Ружья Авалона - Роджер Желязны

Она снова рассмеялась.

Я вглядывался в ее лицо. Что ж, такое было возможно.

Наконец я выпалил:

— Я оскорблен.

— Чем? — спросила она.

— Бенедикт не угостил меня сигарой.

— Какой сигарой?

— Ты его дочь, не так ли?

Она покраснела, но качнула головой.

— Нет, — ответила она, — но уже горячо.

— Тогда внучка? — спросил я.

— Ну… что-то вроде того.

— Боюсь, не понял.

— Он любит, когда я зову его дедушкой. На самом деле это не так, он отец моей бабушки…

— Понятно. А кроме тебя, есть еще кто-нибудь?

— Нет, я одна.

— А мать… и твоя бабка?

— Умерли.

— Как?

— Насильственной смертью. И оба раза это случилось, когда Бенедикт гостил в Амбере. Мне кажется, что именно поэтому он так долго не возвращается туда. Боится оставить меня без защиты, даже зная, что я уже способна сама постоять за себя. Ты ведь понимаешь, что мне по силам это, правда?

Я согласился. Это кое-что объясняло, по крайней мере становилось понятным, почему он стал здесь Хранителем. Девушку надо было где-то прятать, а брать ее в Амбер Бенедикт не хотел. Он решил не извещать нас о ее существовании — слишком уж легко могли мы использовать этот факт против него. И потому ни разу даже не упомянул о ее существовании.

Я твердо произнес:

— Мне кажется, тебе не положено здесь быть. Боюсь, Бенедикт разгневается, если узнает об этом.

— И ты такой же, как он! Я взрослая, черт побери!

— Разве я спорю? Но тебе положено быть совсем в другом месте.

Вместо ответа она пригубила вино. Я последовал ее примеру. В принужденном молчании мы закусили, я решил возобновить разговор.

— А как ты узнала меня? — задал я вопрос.

Дара глотнула, запила вином и ухмыльнулась:

— Конечно, по картинке.

— По какой?

— На карте, — пояснила она. — Мы часто играли, когда я была маленькой. Так я познакомилась со всеми родственниками. Я знаю, что вы с Эриком хорошие фехтовальщики. Вот почему я…

— А колода у тебя есть? — перебил я ее.

— Нет, — ответила она, надувшись, — мне он карт не давал. Хотя у него несколько колод, я точно знаю.

— Да ну? А где же он держит их?

Сузив глаза, Дара внимательно посмотрела на меня. Проклятие! Получилось уж слишком прямолинейно. Но она ответила:

— Одну колоду он почти все время носит с собой, а где остальные, я не знаю. А зачем? Разве он тебе не показывал их?

— Я не просил его об этом, — ответил я. — Ты знаешь их назначение?

— Были вещи, которые мне не позволялось делать рядом с картами. Я так понимаю, у них есть особый смысл и назначение, но дед никогда мне не рассказывал. Эти карты — очень важная вещь, а?

— Да.

— Я так и думала. Он всегда очень осторожен с ними. А у тебя есть такая колода?

— Да, но я ее как раз одолжил кое-кому.

— Понятно. И тебе нужна еще одна для какого-то сложного и зловещего дела.

Я пожал плечами:

— Колода нужна мне, только цели мои скучны и несложны.

— Например?

Я посмотрел на нее исподлобья:

— Если Бенедикт не хочет, чтобы ты знала, зачем они, то и я не собираюсь рассказывать об этом.

Девушка сначала тихо пробурчала что-то.

— Ты боишься его, — заявила она чуть погодя.

— К Бенедикту я испытываю огромное уважение, не говоря уже о некоторой симпатии.

Она рассмеялась:

— Он лучший боец, чем ты, и лучше фехтует?

Я поглядел в сторону. С какой луны она свалилась? В городе все знали о руке Бенедикта. Такие вести распространяются быстро. Я не собирался просвещать ее.

— Считай как хочешь, — ответил я. — А где ты жила?

— В горной деревеньке. Дед отвез меня туда к своим друзьям по имени Теки. Ты знаком с Теки?

— Нет.

— Мне уже приходилось бывать у них, — продолжала девушка. — Он всегда отвозит меня в эту деревню, если здесь начинается заварушка. У этого места нет имени. Я зову его просто деревней. Там все странное — и люди, и деревня. Они… они… поклоняются нам, что ли. Они обращаются со мной, будто я святая, и никогда не рассказывают мне того, что хотелось бы узнать от них. Ехать недалеко, но там и горы другие, и небо — все там иное. И когда я оказываюсь там, путь обратно, сюда, словно исчезает. Раз я попробовала вернуться назад сама и только потерялась. Дед всегда приезжает за мной, и тогда дорога приятна. Теки выполняют все, что он ни прикажет. Они относятся к нему, словно к какому-то богу.

— Он и есть бог, — ответил я, — для них.

— А ты сказал, что не знаешь их.

— В этом нет нужды. Я знаю Бенедикта.

— А как он делает это? Расскажи!

Я покачал головой.

— Как ты сделала это? — спросил я. — Как ты сейчас попала сюда?

Дара допила вино и подставила мне бокал. Когда я поднял глаза, она свесила голову на правое плечо и нахмурила брови, словно разглядывая что-то вдали.

— Я действительно не знаю, — ответила она, подняв вновь наполненный бокал и поднося его к губам. — Я не знаю, как мне это удалось. — Левой рукой девушка прикоснулась к своему ножу, наконец взяла его. — Я просто рассвирепела, прямо как дьявол, когда дед снова упек меня туда. Я сказала ему, что хочу остаться и биться, а он взял меня с собой будто на прогулку, а через некоторое время мы оказались в деревне. Как — понятия не имею. Ехали мы недолго — и вдруг оказались там. Я знаю здешние края. Я здесь родилась и выросла, изъездила все на сотни лиг вокруг и никогда не натыкалась ни на что подобное. А тут мы только выехали — и вдруг оказались у Теки. Только я за эти несколько лет выросла и теперь точно знаю, чего хочу. Я решила вернуться сама. — Она принялась скрести и чертить ножом по земле, не замечая этого. — Я подождала ночи, чтобы по звездам определить путь. Небо было каким-то нереальным: все звезды были иными, я не смогла найти ни одного знакомого созвездия. Даже слегка испугалась, не зная, что делать. На следующий день попыталась выудить хоть что-нибудь из Теки и других жителей деревни. Это было как в кошмарном сне. Или они безнадежно глупы, или сознательно пытались запутать меня. Они не знали точно, где находится наше «здесь» и их «там». Той ночью я снова попыталась сориентироваться по звездам и начала верить им.

Теперь она водила ножом взад и вперед, словно выравнивая и сглаживая пыль. А потом начала рисовать схемы.

— Следующие несколько дней я пробовала найти обратный путь, — продолжала она. — Думала, что сумею обнаружить наш след и вернуться по нему, но он словно в воду канул. А затем я принялась за единственное, что мне оставалось. Каждое утро я выезжала в какую-то сторону, ехала до полудня, а потом возвращалась. И так и не встретила ничего знакомого. Я была совершенно озадачена. И каждый вечер укладывалась спать все более расстроенная и сердитая… Но решимость найти обратный путь в Авалон все росла. Я должна была доказать деду, что он не смеет больше обращаться со мной как с ребенком и ожидать, что я буду паинькой.