Моя скандальная няня - Сьюзен Хансен

Это была прекрасная возможность воспрянуть духом, но я и тут чувствовала себя в напряжении. Вжавшись в сиденье на кушетке между проектором и стеной, я терзалась опасением, как бы моя голова кому-нибудь не мешала или не проецировалась на экране.

— Персонажи начинают плакать раньше, чем мы! — выкрикнул Хоффман.

Я сделала вывод, что это не хорошо. Он встал и ткнул пальцем в экран, как будто хотел сцепиться с кем-то, кто с ним не согласен.

Дальше продолжалось в том же духе. Казалось, что сидишь в кинотеатре рядом с бесцеремонным олухом, который либо уже видел этот фильм и теперь хочет поведать о нем остальным, либо видит его впервые и предлагает направление критического разбора. Может быть, Хоффман в плохом расположении духа? После пространного комментария чуть ли не каждой сцены он замолчал, бросив напоследок: «Плохая картина!» — и вышел из комнаты. Майкл и Джуди потрясенно переглянулись.

Я никогда не слышала, чтобы кто-то разговаривал с Майклом подобным образом. Это было так не похоже на мое собственное поведение — каждую секунду бояться ошибиться, расписаться в своей некомпетентности!..

Однако неожиданно я была приятно удивлена. Как-то поздно вечером я спускалась по лестнице за бутылочками для Брэндона. В гостиной разговаривали Майкл и Джуди. Услышав свое имя, я перегнулась через перила и начала прислушиваться, рискуя свалиться вниз. Я даже убрала волосы за уши, стараясь уловить каждое слово.

— Как работает Сьюзи?

— От той последней девушки она отличается, как день от ночи, — ответила Джуди. — Все замечательно.

Я не ослышалась? Кровь застучала у меня в висках. Я мучилась недостатком теплоты и общения и воспринимала его как выражение неудовольствия. Я неправильно ее истолковывала? Я все понимаю неправильно? На самом деле у нее нет ко мне претензий?

Тут дети начали кричать, и остального я не услышала.

7

Преступления и наказания

Надеюсь, что благодаря детям я избавлюсь от своего тщеславия. Чтобы расти, ребенку необходимо грудное молоко. Мы все должны признать это.

На следующий день, когда я с детьми играла в «Кэндиленд»[53], в гостиную вошла Джуди и объявила: Майкл готов заплатить за то, чтобы я нарастила себе ногти. Если я хочу иметь ногти, как у нее, она пошлет меня к своей «девушке».

Как это любезно! У Джуди безупречные акриловые пластины. Правда, еще не известно, как за ними ухаживать. На худой конец, с ними можно и расстаться. Впрочем, волноваться рано. А так я, может быть, избавлюсь от своей всегдашней привычки грызть ногти.

— Я бы очень хотела, — ответила я быстро. — Спасибо, миссис Овитц.

— Мы не поедем на побережье, и ты можешь взять джип, — продолжила она.

Я остолбенела. Так, значит, я правильно расслышала их вчерашний разговор? Джуди прониклась ко мне благосклонностью! Дела определенно имеют тенденцию к улучшению.

Утром Джуди вручила мне ключи от машины вместе с адресом салона. Но не успела я проехать и четырех кварталов, как раздались короткие сигналы полицейской сирены. Я подняла глаза. В зеркале заднего обзора я увидела быстро приближающиеся красные огни. О, мой Бог, что я опять натворила?

Ехать быстрее двадцати миль в час по улицам Брентвуда запрещено, а с моей позорной полицейской историей и подавно. Черт подери! И лицензия! Я ведь не поменяла мою орегонскую на калифорнийскую. Срок уже упущен. Неужели штраф?

Я не могла себе этого позволить! Сердце мое застучало: представила себя в наручниках, приткнувшуюся в заднем отсеке полицейской машины. Далее пошли картины: и вот меня выпускают из тюремной камеры, чтобы я могла сделать один телефонный звонок. Кому я буду звонить: маме или Кармен? Мое сердце трепыхалось в грудной клетке, как пойманный мотылек. Я представила себе джип: его затаскивают на эвакуатор и увозят куда-то на штрафную стоянку в недрах Лос-Анджелеса.

— Пожалуйста, водительское удостоверение и регистрацию, мэм, — прервал офицер мои кошмарные видения.

— Гм, да, они у меня где-то здесь, сэр. Сейчас посмотрю в коробке с игрушками, — ответила я, начиная поиски.

— Где-где? — переспросил он.

— Ох, простите, в бардачке! — Мысленно я сделала зарубку, надо обязательно спросить отца, не было ли это семейным термином. Неужели здесь все не так, как в Коттедж-Грув?

Лучше-ка я скажу офицеру, что забыла лицензию дома. И дам ему адрес семьи Овитц. Выйдет, как будто я проживаю в Калифорнии. Тогда он только выпишет мне квитанцию за нарушение правил дорожного движения. Если же я дам ему мою орегонскую лицензию, он тут же узнает про все мои подвиги, и мне не миновать облачения в полосатую арестантскую робу. Все это вихрем пронеслось у меня в голове.

Но офицер сказал:

— Разве вы не знаете, что ваши номера не действительны?

— Гм, нет, офицер, я не знала. Это не моя машина. Она принадлежит моему боссу. Мой босс — Майкл Овитц.

Я специально подчеркнула фамилию. Сработает ли? Я скрестила пальцы.

— Тот самый? — удивился офицер. Как будто в городе было несколько Майклов Овитцев.

— Да.

«Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!»

— Ладно, — снизошел офицер. — Я делаю вам устное предупреждение.

«Спасибо! Спасибо! Спасибо!»

— Передайте мистеру Овитцу, что ему необходимо продлить срок номерных знаков. Счастливого пути!

И он, слегка прикоснувшись к своей шляпе, пошел назад к машине. Ура! Мое сердце забилось ровнее и постепенно приобрело отличный ритм. Я выжала сцепление, тронулась с места и влилась в дорожный поток. Неужели подействовало? Магия громкого имени! Впервые в жизни меня остановили за рулем и не вручили квитанцию!..

По пути к салону на Хилман-авеню я проезжала — лучше сказать, кружила — по Брентвуду, Санта-Монике и затем Пацифик-Палисайдсу. Когда я добралась по нужному адресу, оказалось, что это в старой части Лос-Анджелеса. Я здесь ничего не знала. Как и в тот раз, когда я искала вожделенный институт, мои ожидания оказались обманутыми. Передо мной был архитектурный монстр. Старый многоквартирный дом. Краска на его стенах облупилась, и выглядел он обветшалым. Неужели Джуди действительно отсюда привозит свои прекрасные ногти? Такого я не могла предположить. Но ошибки нет. Я прибыла точно по адресу.

Я поднялась на два лестничных марша и постучала в квартиру номер 223. Дверь открылась, и в лицо мне ударила волна горячего воздуха с сильным запахом тяжелого парфюма. Я едва устояла на ногах. Хорошо бы мне тут не задохнуться! Помещение было тесным. Скорее всего однокомнатная квартира.