Отзвук прошлого - Светлана Мерцалова

Черная туча нависла над заливом, вдали уже слышались раскаты грома. Чайки орали, кружа в свинцовом небе. Волны вздымались и пенились, с грохотом бились о берег…

Когда Анна вышла из супермаркета с полными сумками, на стекле автомобиля что-то виднелось. Анна подошла и вытащила из-под «дворников» белый листок бумаги. Она думала, что это реклама, но тут увидела на обратной стороне надпись большими, красными буквами: «ПРОВАЛИВАЙ!»

Кто мог подкинуть этот листок? Девушка оглянулась, улица была пуста, лишь несколько покупателей сгружали пакеты с продуктами в багажники. Листок мог подкинуть кто угодно, но ей от этого не легче. Теперь даже город против нее.

Никогда Анна не думала, что получит такое письмо. В фильмах после таких записок, как правило, происходит что-то страшное. Анна положила письмо в сумку.

В эту секунду небо осветилось вспышкой молнии, и раскат грома заглушил все. Потоки ливня низверглись с неба и захлестали по мостовой. Анна заскочила в машину и, дав задний ход, выехала со стоянки.

Она ехала и смотрела в окно на капли дождя, которые, не прекращаясь, били по стеклу. Тут молния ударила в море, осветив все вокруг ярким блеском. Анна прибавила скорость, ей хотелось как можно быстрее оказаться дома…

В камине потрескивали дрова, и было очень уютно. Анна пила вино и смотрела на огонь. Раскаты грома сотрясали все вокруг, а тяжелые капли стучали по крыше.

Ей было тепло и уютно, она сидела и завидовала Матильде. Как бы ей хотелось испытать такую же любовь, за которую и умереть не жалко. Почему она не может ни внушить такую любовь, ни полюбить кого-нибудь такой любовью?

Анна еще раз тяжело вздохнула и открыла дневник.

«Теперь я ежедневно общаюсь с Артуром через мадам Тадески или посредством доски Уиджи. Иногда меня навещают мои старые друзья: барон Штицберг, корнет Алексин, князь N и другие. Сейчас у меня больше друзей в том мире, чем в этом…

Здесь не осталось никого, кто бы мог утешить и поддержать, все отвернулись от меня. В этом мире меня больше ничего не держит…

Сегодня особенно тоскливо, за окном нескончаемый дождь, и мне так одиноко. За ужином не смогла проглотить ни кусочка, пила только вино, хоть это было нелегко под пристальным взглядом слуг. Агнес и Халил с тревогой наблюдали за мной.

Бутылка вина вскоре закончилась, а спросить еще одну я не решилась. Да, я хозяйка этой усадьбы, и все равно мне не хватает смелости. К тому же в моей спальне припрятана бутылка шерри.

Я отодвинула бокал и не спеша поднялась из-за стола, хоть меня и пошатывало. Высоко подняв голову, я пошла в свою комнату, как можно прямее. Уверена, что слуги смотрят мне в спину, поэтому распрямила плечи и вскинула подбородок…

Проходя сквозь длинную анфиладу комнат второго этажа, я внезапно почувствовала на себе чей-то взгляд и невольно замедлила шаг. В глубине ниши я увидела силуэт человека. Шагнув вперед, я посветила свечой, вглядываясь в кромешную тьму. Глаза, смотревшие из темноты, мелькнули и исчезли в то же мгновение. Эти глаза последнее время всюду следуют за мной. Я быстро зашла в спальню и повернула ключ на два оборота…

Уже в комнате я расслабилась и вытащила из шкафа припрятанную бутылку шерри. Вино всегда вкуснее, когда за тобой никто не следит. Распустив корсет, я вытащила гребень из волос и сняла украшения.

После этого налила себе в стакан, сидела и цедила шерри, а маленький серый мотылек упорно бился о лампу ночника. Тонкий серп месяца равнодушно взирал на нас.

Я прислушалась, слуги чересчур тихо двигались за дверью. Наверное, что-то подозревают. К двери подошла Агнес и постучала, но я отослала ее прочь, сказав, что разденусь сама. Как меня сегодня все бесит: и мои слуги, что ведут себя как надзиратели, и нудный дождь, что стучит за окном.

В последнее время, я все чаще всех ненавижу, и меня пугает моя ненависть к людям. Что-то внутри меня сломалось и уже не починить, только пустота в душе и злоба ко всем. Я чувствую себя обманутой, словно мне было обещано что-то необыкновенное, а ничего не случилось. Жизнь прожита впустую, а годы уходят. Когда женщине сорок, сумерки наступают быстрее…

Уходят в прошлое мгновенья, но мне их не жаль, потому, что нет ничего, за что бы я держалась в этой жизни. Лишь по саду за окном замечаю, что время движется. Летом все в цвету, потом листья желтеют и опадают, а зимой сад белый. Вскоре придет весна, набухнут почки, и… я не хочу ждать весны, потому, что ее больше нет в моем сердце. Моя жизнь погребена под тяжестью воспоминаний и потерь…

Говорится, что каждому из нас отпущен срок, которого мы не знаем. Это неправда, я знаю свой срок. Он уже здесь, сегодня, сейчас. Что та старая ведьма из цыганского табора, пыталась мне сказать? Неужели она предвидела все, что случится со мной?

Я долила остатки шерри в стакан и заметила, что мотылек с обожженными крыльями лежит на столе. Глупые мотыльки, рвутся к огню до тех пор, пока не сгорают.

Вот и мы… мы тоже растрачиваем нашу жизнь на иллюзорную мечту, пока не поймем, что мечтали не о том…

Интересно, будет больно перед смертью или я просто усну? Что я увижу по пути? Вдруг ничего, лишь темнота и сырость вокруг? Тогда все обман, и я не встречусь с Артуром. Какая разница. Все равно там лучше, чем здесь. И я скоро все узнаю…

Я взяла в руки разрезной ножик и глубоко вонзила в вену. Кровь брызнула на стол, на платье, на туфли. Я полоснула по другой руке и смотрела, как льется на пол кровь. Тут свет начал меркнуть, сознание медленно угасало, я уплывала в никуда…

На этот раз я покидаю саму себя… навсегда… Дальше ничего не помню…

Я не ждала, что меня спасут. Но слуги следили за мной весь вечер и успели вызвать врача. Когда я пришла в себя и опасность миновала, врачи созвали консилиум и решили, что меня нужно поместить в психиатрическую клинику. И вот я среди психов, что бродят по коридору с отсутствующими лицами.

Зачем я тут? Та, кто сверкала на афишах и парила над толпой, внушала любовь и поклонение, та, кого обожествляли и кому служили…

Сейчас я среди тех, у кого нет будущего, и никому до меня нет дела. Всем наплевать, если даже я отсюда никогда не выйду…

В первый день, увидев решетки на окнах и санитаров, похожих на орангутангов, я сильно испугалась. Меня вели через коридоры и палаты, где психи кричали и бесновались. Со страха я сама, похоже, свихнулась. Хотелось что-нибудь разбить или кого-нибудь ударить. Зубами я впилась в руку санитара с такой силой, что вскоре почувствовала на языке солоноватый вкус крови. Я стала орать и топать ногами. Брызжа слюной, я хрипло выкрикивала ругательства. Подбежали еще несколько санитаров, они моментально скрутили меня и надели смирительную рубашку.

Я долго не могла примириться с новой жизнью, но меня укротили. Врачи тут умеют усмирять непокорных. После сеанса шокотерапии я несколько дней сидела тупая и отчужденная. Нужно держаться! Медсестры не спускают с нас глаз. Я не пью таблетки, а прячу и однажды использую по назначению…

В коридоре пустынно и темно. Только над столом дежурной медсестры тускло светилась свеча. Сама же медсестра дремала на кушетке. Мне не уснуть.

Настроение такое ужасное, спертый воздух, запах хлорки и безнадежности…»

Анна перевернула страницу дневника и услышала легкий шорох. Отложив дневник в сторону, она на цыпочках подошла к ноутбуку и включила запись. За спиной послышались шаги, девушка замерла от страха. Кто там ходит? Вдруг шаги затихли позади нее и послышались уже в коридоре…

Анна выглянула и заметила темный силуэт, спускавшийся вниз по лестнице. На секунду она испугалась, но любопытство взяло вверх. Она быстро сбежала по ступенькам и увидела, что дверь на улицу приоткрыта. Никто не мог открыть дверь. Она выглянула на улицу и увидела женский силуэт, удаляющийся от нее прочь. Анне очень хотелось увидеть, кто бы это мог быть. Она прибавила шагу, но вскоре потерялась среди деревьев. Анна развернулась, чтобы вернуться в дом, но тропинка куда-то пропала. Вместо нее темная трясина под ногами, да корни деревьев, переплетенные, как змеи. Вдруг кроны деревьев сомкнулись над головой, закрыв полностью небо. Стало темно, как в глухую ночь, и мерзко запахло испарениями. Анна застыла на месте: где-то она уже видела такую картину. Картину… Точно! Такой же лес на портрете Матильды – за ее спиной. Этого не может быть!

От страха Анна обратилась в бегство, ей нужно выбраться отсюда. Она бежала сквозь дремучие заросли, вслепую, слыша только хлюпающее чавканье под ногами. Ветки деревьев хлестали по лицу, вцеплялись в волосы. Острые шипы колючек вонзались в кожу, ноги утопали в вязкой трясине. Анна то и дело падала и ранила себе руки о жесткие корни, но останавливаться было нельзя, и она вставала и снова бежала. Казалось, что кто-то уже догоняет ее, наступая на пятки. Она бежала так быстро, что сердце, казалось, разорвется. Вот уже слышно за спиной чье-то дыхание, Анна резко остановилась и развернулась.