…

Мирон заглянул в яму и ужаснулся. Там были трупы, много трупов. В углу со склоненными головами — дети. Никто не подавал признаков жизни. Среди синюшных скелетоподобных тел он уже не смог отыскать глазами ту, которая назвала его Васильком.

Задыхаясь от смрада, Мирон шарахнулся к изгороди. Потом вскочил и побежал по камням в ту сторону, где был его эскадрон. В глазах потемнело, и он упал.

Очнулся от прикосновения чьей-то руки. Он раскрыл глаза, увидел склонившуюся над ним Женю.

— Ты что дрыхнешь на камнях? — удивленно спросила она. — Чего моргаешь, как филин? Очнись!

— Упал, вот и лежу. А где все? — Мирон вскочил. — Надо срочно спасать людей… Ты уже знаешь? Там — в яме…

— Меня за тобой послали. Срочно уходим. А больше я ничего не знаю… — сказала Женя и ловко прыгнула в седло. — Не видишь, Звездочку привела. Она соскучилась по тебе… Без повода бежала за мной. Поднимайся, тебя ждут…

Женя пустила коня в галоп. Мирон догнал ее возле крутой сопки, где хозяйственники эскадрона укрепляли на конях вьюки. Обняв голову лошади, Женя смеялась:

— Ну и разведчик…

Ефимов подъехал к старшине и сбивчиво, волнуясь, доложил о том, что видел вблизи домов, похожих на бараки.

— Давай скорее к майору! Догони и доложи…

Конь под Женей вздыбился и рванулся вперед, вытянув шею. Мирон едва успевал за всадницей. В ушах свистел ветер и, казалось, доносил голос женщины: «Сынок… Василек… Уходи… Тут смерть…»

В то предрассветное туманное утро, когда Мирон, находясь в разведке, обнаружил ямы с трупами, японский генерал-лейтенант медицинской службы Исии, руководитель специальных, тщательно засекреченных бактериологических формирований, еще находился в филиале отряда «731». Он задержался не случайно. Здесь по его «научной» методике проверялась возможность выживания женщин и детей, зараженных холерой, чумой, газовой гангреной. При активном лечении и без лечения. В филиале испытывались на людях не только бактериологическое оружие, но и удушливые газы, различные сильные яды. Генерал имел приказ: замести следы злостных преступлений. В связи с подходом Советской Армии надо было срочно ликвидировать все пункты, где бактерии испытывались на людях и животных. Лошадей, быков, собак, птиц и даже пресмыкающихся заразили и выпустили на волю…

Приказ уже отдан. Однако в маньчжурском филиале, самом удаленном от жилых районов, надежно запрятанном и прикрытом с севера непроходимыми болотами и тайгой, генерал Исии решил побывать сам. Там сосредоточены документы многолетних испытаний. Нужно вывезти их в Японию. «Научные труды» еще пригодятся. И в том же филиале оказалось отделение выживания зараженных людей. Лечила больных врач Котина. Она знает слишком много, и генерал должен убедиться, что она мертва…

В филиале не было ни радио, ни телефона. Так было нужно японскому командованию. Генерал отдал распоряжение уничтожить всех подопытных людей, в первую очередь — русского врача, забрал ценные для него бумаги, сел в единственный имевшийся в филиале грузовик, поскольку его машина сломалась, и уехал в Харбин. Он пообещал выслать специальный транспорт с охраной за персоналом и «ценным» грузом. Исии уехал в ту самую минуту, когда Мирон подползал под проволочным заграждением. В суматохе японцы не слышали звуков сигнала, доносившихся с северной стороны забора.

В то время ни Мирон, ни командир отдельного разведэскадрона майор Лунь не знали, что напали на японскую лабораторию смерти. Командование эскадроном было единого мнения: в домах барачного типа за проволочными заграждениями располагается лагерь узников. Об этом свидетельствовали ямы, наполненные трупами людей. Майор Лунь принял решение: немедленно атаковать гарнизон, уничтожить охрану и спасти узников.