Детка, это не я - Тилли Коул

По крайней мере, мне так казалось. Но питон не хотел отпускать, и я был близок к тому, что бы превратиться в обозлённого безумца. Все эти грёбаные годы я ждала, когда увижу сучку снова и, твою ж мать, я, сука, слово выплюнуть не мог.

Неожиданно, мягкая ладонь легла на мою, подняв свою голову, я увидел, что она улыбнулась и сказала мне:

— Ты разговариваешь с помощью своих рук?

Расстроенно, я кивнул и следил за её реакцией.

— И тебе очень сложно выпустить слова из себя? — она сжала своё горло руками, как будто пытаясь понять, почему так.

Я снова кивнул.

Её голубые глаза заметались между полом и мной, а потом она сказала:

— Ты уже когда-то смог со мной заговорить, разве не так? Пожалуйста, попробуй снова. Я буду очень рада услышать твой голос.

Я того же, нах**, хотел бы этого.

Когда я посмотрел в её волчьи глаза, то снова начал пытаться расслабить голосовые связки, моя нога задёргалась от нервов, глаза начали метаться, когда я попробовал поиграть словами на кончике своего языка, и с глубоким выдохом, мне удалось вытащить из себя:

— Т-ты с-с-слышала м-музыку р-раньше?

Подарив мне широкую, воодушевлённую улыбку, она опустила глаза к полу, весь её вид показывал застенчивость.

— Да… только однажды.

Мои, бл*дь, ладони вспотели, и я вытер их о джинсы. Её голос был такой же тонкий, как и она сама, но это был самый чертовски сладкий голос из всех, что я слышал… и слишком долго ждал. Пятнадцать грёбаных лет ожидания, чтобы услышать чёртов голос опять, и судя по всему, она также желала услышать мой.

— У т-тебя е-есть им-мя?

Она замерла, глаза распахнулись, а дыхание стало, черт побери, порывистым, и сильный страх начал сковывать её.

— Не об-бижу т-тебя, п-помнишь? С-скажи мне с-своё им-мя, д-детка, — я свободно вздохнул, ведь мои слова стали чётче. Это была она — мой номер три.

Моё чёртово чудо.

— Саломея, — произнесла она почти неслышно.

Я наклонился вперёд, чтобы, мать вашу, услышать, что она сказала.

— Ч-что?

— Саломея, — опять быстро протараторила она, громко сглотнув и смотря в сторону выхода, потом опять на меня и на выход.

Она хотела сбежать.

— Ты з-знаешь откуда эт-то им-мя в-взялось, д-детка? — я не мог спрятать злость в своём голосе, красные туман затмевал мой разум.

Голубые глаза смотрели куда угодно, но только не на меня, и затем она опустила свою голову.

— Да. Во многих писаниях говорится, что она была падчерицей Ирода Антипы. Она потребовала голову самого Иоанна Крестителя на свой день рождения и станцевала танец семи покрывал. Она напоминала, что женщины грешницы и соблазняют мужчин на зло. Все женщины рождены грешными — некоторые больше, чем другие, — и мы должны постоянно помнить, что мы и есть причина изгнания человечества из Рая. Моё имя уверяет, что люди всегда будут знать этот факт, и я никогда не забуду своё место в великом пути мира.

Что. За. Херня?

Она выплюнула это дерьмо, как будто оно гноило её мозг, пачкало ее рот. Её взгляд потух, голос лишился всех эмоций, и каждая часть её тела напряглась. Мои кулаки сжимались снова и снова, и я тупо пялился на её лицо, кусая себя за язык, чтобы не начать орать и не помчаться, чтобы выловить этих тварей, ответственных за то, что ей пришлось вылить это дерьмо на меня.

Райдер, должно быть, прав. Она, скорее всего, из какого-то грёбаного культа, внушавшего всякую херню. Твою мать, а в Техасе ничего нового. Все ещё до сих пор помнят события в Уэйко[18], словно это было вчера, и та куча экстремистских религиозных уродов до сих пор здесь, чешут своими языками и изгоняют демонов изо дня в день. Мы как МК Палачи Аида знаем все эти секты, особенно «Даввидианс». Когда мой дед начал занимать оружейным бизнесом, эти несчастные твари конкретно так прогорели тогда, особенно когда несколько дружелюбных представителей АТОВ[19] хорошенько осыпали их пулями.

Дед сделал убийственный ход, забрал всю их сферу влиянием, сделав Палачей теми, кто всем заправлял в Техасе.

Когда мое зрение опять стало сосредоточенным, я услышал, как съёжившись плакала Саломея, её худое тело утопало в чёрном халате, когда она сидя обернула лишний материал вокруг своих дрожащих конечностей. Её глаза стали больше и уставились на меня, её лицо выражало чистейший страх. Я потянулся к ней и заметил, как вздрогнули её плечи, а она немного нахмурились.

Она думала, я собираюсь её обидеть.

Я поднял ладони вверх.

— Б-б-блл*д, с-сучка, я т-тебя не т-трону.

Её голова опустилась в повиновении. Это только еще сильнее меня оттолкнуло, и прежде чем я успел подумать, выкрикнул:

— Н-не с-с-склоняй п-передо м-мной г-головву. Под… — я сделал паузу, сосредотачиваясь на словах, и выдохнул. — П-подними с-свою ч-чертову г-голову! — высказался я на одном дыхании.

По команде, её голова поднялась вверх, в абсолютном послушании, её напряжённое тело так и говорило, что ей не комфортно.

— Чего ты от меня хочешь? — прошептала она, её зубы стучали, лицо стало мертвенно-бледным, а руки сжались на диване.

Я едва ли слышал вопрос, кровь в ушах практически заглушила её тихий голос. Всё её тело дрожало от страха.

Пододвинувшись к ней, я сказал:

— Не ш-шарахайся от м-меня, ес-сли я д-двигаюсь, д-для н-начала эт-то б-будет неп-п-плохо.

Она наклонила голову, с опаской поглядывая на меня, перестав трястись, её пухлый розовые губы сформировали букву «О».

Потирая свою голову, я пропустил пальцы сквозь волосы. Если бы здесь была какая-то другая сучка, я бы схватил её и поцеловал до умопомрачения, сделал бы своей и трахал бы её, пока она не поняла, что я не дам даже гребаной волосинки упасть с ее головы. Но она была другой. Смотрела на меня, будто я собирался ударить её, и всё из-за того, что я, бл*дь, разозлился из-за этого дерьмового имени.

Потянувшись к столу, я взял свои сигареты, игнорируя то, что она вздрогнула и опять обняла себя руками. Если б я предвидел такое, то пошёл и убил бы кого-нибудь, вот настолько взбешенным я был. Я взял сигарету в рот и подкурил её зажигалкой, которую достал из своего кармана. Втянув табак, я закрыл глаза, откинулся на диван и мысленно начал себя успокаивать.

Через секунду я открыл глаза, и Саломея водила своими пальцами, подёргивала носом, белые зубы покусывали губу.

Со стоном я пододвинулся к ней — настолько, насколько это было возможно — поймав её испуганный взгляд.

— П-послушай, м-меня в с-ступор ввело т-твоё им-мя, — я потёр горло, заставляя его расслабиться. Я начал чувствовать, что у меня опять начинает дёргаться глаз. – Я не-е з-знаю отку-да ты и-ли к-кто, б-бл*дь н-назал т-тебя С-Саломея, но т-ты не д-должна так с-себя н-называть. Я н-никогда т-тебя так н-называть не б-буду. Т-такое ур-родское им-мя не п-поддходит т-такой к-красивой с-сучке как т-ты, эт-то б-безумие. Так в-ведь?