Красивым жить не запретишь - Галина Куликова

Женя украдкой поглядела на Мартынова и вздохнула. Конечно, она в любом случае бы его не заинтересовала, но помечтать ей никто запретить не может. Да просто почувствовать рядом с собой живого, красивого, сильного, обаятельного мужчину — даже этого еще ни разу не выпадало на ее долю. И вот опять! Не выпало. Что за пропасть!

Судя по всему, водопроводчик не знал, о чем с ней Разговаривать.

— Вы любите фантастику? — наконец родил он вопрос после нескольких громких глотков.

«Вероятно, у него низкий культурный уровень, — подумала Женя. — Так что выпендриваться не стоит».

— Обожаю, — ответила она.

«Так я и думал!» — обрадовался Мартынов, дивясь своей проницательности.

— А что конкретно?

Женя пыталась вспомнить что-нибудь попроще. Потом плюнула и сказала:

— Азимова.

— Гм, — сказал Мартынов. Он был уверен, что она назовет Шекли или Стругацких.

«Вероятно, Азимова он не осилил, — решила Женя, глядя на задумчивую физиономию Мартынова. — Но до чего ж хорош! Какого фига он пошел в водопроводчики? Ему надо было бы на сцену». Вопрос: «А вы не мечтали стать актером?» — так и вертелся у нее на языке. Но она решила, что задать его — значит, чертовски польстить новому знакомому. А она совершенно не желала проявлять свою симпатию. «Конечно, он мне симпатичен, — попыталась мысленно оправдаться Женя. — Да и кому бы он не понравился?»

Мартынов между тем чувствовал себя довольно странно. Он привык к тому, что девицы бросают на него томные взоры и придумывают всякие сногсшибательные штучки с целью его обольстить. От этой, конечно, нечего ждать восхищения. Что, собственно, ужасно непривычно само по себе.

Мартынов впервые испытал это новое чувство. Вечер с женщиной, которая на него не посягает. Потрясающе!

— А не хотите ли во что-нибудь сыграть? — спросил он, весь исходя вежливостью. — Шашки? Шахматы? Бизнес? Эрудит?

— Может быть, в морской бой? — предложила Женя, памятуя, что в этой игре важны не мозги, а удача.

— Отлично!

«Интересно, если бы она родилась мальчиком, то пошла бы в военное училище?» — подумал Мартынов, отправляясь за бумагой и карандашами Он и сам не мог понять, с чего это его распирает желание знать всю подноготную Жени Ярославской, которая вовсе не интересуется мужчинами и сама выглядит словно мальчишка лет пятнадцати.

Как назло Женя попадала в корабли Мартынова с лету. Она понимала, что задевает его мужское самолюбие, и била в самые не правдоподобные места. Мартынов ставил крестик за крестиком на своем поле и улыбался все шире. — А вы мастер! — похвалил он, когда третий тур завершился его полным разгромом. — Спать не хотите? Женя посмотрела на него с откровенным сожалением и ответила:

— Хочу. Кто первый пойдет в душ?

— Уступаю вам эту честь.

— Правда, у меня нет халата, — с некоторым сомнением сказала она. — И полотенца тоже.

— Думаю, у Веньки найдется и то, и другое. Поискать? Или вы сами?

— Поищите вы.

Вечер закончился тем, что вымытая Женя лежала на софе Лаптева и сквозь неплотно сомкнутые ресницы жадно наблюдала за тем, как полуголый Мартынов, обернув бедра полотенцем, на цыпочках пробирается в маленькую комнату. Он выглядел как герой-любовник и так взволновал Женино сердце, что она не выдержала и заплакала. Благо подушка была огромных размеров, и ее рыдания потонули в ней совершенно бесследно.

В доме Ярославских Женю хватились после ужина. Георгий Николаевич, в одиночестве съевший порцию курицы с жареной картошкой и овощным салатом, во время трапезы чувствовал определенный дискомфорт. Наконец, отложив салфетку, он поглядел на Ирму Гавриловну и с некоторой долей обиды спросил:

— А где моя племянница?

— Она еще не возвращалась, — ответила та, не поднимая глаз.

— Откуда?

— Думаю, она ушла на свидание.

— Думаете или знаете?

— Я почти уверена.

Ирма Гавриловна сначала сцепила руки внизу замочком, потом передумала и убрала их за спину. Но долго так не простояла и сложила их на груди.

— Она сказала, — задохнувшись, сообщила экономка, — что тот тип с золотой цепью на шее по ней соскучился. Он ей звонил. Прямо сюда, — добавила она трагическим тоном.

— Куда? — не понял дядя.

— Ну, прямо в ваш дом.

— В мой дом? Но это и Женин дом тоже, — раздраженно заметил Георгий Николаевич. — Раз у моей племянницы появился молодой человек, он, естественно, будет звонить туда, где она живет, не так ли?

Если бы Женя сейчас слышала его, то растаяла бы от счастья.

:

— Я думаю, это неподходящая пара для вашей племянницы, — попыталась защититься Ирма Гавриловна.

— А что вы о нем знаете? — полюбопытствовал Ярославский.

— О нем и не надо ничего знать! Достаточно его увидеть!

— Надеюсь, она вернется домой в приемлемое время, — пробормотал тот, будто бы ничего не слышал.

Когда перевалило за полночь, Ярославский обеспокоился всерьез и решил провести осмотр Жениной комнаты. Тут-то и были обнаружены початая бутылка и бокал с остатками ликера на дне.

— Она стащила ваш ликер! — вознегодовала Ирма Гавриловна, которая не могла упустить случая, чтобы хоть как-нибудь не унизить Женю перед дядей.

— Это любовные неприятности! — уверенно сказал Ярославский. — Серьезные молодые девицы напиваются только в одном случае: когда думают, что у них разбито сердце.

Он подошел к платяному шкафу и, распахнув уверенной рукой дверцы, удивленно воскликнул:

— Да не сбежала ли она из дому? Посмотрите: ее вещей нет!

Ирма Гавриловна сунула свой нос в шкаф И, дернув плечом, поспешила его успокоить:

— Да нет, все на месте, не беспокойтесь.

Ярославский примерно полминуты молча глядел на две вешалки, занятые обтрепанной рубашкой и коричневыми штанами, а также вылинявшей футболкой. Затем разворошил лежащие на полке два стираных-перестираных свитера и расползшуюся по шву юбку, по которой помойка рыдала уже лет пять как минимум.

— Вы хотите сказать, — с неподдельным изумлением спросил он, — что у моей племянницы есть только эта одежда?

— Вы же встречаетесь с ней каждый день, — осторожно ответила Ирма Гавриловна, которая до сих пор не решила, какая линия поведения будет в данном случае наиболее выгодной для нее.

— Да, но мне как-то в голову не приходило… Я думал, ей, по крайней мере, есть из чего выбирать! — Ярославский совершенно мальчишеским жестом взъерошил волосы и внезапно накинулся на экономку:

— А вы что, не могли мне подсказать? Неужели так трудно проявить элементарное внимание к молодой девушке? Я не смог заменить мать родному сыну, но он все-таки родился мальчишкой. А что там в голове у молодых девиц… Как можно было такое допустить?

Он уселся в холле и уставился на входную дверь, ожидая появления Жени. Когда часы пробили половину третьего, Георгий Николаевич схватился за телефон и начал названивать Карпенко. Как назло того не оказалось в городе, и его мобильный телефон не работал.

В эту ночь Ярославский не ложился спать вообще. Он расхаживал по дому, пугая Ирму Гавриловну своим мрачным и неприступным видом. В голову ему лезли самые ужасные мысли. Утром Карпенко нашелся и был срочно вызван на ковер. Георгий Николаевич, волнуясь и путая слова, рассказал ему о внезапном исчезновении племянницы.

— Не могу поверить, что это случилось во второй раз! Сначала Ян, теперь Женя…

Узнав о початой бутылке ликера, обнаруженной в комнате племянницы хозяина, Карпенко немного помолчал, подумал, после чего оптимистично заявил:

— Она наверняка у Лаптева!

— У интернетовского приятеля?

— Наверное, она явилась к нему пьяная домой, и он не отпустил ее на ночь глядя.

— Но сейчас-то уже утро! Почему же она не возвращается? И этот Лаптев… Мог бы, в конце концов, позвонить, не так ли?

— Да он ведь компьютерщик! — возразил Карпенко таким тоном, словно компьютерщики — существа с другой планеты. — Кроме того…

Его фраза повисла в воздухе, потому что краешком натренированного глаза он заметил через большое окно в конце сада какое-то движение.

— Минуточку! Кажется, у нас непрошеные гости… — пробормотал он и на цыпочках метнулся к двери.

Пять минут спустя возле изгороди был пойман, скручен и доставлен в холл маленький невзрачный человечек с круглым брюшком. Документов при нем не оказалось. Во внутреннем кармане летней куртки была обнаружена видеокассета без опознавательных знаков.

— Итак, что ты здесь вынюхивал? — спросил Ярославский, принимая начальственную позу. Это вышло у него машинально, поскольку на самом деле он вовсе не собирался демонстрировать силу, а, напротив, был расстроен ,и даже слегка растерян.

— Меня послали, — жалобно соврал Пончик, кляня себя за предпринятую вылазку на чем свет стоит. — Велели кассету вам передать. Вот эту вот. Которую вы у меня из кармана вытащили.

Он придумал это, потому что понимал: рано или поздно кассету все равно просмотрят. И прижмут его к ногтю. Пончик решил, что будет отпираться до последнего. Скажет, что к нему подошел на улице незнакомый мужик и заплатил за доставку кассеты. Короче, он всего лишь курьер. А сам ни-ни. Никакого отношения к тому, что на ней запечатлено, не имеет.