Пляски с волками - Александр Александрович Бушков

– Как говорил один мой знакомый старовер на Дальнем Востоке, такоже, – кивнул Радуев. – Никак не похоже на самоубийство. Значит, что?

– Все, что не самоубийство, то убийство, – твердо сказал я. – Это ж азбука…

– Она, родимая, – кивнул подполковник. – Давай-ка включи мозги и в темпе произведи на свет первоначальные наметки версии. Как это уже не раз у нас с тобой случалось. Как всегда, не бойся выдвигать любые предположения, даже самые сумасбродные – когда речь идет о наметках, все дозволено. Как всегда, временем не ограничиваю.

Не стану себя чересчур хвалить как великого сыщика, я не он, но думал я не дольше, чем неторопливо выкурил сигарету. Не так уж и много имелось вводных, к тому же речь шла о предварительных наметках, когда дозволительна любая игра ума…

– Если это не самоубийство, значит, его отравили, – уверенно сказал я. – Предварительные наметки таковы: получилось так, что Ерохин очень быстро, возможно, с подачи той самой бабы, которую видели офицеры, отыскал тропки к нашему «голяку». Узнал, где он живет… точнее, жил, поехал туда. А за всем этим стояла какая-то серьезная тайна, раскрытия которой кто-то по каким-то причинам страшно боялся. И когда понял, что Ерохин идет по следу, подсунул яд в каком-нибудь угощении или простой колодезной воде. Шито белыми нитками, согласен, на песке держится, но это самые правдоподобные наметки. В какой-то степени жизненно. Подлили или подсыпали яд… Черт! Никак не могли подлить или подсыпать. В заключении четко написано, что яд был только в крови, но не в пищеварительном тракте, значит, в желудке его не было. Не мог Ерохин съесть или выпить ничего отравленного. В кровь яд мог попасть только… в результате, скажем, укола или ранения, нанесенного отравленным предметом – ножом, штыком, как вовсе экзотический вариант – стрелой. Но вряд ли Ерохин вдруг сошел с ума настолько, что позволил бы кому-то незнакомому, постороннему сделать ему укол. А если бы его этот посторонний чем-то поранил, Ерохин не уехал бы спокойно, в одиночестве, обязательно скрутил бы типчика и с собой прихватил. Нападение на советского офицера – не шутки, такое безнаказанно не оставляют. В общем, наметки такие: он случайно напал на след, который вел к какой-то важной тайне, и где-то его умышленно отравили. Похоже на авантюрный роман, согласен, но ничего другого в голову не приходит, как ни мучаю мозги…

– И это все?

– Все, – сказал я. – Ничего больше в голову пока не лезет…

– Я не о том, Сергей. Твои наметки вилами по воде писаны, но при полном отсутствии твердых версий они могли бы стать тем раком, что на безрыбье – рыба. Могли бы. Но не становятся. – Он досадливо поморщился. – Сергей, что с тобой такое? Полное впечатление, что ты внезапно резко поглупел, уж прости за прямоту. Или настолько расслабился, впервые с довоенных времен попав в настоящий театр, что до сих пор собраться не можешь. Медицинское заключение. Ты, сокол мой, ухитрился пропустить важнейшее ключевое слово, которое все твои наметки изничтожает напрочь. Прочти-ка еще раз.

Я прямо-таки схватил листок, пробежал его взглядом и понял, как оконфузился. Стыдно было невероятно.

– Ну, понял, где лопухнулся? – спросил подполковник без тени злорадства, обычным своим бесстрастным тоном.

– Понял, – сказал я, на миг опустив глаза, будто нашкодивший школьник. – Моментальная смерть…

– Вот именно, – кивнул Радаев. – Брегадзе утверждает, что эта загадочная отрава при попадании в кровь вызывает мгновенную смерть, а он сугубый профессионал своего дела. Отсюда вытекает, что Ерохина не могли отравить ни в таинственном логове загадочного супостата, ни на обратном пути. Что бы это ни было, оно его настигло, когда он остановил машину на обочине, никак не раньше. Каюсь, я тут кое-что, по своему милому обыкновению, придержал в загашнике. Хотелось послушать, что тебе придет в голову при незнании этого обстоятельства. Так вот… Когда тело отправили на вскрытие, я позвонил Брегадзе и попросил, чтобы его еще сутки подержали на леднике в морге. Оказалось, совершенно правильно поступил. Когда получил заключение, поехал в морг и осмотрел тело едва ли не с лупой в руках. Иногда такой осмотр, сам знаешь, дает интересные результаты, хотя и редко, взять хотя бы дело «Башмачника»… Вот и теперь… Сзади на шее у Ерохина, – он показал себе за спину большим пальцем, – небольшая и, как говорят медики, совсем свежая ранка, окруженная заметной припухлостью, не успевшей сгладиться. И это окончательно запутывает дело. Если предположить, что именно через эту ранку в кровь попал неизвестный яд, решительно непонятно, кто или что ее могло нанести. Больше всего это похоже на укус змеи, я их навидался и на Дальнем Востоке, и в Средней Азии, но в том-то и загвоздка, что у змеи любой породы всегда два ядовитых зуба. Даже если допустить безудержный полет фантазии и решить, что Ерохина цапнула гадюка – а они тут водятся, – по какой-то причине лишившаяся одного ядовитого зуба… Нет, нереально. Во-первых, когда это гадюка прыгала? Да еще настолько высоко, чтобы ужалить в шею стоящего во весь рост человека? Не бывает столь прыгучих змей. А Ерохин именно что стоял. Лейтенант, тот комвзвода, воюет давно и трупов навидался. Он настаивает, что Ерохин лежал так, как падает человек, настигнутый смертью, когда он стоял во весь рост. Во-вторых, даже будь это феноменально прыгучая гадюка, медики однозначно определили бы яд как змеиный, а они утверждают, что на змеиный он только похож, и не более того. И наконец, гадюка – змея, можно сказать, родная. Исконная, посконная. Со старинных времен русскому человеку известная. Когда это от укуса гадюки человек умирал моментально? Сплошь и рядом и не умирает вовсе, выкарабкивается. Вообще, говорил Брегадзе, нет такой ядовитой змеи, от укуса которой человек умирал бы моментально, будто молнией или пулей настигнутый. В самых тяжелых случаях, то есть при укусах самых ядовитых пород – но не гадюки! – всегда есть несколько минут агонии. Здесь именно что моментальная смерть. Что ее могло причинить, решительно непонятно. Может, у тебя и на этот счет наметки будут? Допускаются самые фантастические. Мне, как я ни старался, в голову приходят только индейцы с отравленными стрелами – читал где-то, что в амазонских джунглях и сейчас живут такие племена, и у негров в Африке что-то такое есть. В Юго-Восточной Азии до сих пор, писали где-то, есть племена, использующие на охоте духовые трубки с отравленными стрелами. Вроде того дикаря у Конан