Лев Толстой - Виктор Шкловский

Начинается тема, которую Толстой не выбрал: она его нашла. Молодой дворянин-аристократ в силу своего сиротства оказался в деревне вне своего общества, деревенская жизнь соприкасается с ним непосредственно, а не через его дворянскую семью.

Происходит столкновение доброго барина с крестьянами; столкновение основано на том, что барин хочет наладить и переделать крестьянское хозяйство. Он думает, что это его обязанность, что он это не только должен и может сделать, но что, кроме него, никто этого сделать не может.

Оказывается, однако, что сделать он ничего не может: даже его ближайшее окружение — те дворовые, которые перешли к нему от его отца, даже его кормилица — против него.

Дворня обычно управляет своей аристократией — хозяйством помещика, стоя между ним и крестьянами. Она выражает интересы определенной группы крестьян, более всего — зажиточных.

Об этом писали дворянские экономисты еще в XVIII веке.

Это положение не изменилось и позднее. Когда Долли Облонская приехала в разоренную свою деревню, то налаживать отношения стал синклит из ее старой няньки и семьи приказчика, которые пили чай под сиренью и согласовывали свои интересы. Конечно, няня субъективно была за барыню, вероятно жалея ее и несколько осуждая.

Хуже дело обстояло тогда, когда помещик мечтал об изменении имущественных, социальных отношений между собой и своими крестьянами.

Нехлюдов — так в этот раз называется герой, которому на время, для того чтобы освободиться от самого себя, Толстой передает часть своих интересов и сомнений. Нехлюдов живет в деревне и с записной книжкой и с деньгами выходит на деревенскую улицу. Люди, с которыми он будет сейчас разговаривать, в его распоряжении, он им может приказывать. Он от них хочет немного: он хочет поднять благосостояние бедных, помочь среднему мужику опереться на богатого мужика, вступить с ним в союз, соединить деньги богатеев со своими деньгами и прикупить землю. Стараться, чтобы мужики не занимались извозом, чтобы они жили дома землей.

Крестьянские избы разорены — падают у бедняков. Нехлюдов может дать лесу, и, кроме того, он придумал, вернее принял чужую придумку, новые избы: «каменные герардовские избы» с пустыми стенами, с засыпкой.

Между тем Иван Чурисенок — крестьянин, действительно существующий в Ясной Поляне, толстовский сосед, — просит от барина только сошек для того, чтобы подпереть падающий потолок. Разговор идет в подопрелом срубе Чурисенка; изба осела углами, порог выгнил. Когда-то и двор и изба были покрыты одной крышей, теперь видны решетник, стропила и обрывки старой гнилой соломы.

У колодца сруб развалился, от столбов и колеса мало что осталось; над колодцем стоят две старые ракиты с редкими бледно-зелеными ветвями; ракиты тоже надломлены.

Иван Чурис не стар, лицо его красиво и выразительно, темно-голубые глаза глядят умно и добродушно-беззаботно, но ноги согнуты, кожа на шее, лице и руках загрубела. Красавец сутулится. Он в белых посконных портках с синими заплатками на коленях и в грязной, расползающейся на спине и руках рубахе. Иван Чурис просит пять сошек, хотя он знает, что только тронь его избу — дерева дельного не найдешь.

Старая изба падает — сам Чурисенок говорит, что накатина с потолка «по спине как полыхнет ее (бабу. — В.Ш.), так она до ночи замертво пролежала».

Барин предлагает мужику переселиться на новое место и жить в избе с двойными кирпичными стенками, между которыми засыпана для тепла земля.

Барин улыбается торжествующей скромной детской улыбкой, чувствуя себя благодетелем.

Бабы начинают вой. Чурисенок сам теперь видит, что дело его пропащее.

Переселиться Чурисенок не хочет: «Конопляники у нас здесь искони навозные, а там что? Да и что там? Голь. Ни плетней, ни овинов, ни сараев, — ничего нетути».

Чурисенок держится за свое бедное житье, которое хоть «искони заведенное». Тут и гумно, и огород, и ветлы.

Чурисенок хочет, чтобы его не трогали.

Он стар. Сверстники его — он их перечисляет — все его моложе были, «а уж давно земли посложили».

Ивану тягло сложить не на кого. Барщина растет: «Тут подушные прибавили, столовый запас тоже сбирать больше стали, а земель меньше стало и хлеб рожать перестал». Приказчик «навозные земли в господский клин отрезал».

Чурисенок пропадает, хотя он мужик рабочий.

По-другому пропадает Юхванка Мудреный. Пропадает и Давыдка Белый — смирный, тихий, не могущий работать мужик.

Хорошо только в доме богатого мужика, у которого пять троек работают на извозе, и чистая изба, и пчельник.

Нехлюдов предлагает богатому Дутлову: «Купи ты со мной пополам рощу в казенном лесу, да еще землю…

Кроткая улыбка вдруг исчезла на лице старика».

Он доказывает, что купить ему не на что, что это про него злые люди говорят, а у него, кроме пятнадцати целковых, ничего нет.

Нехлюдов уходит ни с чем.

Старик по-своему прав: дать он барину может, но получить обратно от барина не сможет.

Барин захочет — отдаст, захочет — не отдаст. А если барин продаст землю, то и не выполнит уговора.

Конечно, Нехлюдов не Толстой; но Толстой где-то рядом, и Нехлюдов может оказаться Толстым. А Толстой все время пишет в эти годы братьям: в марте 1849 года он просит брата Сергея продать лошадей, да поторопить раздел пустоши Гончуровки. Тоже, вероятно, собирается продать. Тогда же он пишет приказчику о продаже леса, а в апреле брату Сергею опять о продаже. И опять тому же брату пишет недели через две: «Кончи как-нибудь с этими купцами».

В мае он просит брата продать Малую Воротынку — имение с двадцатью двумя душами, и в мае же он опять настаивает, чтобы продавали скорее землю и хлеб. В декабре следующего года он хлопочет о перезалоге и в декабре же пишет тетке Ергольской опять о деньгах.

Он горит, и продает, и торопится, и путает. И как же с таким барином стать компаньоном, товарищем в деле? Деньги Дутлова могут пропасть.

Дурит барин. Ночь, месяц светит, вору острастка, ночь светла. А барин не спит, играет большими руками на пожелтевших, покоробленных костях теткиного пианино, а иногда возьмет собаку и ее желтыми собачьими лапами хлопает по клавишам.

На перекладине занимается: висит вниз головой и в таком виде с приказчиком разговаривает — дает приказанья. Хотя барин добрый, но лучше ему деньги не показывать. Вот если утихомирится или женится хорошо, как отец его, на богатой.

Дело господское. И лучше уйти в далекий извоз, на Одессу, к румынам.

Об этом мечтает не Толстой, а его Нехлюдов. Он бы хотел быть ямщиком Ильюшкой. Сны видит: «Видит Одест, и далекое синее море с белыми парусами, и город Царьград с золотыми домами и белогрудыми чернобровыми турчанками, куда он летит, поднявшись на каких-то невидимых крыльях. Он свободно и легко летит все дальше и дальше, и видит внизу золотые города, облитые ярким сияньем, и синее небо с частыми звездами, и синее море с белыми парусами, и ему сладко, и весело лететь все дальше и дальше…»