Карнавал смерти - Рафаэль Монтес

– Ты что, читал его?

Джордж неловко заерзал на диване.

– Бегло пролистал, – признался он.

– Зря. Это не твое дело.

Ей захотелось уйти. Она потянулась к карману и поняла, что там нет перочинного ножа. Занервничав, попыталась встать. Словно читая ее мысли, Джордж взял что-то с кофейного столика. Она сразу узнала нож в его руках.

– Это мое, – сказала она.

Джордж протянул ей нож. Виктория выхватила его и выпрямилась.

– Я все еще не до конца понимаю, во что ты ввязалась, но это явно опасно. – Джордж наклонился, собираясь приобнять ее за плечи. – Я хочу помочь.

– Мне не нужна помощь.

Виктория уклонилась от его объятия и отвернулась, собираясь с силами, чтобы встать.

– Послушай меня, перочинный ножик тебя не защитит.

– Если не отпустишь, я сделаю тебе больно.

Джордж поднял руки, капитулируя, подошел к двери и отпер ее.

– Можешь уйти, если хочешь, – сказал он. – Но лучше сначала выслушай меня.

Виктория не хотела ничего слушать. Она приподнялась, и ноги ее коснулись пола. Девушка моментально почувствовала холодную поверхность. Посмотрев вниз, она поняла, что разута. Рядом с правой ногой с подстриженными ногтями из джинсов выглядывал бежевый протез с имитирующими пальцы нелепыми бороздками.

– Я снял кроссовки, чтобы тебе было удобнее, – пояснил Джордж.

Виктория понурилась, одновременно испытывая желание расплакаться, закричать и напиться.

– Я знал об этом, – признался Джордж. – Заметил странности в твоей походке еще в кафе. После нашего свидания я навел кое-какие справки и нашел газету тех лет, где писали про твою операцию. Потом еще немного покопался и узнал об ампутации. От этого я еще больше восхищаюсь тобой. Ты невероятная женщина. После всего, что случилось, ты все равно такая сильная… и красивая.

Виктория почувствовала себя беззащитной. Обхватив себя руками, она поковыряла повязку указательным пальцем.

– Не смущайся, – добавил Джордж, придвинувшись ближе. Он сел на пол, скрестив ноги, и поднял голову, чтобы встретиться с ней взглядом. – Честно говоря, я всегда чувствовал себя несчастным, обманутым жизнью. Подростком вечно был в депрессии, но ничего… ничего из этого не сравнится с тем, через что прошла ты. После встречи с тобой я задумался, как постыдно с моей стороны было замыкаться в себе, жаловаться на свои проблемы, на измену бывшей… Ты сделала меня лучше, Вик. А разве не этого хотим мы все? Найти кого-то, кто сделает нас лучше?

Виктория закрыла глаза, позволив скатиться слезинке. Она не была готова к такому, тем более сейчас. Разве может она кем-то интересоваться в такой абсурдной ситуации? Это какая-то ошибка. Она хотела объяснить все Джорджу, но не находила слов.

– Не буду слишком драматизировать и заявлять, что не позволю себя игнорировать, – продолжал он. – Ты, как никто, знаешь: люди способны выдержать многое и собрать себя заново по кусочкам. Но ты мне правда нравишься. Я почувствовал, как ты доверяешь мне. Рассказала о своей жизни и показала мне другой способ решения проблем. Твоя искусственная нога – это не слабость, а сила.

Он протянул руку, поднял ее левую ногу и положил себе на колени. Затем задрал штанину ее джинсов, обнажив всю конструкцию с аэродинамическими соединениями и мягкой икрой. Не успела Виктория отстраниться, как Джордж наклонился и поцеловал ее пластиковую ступню. Улыбнулся ей, а затем снова переключился на ногу, медленно продвигаясь по ней вверх и осыпая поцелуями, как будто она могла почувствовать прикосновение его губ. Виктория замерла, не зная, как себя вести. На нее столько всего навалилось: она испытывала огромный стресс. Но о ней так давно никто не заботился. Джордж знал ее тайну, о которой не знал почти никто. В конце концов, это не так уж плохо…

Когда поцелуи Джорджа достигли ее колена, она почувствовала его прикосновение через ткань: мягкое давление рта и влажный отпечаток губ. Он придвинулся к ней и молча обнял. Девушка почувствовала у себя на затылке его тяжелое дыхание и бешено колотящееся сердце. По телу словно пробежал электрический разряд. Джордж повернулся к ней лицом. Виктории очень хотелось поцеловать его, но она никогда раньше не делала этого.

– Я… – попыталась сказать она.

Джордж притянул ее к себе, и их лица оказались напротив друг друга.

– Я хочу тебя, Вик.

Их губы соприкоснулись – сначала легко, потом страстно. Ее очки запотели. Виктория толком не понимала, что творит, но Джордж обнял ее, нежно коснувшись правой рукой лица. Он приблизил губы к ее уху и снова повторил, что хочет ее, поцеловал в шею, потом опять в губы – уже более настойчиво.

– Остановись. – Она мягко оттолкнула его.

Только сделав глубокий выдох, поняла, что задержала дыхание. Прошло меньше минуты, а ей показалось, что несколько часов. Они молча смотрели друг на друга. Когда Джордж наклонился к ней, чтобы снова поцеловать, Виктория встала, все еще чувствуя покалывание на губах. Отвела взгляд и заметила дневник Сантьяго на кофейном столике. Убрала его в рюкзачок и провела рукой по лицу, постепенно переводя дух.

– Мне очень жаль… Я не хотел тебя смущать, – извинился Джордж.

– Мне пора домой.

Виктория прислонилась к стене, чтобы обуться и поправить прическу, избегая смотреть на Джорджа. Внутри появилось какое-то новое сильное чувство, но она не знала, как оно называется, и предпочла не выказывать никаких эмоций. А еще почувствовала онемение в тех местах, где Джордж прикасался к ней.

– Мы сможем увидеться? – спросил он.

«Надеюсь», – подумала Виктория, но сумела выговорить только:

– Не знаю.

– Может, сходим завтра в кино?

Она захлопнула дверь и подождала, пока лифт поднимется на седьмой этаж. В этом доме был огромный коридор с десятком квартир на каждом этаже. В вестибюле девушка нашла кнопку от входной двери и, вдохнув душный полуночный воздух с улицы, открыла карту на телефоне, чтобы выяснить, где находится. Джордж жил между районами Катете и Глория. Он говорил ей об этом на первом свидании, но Виктория забыла. Она заказала такси и через несколько минут была дома. Положив перочинный нож на раковину, разделась, глядя в зеркало. Вид жутковатый: бледная, забинтованная, волосы растрепаны, глаза запали. Виктория долго принимала душ, размышляя о произошедшем и нелепости своего первого поцелуя посреди такого вихря событий. Мысли о Джордже – его открытом лице, сладком кофейном запахе, серьезном взгляде (когда он говорил о протезе) – успокоили ее. Нет смысла мучить себя. «Это от тебя не зависит», – заключила она, вытираясь, и надела пижаму. Викторию охватило редкое для нее чувство радости. Она легла и закрыла глаза, но сразу заснуть не получилось. Это влюбленность? Жар, взявшийся неизвестно откуда, отчего голова кружится, а сердце бешено колотится? Я хочу тебя,