Отзвук прошлого - Светлана Мерцалова

– Господа! Напоминаю, что нельзя прерывать сеанс во время действия. Нельзя размыкать руки. Как только события начнут выходить из-под контроля, все будет остановлено. Всем понятно?

Вошла мадам Тадески в черном тюрбане и кимоно из черного шелка, расшитом павлинами с золотыми хвостами. Она уселась в кресло с высокой спинкой и замерла. В комнате наступила тревожная тишина. Дворецкий закрыл дверь, и мы на мгновение погрузились в полную темноту.

Я почувствовала, как теплая ладонь баронессы фон Штейн сжала мою руку. Камни перстней вонзились мне в кожу, но я боялась пошевелиться. Вытянув в темноту другую руку, я ощутила чью-то холодную жесткую ладонь. Сейчас я не могла видеть того, кто сжимал мне руку. От темноты и душных духов баронессы фон Штейн у меня закружилась голова.

Дворецкий зажег одну-единственную свечу и поставил в центр стола. Тут я увидела, что рядом со мной сидит мужчина в трауре. Мадам Тадески подняла руку и провозгласила экзальтированным голосом:

– Здесь хорошая аура. Очень. Я чувствую, как духи тянутся к нам. Не забывайте, духи хотят войти в контакт. Они лишь ждут, когда вы отворите для них сердце и разум. Уверена, что в эту минуту вы стараетесь открыть им путь, и, значит, они придут к вам. Я буду вашим проводником в мир духов.

Все зашевелились. Дворецкий добавил:

– Господа, мы начинаем. Прошу всех хранить полное молчание. Держите руки на столе и не покидайте своих мест, что бы ни произошло. Руки расцеплять нельзя! Каждый из присутствующих может задать духу один вопрос. Только один! Вам все понятно?

Все кивнули в знак согласия.

Мадам Тадески принялась слегка раскачиваться на стуле. Остекленевшие глаза смотрели в пустоту не мигая, как у куклы. Меня охватила паника, во рту пересохло от напряжения. По комнате неожиданно пронесся сквозняк. Пламя свечи дернулось. Мадам Тадески застонала, так обычно стонут во сне, когда снится кошмар.

Я пригляделась, не веря своим глазам, позади мадам Тадески, над ее головой, сгустилось что-то похожее на облако. Вдруг она резко застыла.

– Он здесь, – сообщила мадам Тадески. – Он хочет говорить с баронессой фон Штейн. Мадам, отвечайте. Только тихо и не размыкайте рук.

Слышно было, как баронесса фон Штейн прокашлялась, чтобы вернуть себе голос, а после прошептала:

– Алешенька! Ты все еще помнишь меня?

Мадам Тадески глубоко вздохнула, ее глаза закатились, голова затряслась. И вдруг ответила молодым мужским голосом:

– Да, помню Лизонька.

– Алешенька! – закричала возбужденная баронесса фон Штейн. – Ты забыл все то…

– Извините, баронесса, вы уже задали один вопрос, – вмешался дворецкий.

Вдруг мне показалось, будто мадам Тадески смотрит на меня. Однако вскоре я поняла, что ее взгляд направлен на кого-то за моей спиной.

– Тихо, – пробормотала мадам Тадески. – Здесь молодой человек. Он хочет поговорить с Матильдой, он хочет сказать…

Я вздрогнула, а баронесса фон Штейн громко вскрикнула и сжала мою ладонь до боли.

– Ася…

Ни тени сомнения – это голос Артура, только он называл меня настоящим именем. Меня затрясло так, что я с трудом могла усидеть на стуле:

– Милый мой, мне так много нужно сказать. Мне жаль, что так случилось. Ты простишь меня?

– Да…

– Спасибо! Мне сейчас легче…

Все слова, что я приготовила сказать ему, вылетели у меня из головы. Я наобум спросила:

– Как ты там?

Но дворецкий не дал мне договорить:

– Мадам, сожалею, но ваше время истекло.

Дальше через мадам Тадески пообщались остальные гости, но я уже ничего не видела и не слышала. В моей голове все еще звучал голос Артура. Это был его голос, я уверена…

Неожиданно я пришла в себя от криков дамы в трауре, она кого-то кляла и рыдала. Соседка пыталась успокоить ее, но та продолжала истерить. Дворецкий поставил перед ней стакан воды и произнес:

– Сеанс закончен.

Мадам Тадески задергалась, ее тело сотрясала крупная дрожь. Это было жуткое зрелище, мне хотелось как можно быстрее покинуть эту комнату. Внезапно мадам Тадески пришла в себя, но казалась безжизненной, не узнавая никого вокруг.

После небольшой паузы, мы услышали ее голос, который снова стал обычным:

– Души удалились…

Как я была счастлива. Артур не сердится. Ему хорошо в том потаенном мире и он ждет меня…

Я еще несколько раз присутствовала на сеансах мадам Тадески, прежде чем она согласилась принять меня индивидуально. Хочу увидеть Артура без свидетелей, наедине.

Был еще день, но в гостиной мадам Тадески тяжелые шторы уже опущены и на столе горят свечи. В середине комнаты стоит круглый стол, покрытый бархатной скатертью, вокруг него два стула. Я уселась на один из них. Вошел дворецкий и завел граммофон, как и в прошлый раз, сонату Бетховена.

– Мадам, напоминаю, что нельзя прерывать сеанс во время действия. Прошу сохранять тишину, пока мадам Тадески входит в мир духов. Будьте уверены, как только события начнут выходить из-под контроля, все будет остановлено.

Дворецкий потушил несколько свечей, оставив одну.

– Настройте сознание на ту волну, которая приблизит вас к тем, кого уже нет в живых.

Мадам Тадески начала погружаться в транс, голова у нее запрокинулась, плечи и руки напряглись. Закрыв глаза, она глубоко вздохнула и замерла. Я наблюдала за ней, чувствуя страх. Тут прохладный сквозняк коснулся моего лица, а пламя единственной свечи задрожало и чуть не погасло.

Мадам Тадески подняла голову, будто прислушиваясь к чему-то. Вскоре взгляд стал осмысленным, и она кивнула, приветствуя незримого гостя. Я заволновалась и принялась оглядываться.

Постепенно сбоку стало появляться белое сияние, все светлее и светлее, но оставалось бесформенным. Вдруг оно стало приближаться. Я услышала участившееся дыхание мадам Тадески, и она произнесла:

– Он приближается…

– Где? – закричала я.

Я вся напряглась, мне не хватало воздуха. Мадам Тадески прошептала:

– Смотрите на графин, он должен отразиться на стекле.

Я приблизилась к графину, боясь что-то пропустить. Вдруг в его стеклянных гранях отразилось лицо Артура. Я видела его так четко, словно он на самом деле стоял позади меня в этой комнате.

Артур смотрел на меня с хрустального графина и улыбался. Так он улыбался, когда чувствовал себя виноватым. Этой улыбкой он просил у меня прощения.

Я закричала:

– Милый, это ты прости меня! Я так сожалею! Верь мне! Я люблю только тебя и никого никогда уже не полюблю!

Артур улыбнулся другой улыбкой, очень нежной. Я не могла отвести глаз. Он со мной, он рядом, стоит протянуть руку, что и сделала…

Через несколько секунд он стал исчезать, просто растворяясь на стекле.

Я дико закричала:

– Нет! Не уходи!

Стекло опять стало темным, я оглянулась. Светлое облачко удалялось от меня, все дальше и дальше, следуя в тот угол, из которого и появилось.

– Вернись! Мадам, умоляю, верните его!

Мадам Тадески внезапно затихла, ее голова упала на грудь, глаза снова закрылись. Она замерла, порой у нее дергались руки. Вдруг она начала хрипеть и голова у нее откинулась назад. Она застонала и выгнулась дугой. Прибежал дворецкий и попросил меня:

– Мадам, извольте уйти, сеанс закончен.

Я встала, и в этот момент мадам Тадески начала биться в припадке, глаза вытаращились, из горла вырвалось рычание. Я выскочила вон!»

С утра воздух был тяжелым, насыщенный приближающимся дождем. Что-то мрачное и гнетущее чувствовалось в воздухе, а у Анны возникло беспричинное чувство тяжести на сердце.

Весь день она писала на кухне, вставая лишь для того, чтобы заварить еще кофе. На улице потемнело от свинцовых грозовых туч, полностью обложивших все небо, в удручающей духоте пахло грозой.

Анна раскрыла окна и отрешенно смотрела перед собой. Блеклые бабочки, похожие на цветки жасмина, бесшумно порхали в неподвижном воздухе…

Скорей бы дождь! У нее разболелась голова, а в доме нет ни вина, ни еды. Анна решила съездить за продуктами.

Подъехав к супермаркету, Анна увидела, что стоянка заполнена автомобилями. Она не сразу нашла место, где можно припарковаться. Сделав круг, она втиснулась между джипом и «девяткой».