Ружья Авалона - Роджер Желязны

Я быстро обернулся.

Она стояла в дюжине шагов от меня — высокая, стройная девушка с темными глазами и коротко остриженными каштановыми волосами. На ней был фехтовальный жилет, рапира — в правой руке, маска — в левой. Девушка смотрела на меня и смеялась. У нее были ослепительные зубы, пусть и крупноватые, загорелые щеки, и небольшой нос усеяли веснушки. В ней чувствовалась жизненная сила, это особенно привлекает, даже больше, чем просто красота. По крайней мере с вершины моего возраста.

Она отсалютовала клинком.

— К бою, Корвин! — сказала она.

— Какого черта, кто ты? — спросил я и заметил рядом с собой на траве жилет, рапиру и маску.

— Ни вопросов, ни ответов, — объявила девушка. — Сейчас говорят клинки.

Она надела маску и приготовилась.

Я поднялся, прихватив жилет. Проще было фехтовать, чем спорить. Меня беспокоило, что она знает мое имя, и чем больше я думал о ней, тем более знакомой она мне казалась. Ну что же, доставим девушке удовольствие, решил я, надев и застегнув жилет.

Я поднял клинок, надвинул маску.

— Хорошо, — сказал я, изобразил короткий салют и сделал шаг вперед. — Хорошо!

Она шагнула навстречу, мы сошлись. Я позволил ей атаковать.

Она начала очень резво: удар — финт — финт — выпад. Мой ответный укол был вдвое быстрей, но она сумела отразить его и с той же скоростью ответить. Тогда я начал отступать, вытягивая ее на себя. Девушка расхохоталась и обрушила на меня град ударов. Фехтовала она отлично и знала это. И хотела показать себя. Дважды она чуть не достала меня из низкого выпада, что отнюдь не понравилось мне. И я постарался скорее поймать ее на контратаке. Она беззлобно чертыхнулась, признавая пропущенный удар, и продолжала бой.

Обычно я не люблю фехтовать с женщинами, как бы хорошо ни владели они оружием, но на этот раз я просто наслаждался боем и собой. С таким искусством и изяществом отражала она атаки и наносила удары, что биться с ней было чистым удовольствием. И я задумался о том разуме, который крылся за этим стилем.

Поначалу мне хотелось побыстрее вымотать ее, а потом закончить бой и выспросить обо всем. Теперь я понял, что хочу продлить поединок.

Особой усталости в ней не было заметно. На это теперь надеяться не приходилось. И пока мы двигались взад-вперед по берегу, звеня клинками, я потерял представление о времени.

Должно быть, его прошло достаточно, когда девушка наконец топнула ногой и в прощальном салюте подняла вверх клинок. Потом сорвала маску с лица и улыбнулась мне.

— Благодарю, — сказала она, тяжело дыша.

Я отсалютовал в ответ и снял с головы чертову корзинку. Отвернулся, принявшись за пряжки жилета, а потом вдруг сообразил, что она рядом и целует меня в щеку. И ей не пришлось для этого вставать на цыпочки. Я слегка смутился, но улыбнулся ей. И прежде чем успел что-нибудь сказать, она взяла меня за руку и повернула лицом назад, туда, где мы только что были.

— Я принесла с собой корзинку с припасами.

— Отлично. Я голоден. И очень хочу знать…

— Я скажу тебе все, что ты хочешь знать, — весело ответила она.

— А как насчет твоего имени? — спросил я.

— Дара. Дара, в честь прабабушки.

Она глянула на меня, словно ожидая определенной реакции. Ужасно неприятно было разочаровывать ее, но я просто кивнул и повторил это имя.

— А почему ты зовешь меня Корвином? — спросил я.

— Потому что это твое имя, — ответила девушка, — я тебя узнала.

— Откуда ты знаешь меня?

Она отпустила мою руку.

— Вот корзинка. — Девушка достала из-за ствола дерева стоявшую там на корнях корзинку. — Надеюсь, муравьи до нее еще не добрались, — сказала она и, выбрав у ручья тенистое место, расстелила там салфетку.

Я повесил фехтовальное снаряжение на ближайший куст.

— И ты всегда носишь с собой столько всего? — удивился я.

— Моя лошадь вон там, — она показала вниз по течению.

А потом снова занялась салфеткой и корзинкой.

— А почему там? — спросил я.

— Естественно, чтобы было удобнее следить за тобой. Услышь ты рядом конскую поступь, ты точно проснулся бы.

— Вероятно, ты права.

Она замолчала, словно бы задумавшись, а потом нарушила молчание смешком:

— Но в первый раз ты не услышал. Все-таки…

— В первый раз? — переспросил я, чувствуя, что она хочет этого.

— Да, сперва я чуть не раздавила тебя. Ты спал беспробудным сном. А когда я узнала тебя, то сразу отправилась за фехтовальным снаряжением и корзинкой.

— Понятно.

— Теперь присаживайся, — пригласила девушка. — Откроешь бутылку?

Она водрузила передо мной бутылку, осторожно развернула два хрустальных бокала и поставила на середину салфетки.

— Парадный сервиз Бенедикта, — заметил я, откупоривая бутылку.

— Да, — согласилась она, — и, пожалуйста, не опрокинь бокалы, когда будешь разливать вино… Вряд ли нам обязательно чокаться.

— Согласен, не будем чокаться, — ответил я, разливая.

Она подняла бокал.

— За наше воссоединение!

— Какое воссоединение?

— Наше.

— Я никогда не встречал тебя.

— Не будь таким нудным.

Я пожал плечами:

— За воссоединение.

Девушка принялась за еду, и я тоже. Она так наслаждалась атмосферой таинственности, что мне не хотелось портить ей удовольствие.

— И где же я мог тебя встречать? — попробовал я все-таки выяснить. — При дворе великого повелителя? В гареме, должно быть…

— Должно быть, в Амбере. Ты был…

— В Амбере? — Я удивился и, вспомнив, что в руке моей бокал из парадного сервиза Бенедикта, постарался ограничить свои эмоции голосом. — Кто ты на самом деле?

— Ты был красив, самодоволен и окружен поклонением дам, — продолжала она, — а я, скромный, тихий мышонок, любовалась тобой издалека. Серенькая мышка… пастельные тона… скромная Дара… тихий ребенок, отдавший тебе свое сердце…

Я пробормотал под нос легкую непристойность, девушка расхохоталась.

— Разве неправда? — спросила она.

— Нет, — отвечал я, проглотив кусок мяса. — Скорее всего дело было в том борделе, где я растянул спину. Той ночью я был пьян…

— Значит, помнишь! — вскричала она. — Я там работаю по совместительству. Люблю разнообразие.

— Сдаюсь, — ответил я, подливая вина.

Меня беспокоило что-то ужасно знакомое в ней. По виду и поведению ей было лет семнадцать. А значит, наши пути едва ли могли пересечься.

— Фехтованию тебя учил Бенедикт? — спросил я.

— Да.

— Кто он тебе?

— Конечно, любовник, — ответила девушка. — Украшает меня драгоценностями и мехами, а потом фехтует со мной.