Двадцать тысяч лье под водой (без указания переводчика) - Жюль Верн

— А как же вы возвращаетесь?

— Я не возвращаюсь, господин Аронакс, это «Наутилус» возвращается к своей шлюпке.

— По вашему приказанию?

— Да, по моему приказанию. Шлюпка сообщается с ним через электрическую проволоку. Я телеграфирую, вот и все.

— Действительно, — сказал я, опьяненный восторгом от этих чудес, — что же может быть проще!

Выйдя из клетки с лестницей, которая вела на платформу, я попал в каюту длиной в два метра, в которой Консель и Нед Ленд, в восторге от своего завтрака, с жадностью его пожирали. Дверь в следующую комнату отворилась; она оказалась кухней длиной в три метра, помещавшейся между обширными кладовыми подводного судна.

Здесь электричество, более послушное, чем газ, и еще более разнообразно приложимое, работало в качестве повара. Проволоки, сходившиеся под плитой, нагревали платиновые трубки, поддерживая в них определенную теплоту; они также нагревали перегонные кубы, в которые путем выпаривания доставляли из морской воды годную для питья воду. В кухне находилась весьма удобная ванна с кранами для теплой и холодной воды.

За кухней следовала комната длиной пять метров, в которой помещался экипаж судна. Но дверь в нее оказалась запертой, и мне не пришлось увидеть ее устройства, из которого я бы мог до некоторой степени судить о численности команды, необходимой для маневрирования «Наутилуса». В глубине возвышалась четвертая непроницаемая перегородка, за которой следовало машинное отделение. Дверь сама отворилась, и я очутился в том главном помещении, где капитан Немо — первоклассный инженер, вне сомнения, — расположил свои двигательные аппараты.

Эта комната машин, ярко освещенная, имела в длину не менее двадцати метров. Она, понятно, разделялась на две части: в одной из них находились элементы, производящие электричество, в другой — механизмы, сообщавшие движение гребному винту.

Меня поразил запах, распространявшийся в машинном отделении. Это не ускользнуло от внимания капитана Немо.

— Этот запах, — сказал он, — происходит от выделения некоторых газов, освобождающихся при употреблении натрия, но это неудобство не имеет особого значения. Воздух легко может быть освежен проветриванием.

Я с жадным любопытством продолжал осматривать машину «Наутилуса».

— Вы видите, — обратился ко мне капитан Немо, — я пользуюсь элементами Бунзена, а не Румкорфа. Последние оказались бы слишком слабыми. Хотя число элементов Бунзена, входящих в батарею, и меньше, но сами по себе эти элементы велики и сильны, что, как оказывается на опыте, гораздо важнее. Возбужденное электричество действует через электромагниты сильного напряжения на особую систему рычагов и колес, которые, в свою очередь, заставляют вращаться гребной винт. Этот винт, имеющий в диаметре семь с половиной метров, может вращаться со скоростью ста двадцати оборотов в секунду.

— И вы получаете тогда?

— Скорость движения судна, равную пятидесяти милям в час.

Тут была тайна, но я не настаивал на ее раскрытии. Как может действовать электричество с такой силой? Что служит источником такой почти неограниченной силы? В том ли огромном напряжении, которое развивают эти катушки особого изобретения? В передаче ли движения неизвестной системе особых рычагов, которая способна увеличивать действие силы до бесконечности? Это было то, чего я не мог понять.

— Капитан Немо, — сказал я, — я констатирую результаты и не ищу им объяснения. Я видел, как «Наутилус» маневрировал перед «Авраамом Линкольном», и знаю, как велика скорость его хода. Но двигаться только вперед недостаточно. Надо видеть, куда идти. Надо управлять движением, направляясь то вправо, то влево, то вверх, то вниз. Каким образом спускаетесь вы в морские глубины, где вы встречаете возрастающее давление, измеряемое сотнями атмосфер? Как поднимаетесь вы снова на поверхность океана? Наконец, каким образом вы удерживаетесь на желаемой для вас глубине? Но быть может, я выказываю излишнее любопытство, расспрашивая вас об этом?

— Ничуть, господин профессор, — ответил капитан после некоторого колебания, — так как вы никогда не покинете это подводное судно. Войдемте в салон, это наш настоящий рабочий кабинет, и там вы узнаете все, что вас так интересует в «Наутилусе».

Глава XIII

В ОБЛАСТИ ЦИФР

Спустя минуту мы уже сидели на диване в салоне, держа сигары в зубах. Капитан разложил передо мной чертеж, объясняющий способ погружения и поднятия на поверхность воды «Наутилуса». Затем он прочел целую диссертацию приблизительно следующего содержания:

— Вот, господин Аронакс, размеры судна, на котором вы находитесь. Это цилиндр очень удлиненный, с оконечностями, имеющими форму конуса. Он очень напоминает собою сигару — форму, уже усвоенную в Англии для постройки подводных судов. Длина цилиндра не более и не менее как семьдесят метров, а наибольшая ширина его достигает восьми метров. Следовательно, он построен не вполне так, как скороходные паровые суда, так как имеет иное отношение ширины к длине, но тем не менее его продольные линии достаточно длинны для того, чтобы вытесняемая при движении вода могла свободно скользить по его поверхности и поэтому не задерживать его хода.

Эти две величины дают вам возможность вычислить поверхность и объем «Наутилуса». Его поверхность имеет 1000,45 квадратного метра; его объем равняется 1500,2 кубического метра, из чего следует, что, будучи вполне погружен, он вытесняет полторы тысячи кубических метров воды.

Когда я составлял план этого судна, предназначенного для плавания под водой, я хотел, чтобы оно, сидя на воде, ради устойчивости выступало наружу только своей десятой частью, а остальные его девять десятых частей были бы погружены в воду. Следовательно, при таких условиях оно могло вытеснять только девять десятых своего объема, или 1356,48 кубического метра, или, определяя это весом — такое же количество тонн. Это водоизмещение «Наутилуса» и послужило основой, от которой зависели все прочие размеры его конструкции.

«Наутилус» имеет два корпуса — один внутренний, другой наружный, соединенные между собой железными скрепами в виде буквы «Т», которые сообщают ему наилучшую прочность. И действительно, благодаря такому целлюларному, или клетчатому, устройству он неуязвим. Его обшивка не может отстать, она примыкает повсюду одинаково прочно и одинакова сама по себе; однородность конструкции судна, однообразное и лучшее качество материала, из которого он построен, позволяет ему выдержать самые стремительные напоры волн.

Оба корпуса сделаны из листовой стали. Толщина наружного корпуса пять сантиметров, и в общем он весит 394,86 тонны. Внутренний корпус, киль которого высотой в пятьдесят сантиметров и шириной в двадцать пять, весит сам по себе до шестидесяти двух тонн, машина, балласт и различные аксессуары судна, приводы, перегородки и внутренние подпорки в общем весят 961,62 тонны; таким образом, прикладывая к этой цифре 394,86, мы получим в итоге — 1356,48 тонны. Верно?